– Владимир Рудольфович, то, что вы профессионал и то, что вы любите свою работу, не вызывает ни малейшего сомнения и это очевидно по всем проектам, которыми вы занимаетесь. Но насколько можно быть успешным мужчиной на работе, настолько же можно быть не очень успешным в семье. Можете ли вы похвастаться тем, что всех своих детей любите одинаково или же у вас есть свои любимчики?
– Очевидно, что я всех детей люблю по-разному, было бы странно если бы я всех любил одинаково, они же все разные. Я их всех люблю одинаково сильно, но каждого по-разному, они же у меня личности.
Любимчик всегда тот, кто в данный момент себя чувствует плохо, кому нужно максимальное участие. То есть если ручку порезал, ножку обожгла, то в этот момент становится любимчиком и, конечно, ты не отходишь от ребенка. Но это всегда очень острое, очень глубокое и очень осознанное чувство любви.
Чувство отцовства является одним из, пожалуй, самых удивительных, самых облагораживающих. Потому что ты не прощаешь никому столько, сколько прощаешь своим детям. И вот здесь ты испытываешь такой силы отцовское чувство, что иногда заставляешь себя молчать, даже когда речь идет о профессиональных вещах.
У меня сын занимается режиссурой, он очень талантливый режиссер, снял много чего и к счастью это идет на разных каналах, но я к этому не приложил руку абсолютно. Но мне тяжело критиковать его работу, я не объективен. Я каждый раз вынужден подбирать слова, а я, честно говоря, не из тех людей, которые в критике любят подбирать слова, то есть я могу быть очень жестким.
Но вот с детьми я предпочитаю быть максимально терпеливым, если не доходит до предела, когда уже надо воспитывать. И тогда можно и бровь поднять, но никогда, естественно, не распускать руки, но поднять бровь я могу.