Под их столиком лежал надкусанный хлеб. Красивая пара не замечала этого,увлеченная вкусными блюдами и друг другом.
Я вспомнила, как мы с мужем, еще не будучи влюбленными,а были просто коллегами пошли в обеденный перерыв в телевизионную столовую. Рядом с нами трапезничали жар-птицы телеэфира. Девушки смеялись за столом,мужчины посматривали в их сторону подобно мартовским котам.
Мое внимание привлекла не красота жар-птиц, а то,что на подносе в качестве отходов лежал хлеб. Его купили,чтобы съесть с борщом,но передумали и отложили в сторону.
Девушки встали и понесли свои подносы на ленту отходов.
-Почему ты не ешь? --спросил меня Дима.
-Они понесли голову в отходы. Хлеб--всему голова,понимаешь? --едва сдерживаясь, ответила я .
Потом муж скажет, что мое трепетное отношение к хлебу сразит его.
Я знаю как рождается хлеб. И что стоит за коричневой корочкой.
В классе восьмом или девятом, я посвятила лето своему первому заработку. Колхоз набирал школьников для помощи в сборе пшеницы. Зарплата сулила новые туфли,куртку, ручки,тетради и несколько мешков зерна на нужды собственного хозяйства. Это кстати моей маме.
Знаете,что самое красивое в стране,в которой нет моря? Это поле.
Бескрайнее поле пшеницы. Солнце только-только зевает,но этих лучей достаточно для света,который заливает мою деревню. Где-то просыпаются петухи--хрипло поднимают ноту, но сразу после первой попытки голосисто раздается уверенное кукареканье. Совсем далеко гудят комбайны,так далеко,что осы и пчелы за канавой слышатся отчетливей,перебивая железных коней. Ветер лениво покачивается в своем воздушном гамаке, не проснулся еще.
Я вхожу в пшеничное поле и становлюсь стеблем,качаясь в такт нежно-желтого моря. Пшеничные колоски шепчутся,тихонько смеются и танцуют. Сонный ветер дирижирует. С закрытыми глазами.
Я смотрю на поле и от красоты,которую видят мои глаза--плачу и говорю Богу спасибо. В этом пшеничном море мне хочется быть лучше,чем я есть.Любить больше, верить сильнее, быстрее подниматься после падения и жить,как-будто не существует бед.
Я ладонью обнимаю колосок и беру одно зернышко.Пробую на зуб. Закидываю голову,щурюсь от солнца, четко понимая, что следует лицо прятать ибо нос мой сгорает за считанные минуты, но мне все равно. Кого солнце любит, того зацеловывает до веснушек.Мне нравится этот аргумент и я щедро принимаю на свой шелушащийся нос несколько крепких поцелуев.
Зерно прекрасное,вкусное,ароматное,сытное.
Быть пышному хлебу.
Мы ходим за комбайном и собираем оставшиеся колосья.
Потом меняемся со взрослыми и нас отвозят на зерноток--принимать зерно.Ты спускаешься в глубокий алюминиевый колодец,в который сыплют зерно,твоя задача устранять заторы в огромном таком люке. Там внутри неимоверная духота и пыль.Теперь я примерно знаю как выглядит чистилище.
После зернотока понимаешь,что мальдивы –это не где-то там, а прямо здесь: на земле под небом. Сразу, когда покидаешь алюминиевый колодец. Лежишь и дышишь. И не можешь напиться прохладного ветра.
Нам дают мешок зерна за вредность. С мамой мы идем к мужику в другой конец деревни,чтобы смолоть пшеницу в муку. Я помогаю маме и чувствую,что ни спины ,ни рук у меня больше нет. Старый дед помогает нам, но всем не намелешься,и я, передохнув, спешу к матери.
Домой мы везем несколько килограмм муки. Будем печь хлеб .В хлебнице--ни скарынки.Все сьели.
На рассвете мама зажигает печь. Солнечный луч пробивается в крохотное окно и наша темная низкая кухня мгновенно приобретает краски.
Когда мама замешивает тесто для хлеба- планеты замирают.Она поет и своими мягкими пухлыми ручками гладит тесто. Мама не видит,что мир в хате с упоением наблюдает за ней.Коты садятся на лаву напротив и как загипнотизированные смотрят на вкусно пахнущую хозяйку.
