Доктор – так его обычно называли, и со временем он привык к этому обращению. Если честно, оно ему нравилось больше, чем Казимир Евгеньевич. Потому что он и был доктор. Психиатр. Спаситель людских душ. Но это была всего лишь обёртка, красивая и яркая. А внутри была злость, презрение, ненависть. Много чего. Не было только любви, сострадания, человечности. Эти добродетели были надёжно спрятаны, заключены в прочные оковы. Он сам это сделал. В детстве.
Доктор снова погрузился в воспоминания, наполнил себя болью, погрузился в свою боль, стиснув зубы. Перед взором замелькали картинки детства – вот пьяная мать вернулась под утро, на её лице размазана помада, руки в синяках; отец с перекошенным злобой лицом хватает мать за волосы и бьёт с размаху обо всё, что подвернётся на пути; он, маленький Казимир, хватает пластмассовую саблю и бьёт отца, захлёбываясь от горя и страха за маму; вот больница с лампочкой под потолком и злой медсестрой, которая больно делает уколы и заставляет есть гадкие таблетки; одноклассники, которые смеются в лицо и стараются сделать пакость; могила мамы, с которой кто-то украл все цветы, чтобы продать по дешёвке; письма отца с зоны, которые он, Казимир, сжигал.
Доктор даже застонал, скрежеща зубами, ненависть переполняла его, требовала выхода. Когда-то он сделал выбор – стать психиатром, чтобы… отомстить. Отомстить этим презренным людишкам с их верой в добро и любовь, в справедливость и благочестие. Они не знают того, что он пережил, им наплевать на него! Так он им покажет настоящую правду, он проведёт их по своему пути, пусть познают его страдания! Он выбрал месть, стал её ярым поклонником. Месть помогала ему хоть ненадолго забыть собственные переживания. Месть придавала ему сил и энергии. Месть стала его фетишем.
Скрипнула дверь, и в кабинет, слегка робея, вошла медсестра, высокая женщина лет тридцати пяти в халате, со стопкой амбулаторных карт. Она сильно боялась доктора, но старалась не подавать виду, не смотреть в его глаза. Главное – не смотреть в глаза. В остальном он был вполне приятный мужчина, хороший профессионал. Иногда, конечно, срывался и кричал на неё, но быстро отходил и извинялся. Порой он ей даже нравился - его рыжая борода, умение быстро принимать решения. Всё, кроме глаз. Однажды она встретилась с ним взглядом и в этот момент на неё словно повеяло холодом смерти, отчаяния и тоски. И лютой ненависти…
Приём начался. Как правило, у кабинета всегда толпился народ, кому-то нужна была справка на оружие, другие – проходили медкомиссию. Но сегодня было тихо. Медсестра выглянула в коридор и увидел всего лишь одного пациента – молодого парня в футболке с надписью «Love has no fear» и стареньких джинсах.
– Заходите, - пригласила медсестра.
Ей показалось, что парень кивнул кому-то, перед тем как войти, но она тут же об этом забыла.
Парень поздоровался и нерешительно остановился у дверей. Доктор, уткнувшись в бумаги, какое-то время словно не замечал посетителя. Потом мельком глянул в его сторону и произнёс, ставшую дежурной, фразу:
– Слушаю Вас…
Парень подошёл к столу, присел на краешек стула и заговорил, порой прислушиваясь к кому-то невидимому, стоящему за спиной доктора:
– Понимаете, какая штука, я с детства вижу души умерших, разговариваю с ними, советуюсь. Когда первый раз увидел – испугался сильно, без света спать не мог. Но родителям не стал рассказывать – справился как-то. А потом и вовсе привык… Вот как к коту своему. Тот тоже –приходит… уходит.
Доктор слушал сбивчивую речь парня и мысленно потирал руки. Это был его пациент. «Что же на нём испытать? Новый антибиотик или НЛП? А может лоботомию попробовать, пусть потом подёргается голубчик, слюни попускает!» Доктор, внимательно слушая пациента, успевал делать пометки в небольшой записной книжке красного цвета. А парень продолжал:
– Я литературу почитал специальную и узнал, что я ретранслятор. Ну… могу передавать сигналы от души к душе, дар такой. Вот они и зачастили ко мне. То одному родственнику что-то передать, то – другому. У меня сначала голова побаливала, тошнило, а потом утряслось. Я им помогаю просто так, безвозмездно. Сделал-забыл. Но они всё же благодарят, как могут. То работу найду хорошую, то в лотерею выиграю… Вот недавно в Турцию скатался, путёвочка подвернулась… Вы не подумайте, я здоров! Вот и справка есть, недавно проходил медкомиссию…
Парень протянул справку и доктор с явным неудовольствием пробежался глазами по графам. Пациент утекал сквозь пальцы и неудовлетворённое чувство мести стало выползать наружу.
