«Не надооооооооооо!», — отчаянно кричит на видео взрослый парень с инвалидностью. Он лежит на земле, свернувшись в клубок, и пытается увернуться от ударов. Его пинают два подростка. Один при этом снимает все происходящее на смартфон.
Убийство Димы Рудакова... Еще несколько новых шокирующих историй с жестокими нападениями несовершеннолетних в Свердловской области. В одной из них — в поселке Рефтинский — жертвой детской агрессии снова стал инвалид. В другом случае — в Нижней Туре — пришлось подключать ОМОН, чтобы разогнать массовую драку школьников (говорят о сотне участников), а в Качканаре проводят проверку по факту убийства подростками отчима одного из нападавших.
Почему это происходит? В чем кроется причина подростковой агрессии? Что не так с ними или с нами? Можно ли связывать все эти нападения в единую систему и говорить о новом интернет-челлендже? С этими вопросами мы обратились к руководителю родительской организации, психологу, специалисту по безопасному поведению детей, интернет-маркетологу и медиатору.
Ксенофобия — болезнь общества
Татьяна Флеганова, президент ассоциации «Особые люди», региональный руководитель ВОРДИ
— То, что произошло у нас, это не единичные случаи. К сожалению, подобные нападения происходят и в других регионах нашей страны. Мы пока не выносим все это в публичное поле, но не понимаем, что происходит. ВОРДИ организовали флешмоб — «Береги в себе человека». Это общая проблема и она касается не только наших детей, детей с инвалидностью. Мы видим, что агрессия среди молодежи нарастает. При этом у нас идет год добровольчества и волонтерства, такое ощущение, что одни и те же люди живут в разных государствах. Сегодня школы Екатеринбурга принимают инвалидов, я не слышала жалоб от родителей.
Что касается агрессии в отношении инвалидов, здесь важно отличать естественную реакцию и ксенофобию как болезнь общества. На самом деле, моя дочь, живя рядом с братом с аутизмом, тоже временами испытывает к нему агрессию, когда он выхватывает у нее тетрадь или забирает у нее стакан воды. Естественно, она недовольна. Но это не ксенофобия, не отторжение чуждого, это совсем другое дело.
В отношении видео — лично мое мнение, что это может быть спланированная акция. Никто не знает, о чем они все договорились и что заставляет этих детей выкладывать это в сеть.
Одно дело — уничтожить и обидеть слабого, совсем другое — снять все это и продемонстрировать в интернете.
Соцсети заинтересованы в скандальном видео
Денис Сергеев, основатель компании «Web2win», эксперт в сфере интернет-маркетинга
— У любого видеохостинга есть своя политика безопасности — это касается спама, порнографии, сцен насилия и пропаганды экстремизма. YouTube, «Одноклассники» или «ВКонтакте» — это платформы, на которых любой пользователь может выложить любой видеоконтент. Точно так же, как любой пользователь, который заметил опасный контент, может пожаловаться и администрация должна будет заблокировать и само видео, и пользователя. Это в теории. Но надо понимать, что на практике любая платформа заинтересована в популярном и скандальном видео.
«ВКонтакте» долгое время вообще был основным порно-ресурсом российского интернета, потому что именно это видео генерировало ему огромное количество трафика. В этом и есть корень зла, в том, что внутренне любая платформа заинтересована в скандальных видео.
Сегодня машинный интеллект в состоянии распознать видео с насилием. То есть технически такой контент может быть блокирован еще на этапе размещения, машина это умеет. Но я считаю, что соцсети внутренне не заинтересованы в том, чтобы это заработало, они заинтересованы в обратном, в том, чтобы такое видео накачивало все больше просмотров и посещений.
У нас долго нагнеталась нетерпимость
Максим Беренов, папа ребенка с аутизмом, специалист по безопасности
— У меня несколько лет назад в группе по безопасности занималась девушка-колясочник. Сытые нулевые, я был уверен, ну уж ей-то точно ничего не угрожает. Не тут-то было. Она рассказывала, что ее друзей, инвалидов, периодически бьют, пинают по ногам, переворачивают коляски.
Молодому человеку, который с ней встречался, «ходячему» (как называют нас колясочники), многие знакомые говорили — «Ты извращенец, раз встречаешься с девушкой-инвалидом».
Я сам папа ребенка с инвалидностью и скажу вам, что в России не проходило и дня, чтобы мы пошли гулять на детскую площадку или в торговый центр и не получили косые недовольные взгляды родителей. Иногда мы слышали, что «таких детей нельзя пускать к нормальным», узнавали с женой много нового о себе, за что нас так бог наказал.
Сейчас сын со своей мамой живут в Испании и там совсем другое отношение. До сих пор большинство людей в нашей стране считают, что инвалид — это не человек. У нас долго нагнеталась нетерпимость к другому, без разницы, в чем это отличие — другая национальность, другая религия, другие взгляды и так далее.
Дети лишь отражают то, что видят
Ольга Махнева, директор центра медиации
— У нас долгое время культивировалась рафинированность, элитность, лидерство и успешность — «я лучший», «я имею право». Эта конкуренция, которая начиналась в бизнесе и постепенно перешла на другие сферы, сегодня она проникла даже в школу.
