1918 год был тяжелым для Сицилии. Мафиозные кланы разорвали страну на несколько воюющих лагерей, простым людям жилось несладко. Крестьяне собирали урожай, но оставить себе могли лишь малую толику от него – остальное забирали люди дона, контролировавшего деревню. Пока дон был силен в деревне царил покой, но когда он старел или его люди предпочитали перейти к кому-то побогаче и посильнее, двери домов в деревне заколачивались, окна закрывались ставнями, и люди ждали, когда нагрянут охотники соседнего дона с лупарами на перевес. Их целью было захватить поселение, не оставив жителям ни малейшей надежды на свободу, равенство или еще какую-нибудь глупость. Каждый должен был знать свое место. Но среди общей серости встречались и такие доны, как господин Дарио Ломбардо. Он был больше бизнесменом и торговцем, чем жаждущим славы и военных побед над мирным населением генералом.
Дон Дарио вырос в семье простого крестьянина и потому хорошо помнил, как тяжело было его предкам работать на земле. Сам он сумел не просто поднять свою ферму, но сделать ее крупнейшей на острове. Ферма стояла на отшибе Палермо и с ее ростом туда стали перебираться обедневшие горожане. Они работали в поле, выращивали скот, сажали сады и вырубали, а затем вспахивали огромные площади под оливковые рощи.
Дона Дарио пытались завоевать палермские мафиози, но когда их люди с оружием приходили на ферму, ставшую уже почти деревней, к ним со страшным криком выбегали крестьяне и прогоняли захватчиков. С тех пор, Дарио Ломбардо зауважали в городе. Он получил много привилегий от городского совета за развитие Палермо, потом стал его членом и, чуть позже, возглавил совет, привнеся в политику свойственную дому Ломбардо скрупулезность, торговую схватку и организованность.
У Дона была прекрасная жена Лючия. Она слыла настоящей хранительницей очага, хотя правильнее было бы сказать, домоправительницей. Она вела все хозяйственные дела мужа, пока тот заседал в Палермо, следила за домашним бюджетом, сама награждала и наказывала крестьян. Дона Ломбрдо уважали во многом благодаря его супруге, которая стала представительным герольдом своего мужа, гордо нося с собой его знамя. К 1918 году ферма разраслась до такой степени, что ей хотели присвоить статус деревни. Для этого нужно было построить церковь. Местный епископ призвал набожную Лючию к себе и показал кандидатов в священники, из коих она сама могла себе выбрать настоятеля храма и руководителя его строительства. Для Италии той поры, да и для всей католической церкви – шаг беспрецедентный, но таково было положение семьи Ломбардо, у которой было все: и деньги, и уважение. И с тем и с другим окружающие считались.
У семьи Ломбардо не было, пожалуй, только одного – детей. И когда муж и жена в серьез задумались над тем, что у них могут быть проблемы, врач неожиданно сообщил сеньоре Лючии, что та беременна. 13 декабря 1918 года она родила прекрасную девочку, которую назвали Розалия. Родители влюбились в свою дочь. Мать собственноручно шила ей платья и банты, отец покупал в городе туфли и только что явившаяся на свет девочка заочно стала королевой бала, постоянно царившего вокруг нее. У Розалии было прекрасное нежное и удивительное взрослое лицо. Девочка в восемь месяцев уже пыталась объяснять родителям, что бы ей хотелось не только при помощи бессвязных слов, но она старалась строить фразы. В девять месяцев Розалия сама выучила стихотворение про ослика, которому тяжело было крутить колодезное колесо.
Мать и отец отпускали маленькую девочку гулять по двору, пускали к ней детей своих друзей. Ребенок по-настоящему объединил их с соседями и друзьями, заброшенными из-за нехватки времени. Весь год родители носились с ребенком, всем показывали Розалию, рассказывая о ее успехах, и никак не могли нарадоваться.
В ноябре 1920 года у семьи Ломбардо начались финансовые трудности. Год выдался неурожайным. Деревня перебивалась благодаря большим поставкам оливкового масла в Америку. Хлеба в деревни не уродилось, скотина почти вся пала от ящура. Дон Дарио впал в уныние. Ему было тяжело разрываться между горячо любимой дочерью и хозяйством, которое нужно было спасать. Так Розалии родители стали уделять все меньше и меньше времени, сами этому очень сожалея. Но девочка не грустила в свои почти два года она беззаботно бегала по двору, щипала за хвосты петухов и в редкие выходные дни красовалась на ярмарке в своем голубом банте.
