1852
Зубы перестали болеть, и я селъ было писать, но прiехалъ Цезарханъ и помешалъ мне. Ходилъ съ С[улимовскимъ] на охоту, убилъ 3 ф[азановъ]. Читалъ Истор[iю] войны 13 года. Только лентяй или ни на что не способный человекъ можетъ говорить, что не нашелъ занятiя. — Составить истинную правдивую Исторiю Европы нынеш[няго] века. Вотъ цель на всю жизнь. — Есть мало эпохъ въ исторiи столь поучительныхъ, какъ эта, и столь мало обсуженныхъ — обсуженныхъ безпристрастно и верно, такъ, какъ мы обсуживаемъ теперь ист[орiю] Египта и Рима. — Богатство, свежесть источниковъ и безпристрастiе историческое, невиданное — совершенство. Передъ темъ, какъ я задумалъ писать, мне пришло въ голову еще условiе красоты, о кот[оромъ] и не думалъ — резкость, ясность характеровъ.
1854
Я очень опустился. Исправление отъ лени, раздражительности и безхарактерности.
1856
21, 22. Здоровье все плохо, переделывалъ Юн[ость] порядочно, кажется, получилъ отъ Дружин[ина] письмо и отвечалъ ему, посыл[ая] Юн[ость].
1857
Писалъ довольно; но решительно плохо. —
1861
Москва. Я в Москве. О Тургеневе справедливо. Я уже хотел и почему-то не написал ему письма, в к[отором] хотел просить прощения. — Дела очень много впереди. Я держусь за него. Л[иза] Б[ерс] искушает меня; но это не будет. — Один расчет недостаточен, а чувства нет.
1865
Ездил на охоту. Здоровье всё хуже и хуже. Погода сухая, ветреная, холодная. Протравил русака, приехал больной. Все Дьяковы милы.
1884
Будизм и еврейское. Очень много читал. Писать не мог. И ездил в Колпенку к бедному. Проехал всеми полями. Очень хорошо. Слушал чтение — пустяков.
1889
Если буду жив.
1890
Я. П. Коли б[уду] ж[ив].
Жив. Спал мало, но встал с ясной головой. Ге приехал. После прогулки и разговора с ним и сестрой Таней сел за работу. Поправил снача[ла] декларацию и Балу. И хочу оставить старое заключение. А о том, что церковники не христиане, писать отдельно.
С Таней говоря, пришло на мысль, что мир стоит и дошел до того, до чего он дошел, по крайней мере, столько же благодаря известным, сколько и неизвестным людям, мудрецам и святым. Христов, может быть, лучше того, к[оторого] мы знаем, было много. Хороша бы история неизвестного Христа. —
Думал всё о тех же двух кладовых и мастерской. Одна горница кладовая, где матерьял, другая — мастерская, куда беру из матерьяльной кладовой и над ней работаю, и третья кладовая, куда складываю отделанную работу. Дорого не набирать сразу слишком много, не по силам матерьялу, кот[орый] портится, пылится, вянет, но не работается; потом важно то, чтобы работать над тем, что взято в мастерскую, и наконец, важно не тратить время на любованье работой оконченной, считая это делом. —
Различие людей в различном их отношении к этим делам и еще важное различие, за к[оторое] чаще всего люди осуждают друг друга, это то, что у каждого человека разные вещи взяты на верстак — в рабочую. Обвиняешь, зачем он не делает того, что ему надо бы, а не замечаешь того, что у него взято в мастерскую, на верстак, другое, и он не может оторваться, не кончив. —
Немного неосторожно шел — изжога. Теперь 10 час[ов]. Напишу Леве письмо и пойду наверх.
1892
Жена вчера уехала в Москву с мальчиками, 18-го она возвратилась и в воскресенье 20 опять уехала. Жизнь моя всё та же. Всё не могу кончить 11-ю гл[аву] и заключение. Была Кусакова. Это тип людей чувственных воображением. А сильная и умная женщина.
Думал: То, чего мы желаем и не достигаем, это только приманка, в к[оторой] ничего нет. То же, что нам мешает достигнуть того, чего мы желаем, это-то есть самое дело нашей жизни, как если бы лошадь желала выбежать из оглобель, в к[оторые] она запряжена, и считала бы помехой ту телегу, к[оторую] она везет. (Не вышло.)
1894
Я. П. Вчера я ошибся. Всё сильный насморк. Утро почти не писал, думал. Всё движусь. Письма из Москвы. Помоги мне, Господи, установить любовь с самым близким человеком. И кажется, что устанавливается. Целый вечер писал письма. Написал: 1) Чалиной, 2) Легра, 3) Стасову, 4) Хилковой, 5) Лебедевой, 6) Макгахан, 7) Медведеву, 8) Черткову.
