В последнее воскресенье августа в России отмечается День валяния в стогу - есть у нас, оказывается, теперь и такой праздник. Ну, оно и правильно, сенокос закончился, сено все сметано в стога и ждет своего вывоза на сеновалы в зимнюю пору.
Про горожан ничего не скажу, а вот среди сельчан нет, наверное, никого, кто бы хоть раз не повалялся в стогу или хотя бы небольшой копне сена или соломы, не вдыхал в себя пряный аромат недавно скошенных и подсушенных на жарком летнем солнце разных трав. Или того пуще - провел романтическую встречу в таком природном "алькове".
И я за свою жизнь не раз не просто валялся на копнах и стогах сена и соломы , а и формировал их во время сенокоса на живописной иртышской пойме у родного села Пятерыжск на прицепных тракторных граблях и копнителе, на сеновале с вилами в руках. Но всего раз в жизни я заночевал в копне сена, причем не один.
Нас было трое рыбаков, удивших в тот погожий августовский день рыбу на озере Долгом. В гости ко мне в Пятерыжск приехали, когда я там проводил свой очередной отпуск, мои давние товарищи и коллеги - заместитель редактора павлодарской областной газеты "Звезда Прииртышья" Юрий Поминов и директор Экибастузской типографии Виктор Катин.
Мы все были выходцами из железинской районной газеты "Ленинское знамя", и после того, как со временем сменили эту редакцию на другие и разъехались в разные места (но все в пределах области), держали между собой прочную связь. Впрочем, это было несложно: Мы с Катиным работали в Экибастузе, а Юра в Павлодаре, в общем, рядом. Они давно хотели попасть на мое любимое озеро Долгое, про которое я им прожужжал все уши. И вот сошлось: я в отпуске в Пятерыжске, а у них два выходных впереди. И мужики прикатили в Питер, горя желанием приобщиться к знатной озерной рыбалке.
Снастей у них, правда, не было, но я им быстро смастерил по простецкой удочке, да и еще у меня были две жерлицы наготове. И во второй половине дня я их повел на Долгое (червей мы накопали по пути, за огородами). Лодка у меня была (правда, не моя, а Феди Новика, он мне разрешал пользоваться ей на время отпуска). Погода была тихая, безветренная, как это чаще всего бывает в августе, и вот мы с лодки, в три удочки и на две жерлицы быстренько натягали с полведра чебачков и окушков, да на жерлицу я вытянул пару щучек. И когда солнце ушло на закат, мы решили, что на сегодня хватит, пора варить уху.
Причалили к берегу со стороны Саворовской гривы, привязали лодку к камышам. Дров, правда, с собой не брали, пришлось прошерстить все окрестные кусты тальника и набрать там хвороста. Впрочем, втроем-то мы довольно быстро натаскали сушняка целую кучу, особенно с Саворовской гривы, и вскоре под самодельной деревянной треногой с подвешенным на ней ведром с озерной водой, затрещал костер, разбрасывая искры.
Я, как самый опытный в этих делах, быстренько начистил и распотрошил рыбу, нарезал ломтями щук. А мужики в это время копошились с картошкой и морковкой, нарезали хлеб, притащили притопленную для охлаждения в озере водку (немного, считаю – всего-то пара бутылок на троих мужиков).
Вскоре вода забулькала в ведре, по дну глухо застучали кувыркающиеся в кипятке крупно нарезанные картофелины, мелькнули оранжевыми боками отправленные к ним несколько морковок; вскоре в ведро нырнули и рыбины: сначала щука, потом окушки и уж следом чебачки. Довершили закладку ингредиентов ухи парочка лавровых листиков, несколько горошков перца, пара зонтиков укропа, и над нашей луговой поляной, над всем озером поплыл такой аромат доходящей ухи, что мы, до этого оживленно переговаривающиеся, смолкли, а лишь судорожно сглатывали подступающую слюну, а в желудках у нас свирепо заурчало. В унисон, в трех мужских голодных желудках. Рокот слышался как от моторных лодок!