Потом переводят взгляд на тесто. И снова на маму.
А мама поет.Тихонечко. Посвящает песни хлебу. И хлеб,взращенный на магии любви, поднимается в считанные часы и выпирает из огромной железной миски. У мамы подготовлены семь-восемь глубоких сковородок,она выкладывает пшеничные снежки и они тут же заполняют свои гнезда,тесто рассаживается поудобнее.
Мама переходит на шепот и пальцем рисует на животе теста крест.
Хлеб готов в жаркое путешествие.
В нашей семье никогда не выкидывается еда в мусор.У нас всегда есть коробочки:это птицам, это котам, это собакам,это уткам на пруд.
Мой муж все ест с хлебом, только пельмени у него "самостоятельное блюдо". Он привык отрезать себе кусок ровно столько,сколько сьест.
Я не люблю магазинный хлеб или испеченный кем-то.Я не знаю, поет ли тот человек песню хлебу, гладит ли его, думает ли о любви,стучит ли его сердце или просто отстукивает положенный ритм.
Я люблю только мамин. Но мама живет далеко. Иногда маршруточными кораблями получается передать в город. И тогда происходит нечто мягкое, светлое,как-будто мамины руки гладят мои холодные, тонкие пальцы.
Я забираю передачу и дома развязываю узелки скатерти, и там в многочисленных ручниках лежит мой хлеб.Еще теплый. Понимаю--мама выпекала ночью, чтобы в мои руки он попал еще с запахом дров.
Я снимаю тканый бабушкой ручник.Один,второй...и вижу мамин.Положила свой ближе к хлебу.
Мама.
Ближе к дочери. Укрыла меня собой.
Я улыбаюсь. Смотрю на хлеб. Загар от углей лег ровно.
У маминого хлеба гладкое лицо. Мой наметанный глаз сразу видит едва уловимые очертания креста.
Смотрю на хлеб и чувство такое...как-будто меня пеленают в простыни нежности и качают на руках ,как-будто я снова новорожденная.
Перед тем как разрезать, я целую хлеб аккурат в мамин крестик. Свою корочку смазываю домашним сливочным маслом с крупной солью и...нет лакомства вкуснее.Мир не придумал десерт способный затмить мой теплый кусочек хлеба.
Я не ем чужой хлеб,но я уважаю его. В нем поле труда.
Я смотрю на лежащий хлеб и мне покалывает в области грудной клетки.В этом дорогом и пафосном ресторане не заметно самое дорогое.
Я вспоминаю свое лето.Вспоминаю пшеничные поля.Зерноток. Маму.
А еще я вспоминаю книжки о войне.Сидя на горячей печке я читала про людей .
На войне.
О том,что кусочек грязного,черствого хлеба был мечтой каждой мамы,которая спасала своего ребенка от голода. Да и мечтой каждого,кто умирал страшной голодной смертью.
Я читала тогда и плакала.Навзрыд.
Я запомнила себя ту,сопереживающую, навсегда.
Поэтому, когда я вижу брошенный хлеб...
Я думаю о том,что те, кто искал хлебные крошки,чтобы жить, сейчас смотрят на нас и им больно.
Очень.
Этот валяющийся хлеб мог кого-то из них спасти.К сожалению, он не оказался у них под ногами. А валяется под нашими.
Я подошла к пустому столику: пока я бродила по прошлому, дама и ее кавалер покинули ресторан. Официант уносил остаточную посуду.
Наклонилась и подняла надкусанную булочку, в ресторанах так выглядит хлеб. В виде маленьких булочек.
Отряхнула кусочек хлеба от пыли.И прямо там в центре зала поцеловала.Попросила прощения.
У хлеба.
У тех,кто,возможно, на меня смотрел.
Не здесь. А там.
Очень высоко там.
Тот хлеб я положила на наш с мужем столик.Супруг крепко сжал мою ладонь в качестве поддержки "я с тобой,любимая".
Позже мы его вместе раскрошим для птиц и они в одно мгновение сметут угощение.
Хлеб--всему голова. Берегите его .
Он не появляется на столе, потому что есть деньги. Он приходит ,когда его уважают.
Уважают колоски на поле.
Гладят его тесто.
Поднимают из-под чужого сапога.
И поют ему песню.
Благодаря.
