1852
Нездоровится, нога и скулы ломятъ. Писалъ немного, ездилъ на охоту. Получилъ письмо отъ Нек[расова] — похвалы, но не деньги.
1856
[Судаково — Ясная поляна.] Всталъ рано, здоровъ, подсмеивался надъ В[алерiей] и уехалъ. Дома былъ очень не въ духе. Нашелъ И[вана] И[вановича], но ничего не могъ делать. И много думалъ о В[алерiи], хочется написать или сказать, чтобы она ехала въ Москву. Заснулъ днемъ, спалъ дурно, ночью была п.
1857
[По дороге из Пирогова в Моховое.] Рано поехалъ къ Майеру. До Серг[iевскаго] верхомъ. Ничего не нашелъ, скучно. До Черни. —
1862
26, 27, 28, 29, 30 Сентября. В Ясной. Я себя не узнаю. Все мои ошибки мне ясны. Ее люблю всё так же, ежели не больше. Работать не могу. Нынче была сцена. Мне грустно было, что у нас всё, как у других. Сказал ей, она оскорбила меня в моем чувстве к ней, я заплакал. Она прелесть. Я люблю ее еще больше. Но нет ли фальши.
1865
Рано поехал на порошу, приятно убил зайца. Написал А[ндрею] Е[встафьевичу]. Читал Тролопа хорошо. Есть поэзия романиста: 1) в интересе сочетания событий — Braddon, мои казаки, будущее; 2) в картине нравов, построенных на историческом событии — Одиссея, Илиада, 1805 год; 3) в красоте и веселости положений — Пиквик — Отъезжее поле, и 4) в характерах людей — Гамлет — мои будущие; Апол[лон] Григ[орьев] распущенность, Чичерин — тупой ум, Сухотин — ограниченность успеха, Ник[олинька] — лень и Ст[олыпин?], Лан[ской?], Строг[анов] — честность тупоумия. —
1889
Вчера дожидался Фетов.
1894
Я. П. Е. б. ж. —
1906
Я. П.
Просмотрелъ привезенныя коректуры. Началъ было разсказъ о священнике. Чудный сюжетъ, но началъ слишкомъ смело, подробно. Не готовъ еще, а очень хотелось бы написать. Философск[iй], метафиз[ически]-религiозный вопросъ нудитъ и требуетъ выраженiя более яснаго. И кажется, что нынче, если не нашелъ решен[iя], то приблизился очень къ нему.
Читаю Гёте и вижу все вредное влiянiе этого ничтожнаго, буржуазно эгоистическаго даровитаго человека на то поколенiе, к[оторое] я засталъ — въ особенности беднаго Тургенева съ его восхищенiемъ передъ Фаустомъ (совсемъ плохое произведенiе) и Шекспиромъ, — тоже произведенiе Гёте, — и, главное, съ той особенной важностью, к[оторая] приписывал[ась] разнымъ статуямъ Лаоко[о]намъ, Аполона[мъ] и разнымъ стихамъ и драмамъ. Сколько я помучался, когда, полюбивъ Тургенева, желалъ полюбить то, что онъ такъ высоко ставилъ. Изъ всехъ силъ старался, и никакъ не могъ. Какой ужасный вредъ авторитеты, прославленные великiе люди, да еще ложные! Записано:
1) Жизнь въ сознанiи своего духовнаго (божественнаго) начала всегда благо. Не можетъ быть не благомъ (стоики), п[отому] ч[то] то, къ чему она стремится: къ все большему и большему уясненiю, расширенiю сознанiя, этого самаго она всегда достигаетъ, когда она — въ сознанiи. При смерти она достигаетъ высшей доступной въ этой жизни степени и кончается — не сознанiе, а процессъ его раскрыванiя — расширенiя. (Подробнее — после.)
