Если кушать красную икру - то большой ложкой из глубокой миски. Свеженькую пятиминутку, обильно политую маслом и густо засыпанную мелко порезанным луком. Для сахалинца это вполне обычное блюдо, которым на ужин заедают отварную картоху. А для того, чтобы икоркой побаловаться - нужно было сначала её поймать. Икру мой отец любил. А вот ловить кету или горбушу - нет. Потому как лютовала в нерестовый сезон рыбоохрана, нещадно штрафовала всех за нелегальную добычу красной рыбы. Покупать рыбу у кого-то он не любил, да и стыдно перед мужиками ему было.
Выход из положения нашёлся сам собой. Добывать дорогостоящий деликатес, а заодно и бочки к зиме солёной рыбкой набивать вошло в мои обязанности. Было мне 12 лет, когда первую горбушу на дёргалку подцепила. Большой тройной самодельный крюк называли по-разному - кто дёргалкой, кто кошаком, кто просто тройником. Утяжелённый свинцом и подвешенным на капроновый шнур и леску-нолёвку, кошак имелся у каждого жителя мужского пола нашего посёлка. И у меня, девчонки. Тренировал меня батя на небольшой косе, далеко за посёлком. Нехитрую науку я освоила играючи, и хоть пальцы от грубой лески и болели, но вскоре я уже с гордостью тащила в кусты первую добычу. Вслед за горбушей пошла кета. Изрезанные леской пальцы приходилось заматывать изолентой - пластырь просто не держался. Эти синие колечки выдавали всех, кто промышлял красной рыбкой.
"Почему у тебя дочь рыбу тралит, а ты только по берегу ходишь?" Этот вопрос отцу задавали постоянно, а он в ответ только посмеивался. Мол, ну что "рыбзы" девчонке сделают если поймают, поругают да отпустят! К слову сказать, за все те годы меня не поймали ни разу. Хотя один из курьёзных случаев в памяти всплывает. Отец работал бульдозеристом, и частенько подкалымливал. Пришёл к нему домой договариваться начальник местной рыбоохраны, чтобы батя что-то у него возле дома на тракторе сгрёб. Договаривались они, сидя в зале, и визитёр попросил чайку вскипятить. Я заварила свеженький, разлила по чашкам, поставила на поднос и принесла. Нужно было видеть, с каким охреневшим видом уставился главный рыбоохранник района на синие колечки изоленты на моих истерзанных пальцах, когда я чашку ему подавала. Такого выражения лица я уже никогда не забуду! Вслух он ничего не сказал, но можно было догадаться о чём подумал...
С Сахалина мы уехали уже давно. На рыбалку я хожу по-прежнему, но теперь лишь с поплавочной удочкой на мелочёвку типа карася. Но лишь едва начинается август - в крови снова плещется адреналин, и успокаивается душа к середине ноября, когда основной ход лососёвых заканчивается. Браконьера из души до самой смерти не вытравить...