В конце последнего осеннего месяца девочка неожиданно заболела. Она страшно кашляла. Родители послали за лучшими лекарями Италии. Те приехали и сказали, что у девочки тяжелая форма воспаления легких, но отчаиваться не надо, потому как болезнь лечится, а сицилийский климат поможет малышке воспрять. 6 декабря 1920 года ночью Розалия позвала маму, а когда та пришла, дочь протянула матери руку, сжала ее и умерла. Весь Палермо и его окрестности слышали истошные крики дона Дарио Ломбардо. Он кричал оттого, что не могу поверить в случившееся – его единственной отрады больше нет. «Она умерла!» - кричал дон, бродя, опустив руки и голову, по деревне. Его встречали крестьяне, склоняясь перед потерявшим в одночасье все доном. Дарио каждые пятнадцать минут возвращался в дом и слушал сердце своей дочери. Оно все еще не билось. Тогда он выходил на улицу и продолжал бродить по деревне, рыдая и крича что-то бессвязное. Так прошло три дня.
Только на четвертый день дон Дарио успокоился немного. Его лицо приобрело черный оттенок и совершенно беспомощный облик. Он будто бы надел маску Пульчинеллы. Дон Дарио бросил все свои дела и пошел к человеку, которого он давно знал, который единственный на всем белом свете мог ему помочь. Его звали Альфредо Салафия. Он был химиком. Когда-то давно дон Дарио Ломбардо дал ему деньги на строительство лаборатории. Тот начал изучать влияние разных составов на разложение омертвевших тканей. Все вокруг звали Салафию алхимиком, кто-то считал, что он сумасшедший и пытается получить философский камень, а кто-то думал, что Альфредо Салафия уничтожает трупы для мафии.
Дон Дарио пришел к своему другу, чтобы дать дочери вечную жизнь. Именно об этом он думал все эти три дня. Он так и не поверил, что девочка умерла, а потому не хотел хоронить ее. Салафия с большой грустью встретил известие о смерти Розалии и взялся помочь. Он разработал формулу, которая могла бы замедлить разложение тела и сохранить его хотя бы на то время, пока жив Дарио. Он заменил кровь девочки жидким составом из дезинфицирующего формалина, спирта, способствующего быстрому высыханию тела, глицерина, предохраняющего мумию от полного обезвоживания, противогрибковой салициловой кислоты и солей цинка, придавших телу твёрдость. Формулу состава: 1 часть глицерина, 1 часть насыщенного формалинового раствора цинкового купороса и хлорида цинка, 1 часть насыщенного спиртового раствора салициловой кислоты он назвал «формулой памяти» и надежно запер ее секрет на долгие годы.
Розалию Ломбардо положили в катакомбах капуцинов в Палермо со всеми почестями, как будто она была представительницей королевской династии. Жители города принесли, казалось, все цветы в округе к ее маленькому гробу. Всем казалось, что Розалия спит, но стоит ее позвать, как она вскочит, поправит свой любимый синий бант на голове и опять понесется вскачь по двору. Людям так кажется до сих пор - после своей смерти Розалия совсем не изменилась, ее прозвали «Спящая красавица». Благодаря бальзамировочной технике Салафии - или чему-то другому - ее тело, в застеклённом гробу на мраморном пьедестале посреди часовни Святой Розалии, сохранилось до наших дней практически в первозданном виде: цело абсолютно все – ресницы, мягкие ткани тела и даже глазные яблоки голубоватого цвета, что практически невозможно. Даже ученые считают Розалию невероятным чудом, а потому все это время тело умершей девочки находится под наблюдением. Специалисты утверждают, что были зафиксированы слабые электроимпульсы, исходящие от мозга девочки. Компьютер зафиксировал две вспышки продолжительностью 33 и 12 секунд. Такое возможно только если человек жив, подобные вспышки можно ожидать у спящей, но не у мертвой девочки.
Монахи рассказывают, что вокруг таинственной комнаты, в которой в стеклянном гробу лежит Розалия, постоянно происходят какие-то непонятные вещи: часто пропадает ключ от деревянной решетки, закрывающей вход. А однажды здешний смотритель в одночасье помешался рассудком, войдя как-то раз в комнату. Он утверждал, что видел, как Розалия открыла глаза. Это длилось всего полминуты. После тело исследовали ученые и подтвердили: что-то тут не так. Местные жители утверждают, что видели дрожащие веки и были свидетели, которые слышали, что Розалия вздыхала. Хотя с медицинской точки зрения девочка мертва.Те же монахи утверждают, что тельце Розалии временами источает запах полевых цветов, но никто пока так и не понял, кто же лежит в этом стеклянном саркофаге, мы лишь знаем ее имя – Розалия Ломбардо.