2) Что такое порода? Черты предковъ, повторяющiяся въ потомкахъ. Такъ что всякое живое существо носитъ въ себе все черты (или возможность ихъ) всехъ предковъ (если верить въ Дарвинизмъ, то всей безконечной лестницы существъ) и передаетъ свои черты, к[оторыя] будутъ безконечно видоизменяться, всемъ последующимъ поколенiямъ. Такъ что каждое существо, какъ и я самъ, есть только частица какого-то однаго, временемъ расчлененнаго существа — существа безконечнаго. Каждый человекъ, каждое существо есть только одна точка среди безконечнаго времени и безконечнаго пространства. — Такъ, я, Левъ Толстой, есмь временное проявленiе Толстыхъ, Волконскихъ, Трубецкихъ, Горчаковыхъ и т. д. Я частица нетолько временнаго, но и пространственнаго существованiя. Я выделяю себя изъ этой безконечности только п[отому], ч[то] сознаю себя.
3) Есть большая прелесть, соблазнъ въ восхваленiи, въ пользованiи славой, но едвали не бòльшая еще есть радость въ самоуниженiи. Я какъ-то по глухоте не разслушалъ и сделалъ глупый вопросъ и совершенно искренно сказалъ: я, кажется, отъ старости сталъ и глухъ и глупъ. И, сказавъ это, мне стало особенно прiятно, весело. Думаю, что это всегда такъ.
4) Записано: о ложномъ пути народовъ, устраивающихъ свою телесную жизнь. Совсемъ было забылъ, что это значило, и сейчасъ вспомнилъ всю эту мысль, к[оторая], и когда записалъ ее, и теперь кажется мне особенно, необыкновенно важной.
Мысль эта въ томъ, что мне думается, что люди пережили или переживаютъ длинный, со временъ нетолько Рима, но Египта, Вавилона, перiодъ заблужденiя, состоящаго въ направленiи всехъ силъ на матерьяльное преуспеянiе, въ томъ, что люди для этого преуспеянiя жертвовали своимъ духовнымъ благомъ, духовны[мъ] совершенствованiемъ. Произошло это отъ насил[iя] однихъ людей надъ другими. Для увеличенiя своего матерьяльнаго блага люди поработили своихъ братьевъ. Порабощенiе это признали законнымъ, должнымъ, и отъ этого извратилась мысль, наука. И эту ложную науку признали законной. Отъ это[го] все бедствiя. И мне думается, что теперь наступило время, когда люди сознаютъ эту свою ошибку и исправятъ ее. И установится или, скорее, разовьется истинная, нужная людямъ наука духовная, наука о совершенствованiи духовномъ, о средствахъ наиболее легкихъ достиженiя его.
5) О гипнозе. Недавно стали говорить о гипнозе, изследовать его — изследовать самыя крайнiя проявленiя его. И стали преувеличивать, лгать, выдумывать. Но важны не крайнiя проявленiя его, а, напротивъ, самыя обычныя — то, что одинъ человекъ начинаетъ смеяться, плакать, сердиться, горячиться, и другому невольно хочется делать тоже. Что такое значитъ, что вы читаете трогательныя слова, писанныя со слезами, и вы плачете, слышите энергич[ескiя] ругательства, видите насилiе, и вамъ хочется сделать тоже? — Изследовать нужно не загипнотизирован[iе] у Шарко, a те удивительныя явленiя, что люди носятъ дешевую удобную одежду, и вдругъ начинаютъ переменять ее на дорогую и неудобную. Все знаютъ, что люди не воскресаютъ, что люди не изменяются отъ того, [что] ихъ помажутъ масломъ, и т. д., и все верятъ нелепому, такъ верятъ, что совершаютъ во имя этой веры вредные, губительные для себя поступки, идутъ на смерть, убиваютъ другихъ...