1900
Нынче 22 Сент. Я. П. Все это время плохо работалъ. И работалъ то дело пустое. Галя Ч[ерткова] пишетъ, что не дамъ ли я напечатать два начала воззванiй. Я началъ пересматривать и все надъ этимъ работалъ. Въ одномъ вписалъ недурное о томъ, [что] у христ[iанскихъ] народовъ нетъ никакой религiи.
Все время въ очень дурномъ, недобромъ расположенiи духа. Вспоминанiе о томъ, что во мне Богъ, ужъ не помогаетъ.
Былъ у Маши и у бр[ата] Сережи. — Очень хор[ошо] былъ у Андрюши. Жду чего то. А ждать нече[го], кроме труда, хорошаго, божескаго труда, и смерти. Здоровье слабо. Последнее время тоска, знобитъ и жаръ. Въ эту минуту 11 час[овъ] вечера, мне хорошо. Таня уехала. Нынче отъ нея милое письмо С[оня] въ Москве.
Записано следующее.
1) Мне кажется, что какъ есть критическiй половой возрастъ. И многое решается въ этомъ возрасте, такъ есть критический духовный возрастъ — около 50 летъ, когда человекъ начинаетъ серьезно думать о жизни и решать вопросъ объ ея смысле. Обыкновенно решенiе этого времени безповорот[но]. Беда, если оно ошибочно.
2) Пространство и время только для меня въ этомъ теле. И то и другое происходитъ отъ моей отделенности: пространство это пределы; время это последовательность соприкосновенiя пределовъ. Для Бога нетъ пределовъ и нетъ времени и пространства. Такъ и нетъ ни того, ни другаго для моей духовной сущности.
(Неясно).
3) Я сначала думалъ, что то, что способность учиться есть признакъ тупости, есть парадоксъ, въ особенности не верилъ этому потому, что я дурно учился; но теперь я убедился, что это правда и не можетъ б[ыть] иначе. Для того, чтобы воспринимать чужiя мысли, надо не иметь своихъ. Сомнанбулы учатся лучше всехъ.
4) Одно спасенiе и средство жить спокойно и радостно это слить свою волю съ волей Бога, не иметь своей воли, не иметь желанiй. Это знали и стоики и буддисты. Но отреченiе отъ желанiй есть жизнь безъ радостей и безъ смысла. Если Богъ, к[оторый] послалъ насъ въ мiръ, хочетъ только того, чтобы мы не имели желанiй и отрекались отъ всего, то такой Богъ деспотъ, самодуръ. Зачемъ у меня желанiя, чтобы отрекаться отъ нихъ?
Христiанство говорить тоже самое, учитъ тому же, что и стоики и буддисты, также требуетъ отреченiя отъ себя, слiянiя съ волей Бога, но съ тою разницей, что даетъ смыслъ жизни и не уничтожаетъ желанiй, а направляетъ ихъ на то, чего хочетъ Богъ — на установленiе Ц[арства] Б[ожiя] на земле, т. е. замены борьбы и насилiя любовью и согласiемъ. И у христiанина есть радость все большее и большее установленiе Ц[арства] Б[ожiя], и Богъ для христiанина не деспотъ и самодуръ, а разумный и добрый хозяинъ насъ, работниковъ.
5) Думалъ о молитве — просительной. Можно ли просить Бога? Нельзя, главное, потому, что все, о чемъ мы только можемъ вздумать просить для нашего истиннаго блага — все это дано намъ въ изобилiи. Просить Бога о благахъ — все равно, что просить пить, стоя у ключа. — Это и значатъ, вероятно, слова: о томъ, что Онъ ключъ воды живой, кто жаждетъ, иди и пей.
6) Съ объективной точки зренiя жизнь мiра есть борьба телесной жизни (происходящей по закону повторенiя и подражанiя, переходящихъ въ потомство) съ жизнью духовной, требующей не повторенiя однаго и то[го] же, a соответствiя съ все более и более выясняющимися требованiя[ми] разума. Тоже самое и съ точки зренiя субъективной: Всякiй человекъ отдает[ся] съ одной стороны телесной жизни: подражаетъ, повторяетъ; съ другой стороны, въ немъ проявляются требованiя разума, предписывающiя новые первые поступки. И жизнь субъективная въ борьбе этихъ двухъ началъ.
1903
Нынче 22 Сент. Я. П. Пишу несколько дней (больше недели) предисловiе о Шекспире. Здоровье хорошо. Нога заживаетъ. Мало мыслей. Записать 3 вещи. Слава Богу споко[енъ] и не золъ.
1904
Я. П.