Проблема в том, что у нас лучший не тот, кто добрый и милосердный, а тот, кто конкурентоспособен. Мы забыли, что у каждого человека есть своя ценность. Не важно, в кресле он или нет, богатый или бедный.
И начинать вспоминать об этом нужно нам, взрослым. Дети лишь отражают то, что видят. У нас есть закон об инклюзивном образовании, но как таковой инклюзии в школах мало. Я не раз слышала, как родители детей нормы выступали против того, чтобы в их классе появился ученик с инвалидностью.
«У детей не накачана «мышца противодействия»
Анастасия Беренова, психолог
— Причина детской агрессии не всегда кроется в том, что наше взрослое общество накачано жестокостью. Есть и другая сторона медали: побочный эффект вытесненной жестокости. Когда мы помещаем детей в мир розовых пони, а потом расхлебываем.
Нам кажется, что если отгородить детей от вредоносной информации и создать тепличные условия, где никто не ругается, то все будет хорошо. Но эти правила не срабатывают. Дети продолжают драться, ругаться.
И страдают в этой ситуации как раз послушные дети — ведь они верят нам, в то, что добро не может быть с кулаками, а в мире детства нет места насилию. И просто не могут дать отпор: у них не накачана «мышца противодействия», навык адекватного умения постоять за себя, противостояния на всех этапах жестокости — начиная от зачатков травли и первой драки.
— Есть четыре простых правила для родителей. Они помогут воспитать ребенка, который никогда не станет травить другого. Первое — не проявлять насилия к собственному ребенку. Любое насилие обязательно вернется по эффекту бумеранга. И лишь вопрос времени, когда этот бумеранг сработает — либо по отношению к самому родителю, либо по отношению к кому-то другому.
Каждому ребенку нужна «прививка доброты», он должен о ком-то заботиться. Раньше семьи были большие и старшие дети всегда отвечали за младших, они их кормили, вытирали им носы, учились этой заботе.
Или ухаживали за домашним животным — в моем детстве у каждого второго была кошка или собака «на попечении». Сегодня маленьких детей воспитывают бабушки-няни-гувернантки, а собаки или кошки часто воспринимаются как предмет интерьера. Третье правило — положительный пример родителей, которые помогают беспомощным, занимаются благотворительностью. Если ребенок видит, что его мама не ругает бабушку за то, что она чего-то не умеет, или его отец уважительно относится к своему собственному отцу, он будет расти в среде уважения и сам научится уважать чужое мнение и особенности другого.
И, наконец, четвертое, и очень важное правило — у каждого ребенка должно быть право на эмоцию, какой бы она ни была, положительной или негативной. Он имеет право на обиды, на гнев, на злость точно также, как на смех и радость.
— Нужно понимать, что даже часть из нас — потенциальный агрессор и преступник. У многих из нас есть две вещи — сдерживаемая внутренняя агрессия и убеждение, что закон не имеет прямого отношения к нашей жизни. Декриминализация побоев усугубила эту ситуацию. Но требовать сейчас ужесточения наказания бессмысленно. Нужно требовать, чтобы наказание было неотвратимо еще на ранней стадии. Если бы в обществе было понимание, что травить кого-то — это плохо, если бы весь класс объединялся против хулиганов… все было бы иначе. Это вопрос общественного сознания.
Мы приучаем детей, что агрессия недопустима и когда в коллективе попадается один задира, остальные дети и родители не могут ничего сделать. Знакомо, когда один ребенок терроризирует весь класс? Один. Против всех. Что делать? Объединяться. Нет, это не значит устроить темную. Но найти тот совместный механизм, чтобы было ясно — агрессором быть не выгодно.
— Мы должны показать детям, что если их обижают, травят или бьют — это не правильно. Мы не должны изолировать их ни от информации, ни от сложных ситуаций. Дети, которые долго ходят в сопровождении взрослых или при малейшем конфликте сразу уходят из школы, в реально возникшей ситуации опасности гораздо более уязвимы. Мы не должны возить детей на секции, которые придумали мы, как значимые, а спросить, что им нужно. Возможно, они выберут другие занятия или просто останутся дома — чтобы понять, чего хотят в жизни сами.
С подростками надо: говорить честно, уметь выставлять границы дозволенного, учить думать о безопасности. Мы не сможем, да и не должны запрещать интернет. Все группы не закрыть. А вот уметь выбирать что хорошо, а что плохо — важно. Подростки почти всегда — самая жестокая часть общества. Не потому, что они плохие, не потому, что они с Луны — как раз наоборот, они копируют нас, приумножая это на гормональную бурю и другие особенности возраста. Просто надо развернуть это. Повторю, мир розовых пони не поможет, говорить про жизнь дружно — иллюзия. Надо давать применение этой силе, а не гасить ее.
— Как мама и как общественник считаю: то, что сейчас происходит — это вызов и мы должны действовать. Сидеть и ждать, когда государство отреагирует, мы не можем — это жизни людей, здесь нельзя наблюдать. Да по фактам нападений идут следственные действия. Мы не можем вмешаться в этот процесс. Но мы можем запустить свои процессы — антибуллинговые программы, уроки доброты в школах, мы можем предложить программы, которые позволят детям нормы посещать специализированные учреждения, где занимаются дети, которые не слышат или не видят, дети с ментальными нарушениями.