Вчера, 5 сентября, умер солист "Веселых ребят!, "Самоцветов" и "Пламени" Юрий Петерсон. Причина - онкололгия. В следующей жизни я хотел бы стать врачом-онкологом, чтобы придумать, как избавить людей от этой болезни, которая забрала жизни и моей жены, и многих моих друзей. А пока продолжу публиковать рассказы Юрия Леонидовича, которые мне удалось записать. Но сегодняшний рассказ - о последних годах его жизни.
- Сын однажды сказал мне: «Папа, у тебя прекрасные песни, и не стоит хранить их под роялем! Пиши свою собственную антологию!»
Да, действительно, у меня таких песен, которые я обычно пел под рояль, штук семьдесят. И я решил, что пора бы записать хотя бы некоторые из них.
Например, песня «Бродяга», вокруг которой построена новая программа, была написала много лет назад, еще в 1970-х.
Эти стихи мне принес мой друг Сергей Чистяков, лучший исполнитель стихов Евтушенко. Он был фантастическим чтецом. Я считал, что тоже умею читать стихи, но Сергей Чистяков дал мне правильное понимание дыхания стиха, и я стал читать стихи абсолютно по-другому. Вернее, я их стал по-другому понимать.
Как-то мы сидели дома у нас дома, и Сергей предложил почитать стихи Дмитрия Кедрина:
- Вот, - говорит, - хороший поэт, под влиянием его стихотворения «Зодчие», посвященного строителям храма Василия Блаженного, Андрей Тарковский создал свой фильм «Андрей Рублёв»…
Из того, что тогда прочел Чистяков, мне особенно понравилось стихотворение «Бродяга», так как в нем, казалось, изначально был заложен ритм свинга. Я попробовал написать музыку – и сразу получилось. У меня так всегда: или сразу, или никак.
Но я считаю, что композитор не должен сам заниматься аранжировками своих песен, это должен делать человек со стороны. Именно поэтому я сейчас работаю с Василием Авериным, потому что хороший аранжировщик – это еще один плюс к той песне, которую ты сочинил. А у Васи, во-первых, имеется свой взгляд на музыку, а во-вторых, он знает, кто я такой, поэтому я уверен, что он сделает не просто современную аранжировку, полную драйва, но и сохранит в ней тот стиль исполнения, который присущ именно мне.
Для нас всегда было важно, чтобы были слышны слова. Сейчас слова всем по фигу, современные звукорежиссеры пытаются создать «стену звука», как это делается в Англии. Но русский народ бесит, если слова плохо слышны. И хотя «фирменные» режиссеры говорят, что все о-кей, для нашего российского менталитета это неправильно. Слова должны быть слышны. Но если слова заглушают музыку, то это - полный «совок». А когда хорошо слышны и инструменты, и все слова, это именно то, что надо. В принципе, это - «битловская» структура, ведь в «Yesterday» тоже все слова слышны и понятны.
Сын сделал мне подарок ко дню рождения. Сговорившись с Васей Авериным, он подъехал на студию и записал бэк-вокал к песне «Тебе, я знаю, все равно». В первоначальном варианте, записанном еще «Весёлыми ребятами», бэк-вокал поет Леонид Бергер, в новом – мой сын, и я, конечно, очень горд этим.
А самая-самая недавняя песня – это «Любовь моя нелепая», которую я посвятил моей жене. Я сочинил её, когда мы были на отдыхе в Болгарии. Я сидел на балконе и смотрел на горы, как вдруг мне почудилась эта босса-нова:
«Оля, Оленька, Олюня,
Моя милая колдунья…»
Моя жена всю жизнь проработала в цирке. Сначала она была просто секретаршей в Росгосцирке. Она тогда еще училась в ГИТИСе. Потом она стала секретарем комсомольской организации Росгосцирка. Затем – зам.секретаря профкома. Вскоре ее позвали работать в новый цирк на льду. Потом она работала инспектором манежа, а затем – зам.директора Большого цирка на проспекте Вернадского. А в итоге, уже много-много лет спустя она вернулась в то же самое здание на Пушечной, напротив Центробанка, где начинала свою деятельность, но уже в качестве зам.генерального Росгосцирка. Красиво получилось! Я ей тогда сказал, что «круг замкнулся».