– А что же Вы пришли сюда, сказки нам рассказывать?! – в голосе доктора проскользнули металлические нотки, глаза яростно сверкнули, - А Вы книжку напишите про это, я с удовольствием почитаю, но в свободное от работы время! Надеюсь, ясно излагаю???!!!
Парень смутился немного, но собрался с духом и продолжил:
– Да Вы погодите, я ведь так и не дошел до самого главного! Вчера душа одна на связь со мной вышла. К Вам отправила…
– Ко мне???!!! – голос доктора немного осёкся и вся злость куда-то улетучилась, уступив место заинтересованности. – Зачем ко мне? С какой целью? Кто?
– Тут такое дело…, - замялся парень, - Я показать могу … души научили. Не испугаетесь?
Медсестра, сидевшая до этого истуканом, вдруг сорвалась с места и выбежала из кабинета. Доктор не обратил на неё внимания. «Испугается ли он? Глупый вопрос! Обычно пугаются его и он к этому привык. Пугаются – значит уважают», - думал он удовлетворённо.
– Валяйте, показывайте! – доктор потёр зачем-то виски и глубоко вздохнул, словно перед тем как нырнуть.
Парень сосредоточился на мгновение и перед изумлённым доктором стала проявляться из воздуха фигура какого-то старика. Доктор вскрикнул и прикрыл рукой рот. Он вдруг как-то осунулся, побледнел…
Перед ними стоял седой старик с бородой. Одет он был в какую-то мешковатую робу, на ногах - потертые ботинки, запачканные в земле. Глубокие морщины, словно шрамы, избороздили его лицо. А глаза… Наполненные до краёв мудростью и любовью, они смотрели на доктора ласково и тепло.
– Ну, здравствуй, сынок! Вот и свиделись…, - глухо проговорил призрак и поклонился доктору. – Давно хотел с тобой поговорить, да вот, не пришлось… А тут паренька этого встретил и обрадовался. Спасибо ему, уважил! Ты письма то мои сжигал, не читал… Не простил, видать, батьку… А я и сгинул в тот год, брёвнами завалило случайно. А теперь мыкаюсь, покоя ищу.
Старик вдруг встал на колени, голос его задрожал, по лицу потекли слезы:
– Прости ты меня, Христа ради, Казенька! Не уберёг я твою душеньку, нарушил… Не с того жизнь начал, наворотил сполна дров! А ведь любил я тебя и Зоиньку тоже любил. Да и сейчас люблю пуще прежнего. Но поздно очухался… ты прости меня, сынушка мой, за пьянки-гулянки мои, за маму прости. Ревновал её, бесился… А она ведь с горя бегала… Я думал – с мужиками валандается, а она не подпускала к себе, верна мне была до гроба… А я её и уколотил в гроб-то…Прости меня, сынушка! Прости батьку непутного! Ты у нас во какой стал, доктор! Мы с мамой не нарадуемся! Только злобы в тебе много, людям пакостишь, любовь запрятал вон куды, замуровал… Прости меня сынок, маму прости и …себя! Не держи зла…
Доктор заплакал. Сначала давился в кулак, а потом – будто прорвало…Завыл как зверь дикий, заметался. На колени пал перед отцом, голову захватил руками и кричал, кричал…
– Батя, я прощаю тебя!!! Прощаю, слышишь?! И ты меня прости! Много людей порешил … нет на мне креста … прости, батька! Ненавидел тебя, за мамку мстил, за детство своё… Аааа! Разве вы с мамой ТАКОГО сына хотели видеть?! Посмотри, кем я стал!!!! Батяааааа!!!!
– Мы тебя, сынок, и такого любим! Разве могут родители чадушко своё не любить?! Ты же рОдный нам, кровь наша! Береги себя, сынок … времени мало отпущено мне … прощай Казенька…придёт время…свидимся… про…
Старик исчез. Парень, всё это время сидевший в тупом оцепенении, вдруг очнулся и испуганно посмотрел на доктора. Что-то изменилось в нём, словно прежний доктор исчез, а на его месте оказался совершенно незнакомый человек. Парень снова кивнул кому-то невидимому и тихонько вышел, прикрыв за собой дверь.
Через некоторое время вернулась медсестра. Потянула дверь на себя, робко заглянула внутрь и только когда поняла, что опасности нет - вошла. Доктор сидел на прежнем месте и смотрел в окно. На улице буйствовало лето – заливались на все лады пичуги; ветер слегка поглаживал листочки на березё, а те в ответ что-то шептали, словно благодарили; бежали друг за дружкой облака… Вдруг доктор отвернулся от окна и посмотрел медсестре прямо в глаза. В этот раз женщина не испугалась, не вздрогнула. Глаза у доктора были другие - уставшие, полные глубокой скорби.
И голубые – как безоблачное небо.
©Виктор Подъельных-2019