Объясненiе этого есть для меня одно:
Жизнь, то, что мы называемъ жизнью, есть проявленiе въ мiре, въ различныхъ существахъ, на различныхъ ступеняхъ всемогущей, вечной, единой существующей (т. е. что все, что есть, это только она) силы (то, что называютъ Богомъ). И что сила эта одна во всехъ существахъ, только на разныхъ ступеняхъ ясности своего проявленiя, и потому, какъ одна струна заставляетъ звучать другую, одинако[во] натянутую, такъ и тутъ проявленiе на равной степени вызываетъ одинаковые поступки. Чемъ больше сущест[въ] одинаково настроенныхъ, темъ вернее передаются влiянiя. Чемъ больше стадо, темъ сильнее испугъ и стремленiе. Отъ этого веры въ чудотворныя иконы, въ соцiализ[мъ], крестовые детскiе походы, кровопролитныя революцiи. (Не ясно, нехорошо.)
1909
29 и 30 Сент.
29-го не сходил вниз, писал и оч[ень] много написал к Анарх[изму]. Кажется, недурно. Но тяжело осуждение. Но как-то само собой выливается. Опять разговор с Клеч[ковским]. Поехал кататься с Пошей. Оч[ень] мне хорошо с ним. Я его всего понимаю и люблю. Был у М[арьи] А[лександровны]. Видел Буланже, и мне тяжело с ним. Нет того, [что] с Пошей: полного общения без задержки. Как всегда, спал, обедал. Просмотрел Конфуция Буланже. Опять хорошо говор[ил] с Пошей. — Простился с Д. В. Никитиным. Он совещался. Неестественно. Он уехал. Мало оч[ень] спал.
30-го. Проснулся рано. 8 оборванцев. Чувствовал в них людей, но не мог обойтись с ними по-человечески. — Тарас, с ним хорошо поговорил. Потом сел за работу, за Разговор и много и, кажется, порядочно писал. Был Буланже, говорил с ним о Конфуции. Ездил кататься с Пошей. Приятно. Дома Веточка, дочь Лизы. Оч[ень] уж чуждая, я не добро говорил с ней. Одно хорошо, что я так приучил себя, что как только согрешу против любви с человеком, так сейчас больно чувствую. И входя в общение с людьми, помню. Это прогресс. И я не могу не радоваться.
Сейчас вечер, 10-й час. Прочел пись[ма], ответил. Записать нечего. Нешто ту странную мысль, к[оторая] мне вчера пришла в голову о том, что все наши восприятия чувствами совершаются через осязание, для к[оторого] нужна материя — вещество. Через вещество же мы и отделены от Всего. Для нашего отделения нужно вещество. Но почему не вообразить себе совсем другие существа, к[отор]ые могут получать впечатления и быть отделены не веществом, а чем-либо другим. Так что мы, живя в иллюзии вещества, не знаем, не можем знать эти нематерьяльные существа, так как не знаем того, что отделяет их от Всего, так же, как они не могут знать нас и того, что нас отделяет — вещество, к[отор]ое не существует для них. Всё это чепуха, но меня занимала тем, что как-то особенно живо показывала мне то, что не только наш мир есть один из бесчисленного количества миров (опять количество). Ну хоть то, что наш мир иллюзия, и что реально только то, что воспринимает.
В зале Веточка, иду помогать Соне.
1910
Оч[ень] дурно, слабо себя чувствую. Ничего кроме писемъ не делалъ, и то плохо. Ездилъ съ Душаномъ — прiятно. Вечеромъ читалъ свою бiографiю, и б[ыло] интересно. Очень преувеличено. Была Саша. С[офья] А[ндреевна] спокойна. Записать:
1) (Кажется, что прежде писалъ, но нынче особенно живо чувствую: ) Богъ дышитъ нашими жизнями. Могу въ заблужденiи своемъ сказать себе, что я — я, а Богъ самъ по себе, или нетъ Его и могу понять, что я — Онъ, и тогда все легко и радость и свобода.
2) Соф[ья] Андр[еевна] говорить, что не понимаетъ любви къ врагамъ, ч[то] въ этомъ есть афектацiя. Она, да и многiе не понимаютъ этого, главное п[отому], ч[то] думаютъ, что то пристрастiе, к[оторое] они испытываютъ къ людямъ, есть любовь.