Сын Ян пошел по родительским стопам: он сейчас работает звукорежиссером в цирке на Вернадского. Нам с женой это очень приятно.
Сестра Надежда переехала из Индианаполиса в Нью-Йорк, получила грант и теперь пишет книгу о дедушке и бабушке.
А я в начале 2014 года собрал новый ансамбль, которому дал название «Юрий Петерсон и его команда». Почему я использовал слово «команда»? Потому что в команду Юрия Петерсона может войти кто угодно, даже «Битлз». В моем ансамбле могут принять участие все мои верные друзья. Может быть, Евгений Ловчев и даже вся футбольная команда «Спартак» захочет принять участие в концерте? Поэтому это очень удобное название.
А на постоянной основе в ансамбле работают гитарист Дмитрий Митичкин, с которым я выходил на сцену еще в составе «Пламя-2000», певец Дмитрий Зуев, ранее выступавший в вокальном ансамбле «Deus Quartet», и инициатор всех наших побед аранжировщик и звукорежиссёр Василий Аверин.
Наш первый концерт состоялся в январе 2014 года в клубе «Туннель» на Малой Лубянке. В начале программы мы исполнили чуть-чуть стареньких песен, ведь если на концерт выйти без «Снег кружится», то народ просто не поймет. Затем следовал блок из моих новых песен. И в финале – еще чуть-чуть стареньких.
Первые гастроли состоялись в Курске. Мы выступали в цирке, а цирковая арена устроена так, что лица зрителей находятся прямо перед тобой. Люди кричали «Браво!», хлопали, топали ногами, а я вглядывался в их радостные, чудесные глаза. Все было замечательно!
Я - счастливый человек.
Песни сбываются…
«Лишь только подумаешь: счастлив, - как кончается счастье…» - кажется, так сказал кто-то из древних греков, то ли Эсхил, то ли Софокл. В самый разгар лета 2015 года умерла моя жена. Она заболела неизлечимой болезнью, которая называется бас, причем эта болезнь настолько редкая, что врачи даже не сразу смогли поставить правильный диагноз. Впрочем, что с того, если бы диагноз сразу поставили правильно? Ведь лекарств от этой проклятой болезни еще не изобрели.
Весной я записал песню моего старого друга и коллеги по ВИА «Пламя» Валерия Белянина «Я вернулся домой». Это очень красивая песня, и я был уверен, что она станет не менее популярной, чем «Снег кружится». Но когда я вернулся домой с похорон жены, я вдруг осознал, что эта песня сбылась в моей жизни:
Я вернулся домой, я давно дома не был.
Всё дела да дела, всё пути да пути.
Я вернулся домой, запорошенный снегом,
Чтобы в омуте глаз свою пристань найти.
Я вернулся домой, я звонок нажимаю,
Но не слышу твоих торопливых шагов.
Я вернулся домой и одно понимаю,
Что подкралась беда, и я к ней не готов...
Но, может быть, это сбылась другая песня, которую я часто пел на концертах как «Весёлых ребят», так и «Самоцветов» - «Бросьте монетку, месье и мадам»:
Счастье не вечно,
Люси ушла,
Нищий теперь
Просит в раю.
Вместо него
У того же угла
Сам я теперь
Стою.
Кланяюсь дамам
И господам,
Вышедшим из такси.
Бросьте монетку,
Мсье и мадам,
Я подниму, мерси.
Я знал, что песни сбываются, но я не ожидал, что они так прочно войдут в мою судьбу. Я не был к этому готов. Приезжают друзья и коллеги, журналисты и поклонники, постоянно рядом со мной сын и его жена, с которой моя Олюня ежедневно общалась, как с лучшей подружкой, каждый день заглядывает мой директор, которому – слава Богу! – надо лишь подняться на лифте с седьмого на двенадцатый этаж, все стараются поддерживать меня по мере сил. Но боль от утраты все равно точит сердце. Спасает лишь одно: из окна авто я смотрю на пролетающие улицы, и взгляд то и дело выхватывает из толпы целующиеся ребят и девчонок. Я улыбаюсь им вслед, ведь теперь настало их время, теперь они будут крутить колесо жизни. И когда я сойду с поезда на своем полустанке, я буду знать, что поезд двинется дальше…