Ну вот, уха готова. «Мужики, главное, чтобы глаза у рыб были белые – значит сварились, и тогда можно есть!» - заклинал нас Юра, в результате глаза у чебачков и окуней были не только белые, но и вообще выпали в ведро и плавали там, как белые икринки, а мясо сползало с костей. Но это ничуть не испортило ни обалденного вкуса приготовленной на костре ухи, ни нашего зверского аппетита…
Уже совсем завечерело, и на потемневшем небе зажглись первые звезды, отражающиеся в озерной темной глади. Вдали, на горе, засветились огоньки в домах пятерыжцев и фонари на уличных столбах. Стояла звонкая тишина, нарушаемая лишь редкими посвистами устраивающих ко сну каик-то птах, отдаленным побрехиванием собак, треском мотоциклов, на которых носились по пыльным улицам в селе мальчишки, да зудением совхозного сепаратора, перегоняющего в сливки вечерний удой молока.
Мы полулежали у затухающего костра с отставленным в сторону ведром почти всей съеденной ухи. Водка тоже была выпита под неспешные разговоры, но мы были практически трезвы, с тяжестью в желудках не от выпитого, а от съеденного, и время от времени кто-то из нас начинал клевать носом.
- Ну все, мужики, пошли в деревню ночевать! – решительно сказал я, сам до сонной одури надышавшийся чистейшего, напоенного ароматами как скошенного и хранящегося сейчас в копнах сена, так и отавы – новой подрастающей травы. – А с утра пораньше снова придем сюда. Часиков так в пять-шесть, клев вообще будет сумасшедший, это и я Долгое вам обещаем.
Юра и Виктор переглянулись.
- А давай здесь заночуем! – почти в один голос сказали они. – Вон копна рядом хорошая стоит, чем не постель?
И я подумал: а почему нет? Домой идти – это надо собираться, потом с километр пилить до деревни, там укладываться спать – часа два точно уйдет. Утром рано тогда непросто будет встать. А тут – прямо вот сейчас в стог зароемся да задрыхнем на свежем воздухе. Ночи еще не холодные, так почему нет?
- А давайте! – согласился я. И мы, затушив костер, быстро пристроились спать в стогу: кто-то залез наверх, к звездам, кто-то, надергав сена, привалился к боку стога, а кто и вообще в него зарылся с головой. И спустя буквально считанные минуты мы все трое, вяло переговорив сонными голосами о чем-то малозначимом, затихли и практически одновременно заснули. И слаще сна, чем в ту августовскую ночь, доложу я вам, у меня еще не было.
Замечательно выспались и мои друзья. И наутро, чуть свет, мы уже были на ногах. Привели в порядок немного порушенный нами стожок, похлебали остывшей и оттого еще вкусней, чем вчера, юшки прямо из ведра, и с нетерпением, шурша росистой травкой, устремились к утопающему в утреннем тумане озеру.
Зеркальная поверхность его то и дело покрывалась кругами – то с плеском вылетали из воды и вновь падали в нее гоняющие чебачков окуни и щуки. Мы попали на самый утренний жор рыбы! Надо ли говорить, что рыбалка в тот день задалась особенно и мы унесли с Долгого несколько крупных щук и почти полное ведро чебаков и окуней! И как мы остались благодарны за это моему любимому озеру и, конечно, приютившему нас на ночь гостеприимному стогу сена.
Потом, не особенно избалованные такими хорошими рыбалками, товарищи мои нередко вспоминали о том счастливом выходном на Долгом и просили, по возможности, еще как-нибудь организовать такой же выезд на озеро. Но увы, вместе нам больше на Долгом побывать не довелось…
Буквально пару неделю назад у нас в Красноярске, проездом с Байкала, заночевал Юра Поминов. И знаете, о чем мы с ним, кроме всего прочего, с большим теплом и нежностью вспоминали и говорили? О той рыбалке на Долгом, о неповторимом ночлеге в стогу сена. Такие вещи не забываются, они украшают нашу жизнь, делают ее осмысленнее и ярче!
Марат Валеев