Неделю не писалъ. Здоровье хорошо. Умственно дремлю. Началъ б[ыло] писать Светъ во тьме, но нетъ охоты продолжать. Кое что делалъ для Календаря. Надо выписать бiографiи. Читалъ Канта. Его Богъ и безсмертiе, т. е. будущая жизнь, удивительны по своей недоказанности. Впрочемъ, онъ самъ говоритъ, что не снимаетъ съ одной чаши весовъ своего желанiя доказать безсмертiе. Основная же мысль о вневременной воле, вещи самой въ себе, совершенно верна и известна всемъ религiямъ (браминской), только проще, яснее выраженная. Остается одна, но за то громадная заслуга: условность времени. Это велико. Чувствуешь, какъ бы ты быль далеко назади, если бы, благодаря Канту, не понималъ этого.
Соня въ Москве. Погода чудная.
Записать надо:
1) Страхъ смерти или, скорее, какое-то недоуменiе передъ смертью происходить отъ того, что мы приписываемъ реальность времени (и пространству), приписываемъ реальность иллюзiи, форме. Приписываемъ же реальность времени п[отому], ч[то] не сознаемъ въ себе вневременнаго. Спрашиваемъ себя: что будетъ после смерти? Но ведь это — противоречiе: что будетъ, т. е. что произойдетъ во времени, когда уничтожится жизнь во времени. Одно несомненно: не будетъ жизни во времени. Тоже, что жизнь во времени кончается со смертью, не доказываетъ того, что кончается всякая жизнь. Для того, чтобы это б[ыло], нужно, чтобы б[ыло] доказано, что жизнь есть только во времени. А это нетолько не доказано, а у насъ есть сознанiе противнаго.
2) Если же жизнь есть и вне времени, то для чего же она проявляется во времени и пространстве? А для того, что только во времени и пространстве, т. е. въ состоянiи отделенiя себя отъ Всего, можетъ быть жизнь, т. е. движенiе, т. е. стремленiе къ расширенiю, просветленiю. Если бы не б[ыло] отделенiя частей, не б[ыло] бы движенiя, не б[ыло] бы жизни. Богъ, говоря общепринятымъ язык[омъ], былъ бы неподвижный, одинъ; теперь же Онъ живетъ съ нами, нами — всеми существами мiра.....
3) Безъ ограниченiя пространства и времени не б[ыло] бы насъ, не было бы блага нашей жизни, состоящей въ расширенiи, просветленiи. Такъ что не жаловаться надо на наше ограниченiе, а радоваться, благодари[ть] за него.
4) Смерть есть прекращенiе временнаго существованiя. Если временное существованiе не вся жизнь, а только форма жизни, то смерть или соединяетъ со Всемъ или вводитъ въ новую форму.
5) Мы не можемъ себе представить жизнь после смерти и не можемъ вспомнить жизнь до рожденiя п[отому], ч[то] не можемъ представлять вне времени и можемъ вспоминать только во времени. Если же мы действительно есмы, то есмы вне времени.
6) Сны, сновиденiя, это образцы жизни вневременной и внепространственной. Мы видимъ людей умершихъ и старыхъ молодыми, и находим[ся] и въ Москве и въ Казани, и лица, съ к[оторыми] говоримъ, и А. и Б., и одно не мешаетъ другому.
7) Религiя — это понятная всемъ философiя; философiя — это доказываемая и потому запутанная и приведенная въ систему религiя.
8) О, какъ бы хотелось написать катехизисъ (безъ вопр[осовъ] и отв[етовъ]) нравственности, всемъ, главное, детямъ понятный и убедительный! Вотъ когда сказаль бы: ныне отпущаеши.
1909
Спал хорошо. На душе хорошо, но всё что-то новое — близкое, боюсь сказать — к Б[огу], но к памятованию о Нем, и грустно. Ходил далеко гулять. Занялся поправлением статьи о руг[ательных] письмах и прочел и написал письма. Радостное чтение Кр[уга] Чт[ения]. Ездил в Телят[инки]. Тяжело особенное внимание ко мне. Далеко ездил. Вечером ничего не делал. Надо много записать, но сейчас 12-й час — ложусь спать.
1910
Опять мало спалъ и возбужденъ. Не одеваясь оч[ень] хорошо поправилъ Грота. Записать пустяки:
1) Нигде, какъ въ деревне, въ помещичьей усадьбе не видна такъ ясно вся греховность жизни богатыхъ.
Проехали оч[ень] хорошо. Заезжали къ милымъ Абрик[осовымъ]. Жалелъ, ч[то] не заехалъ въ школу Горбова. Онъ вышелъ съ ребятами. Дома засталъ С[офью] [Андреевну] раздраженной: упреки, слезы. Я молчалъ.