Вдогонку к "Двум орлам" ещё одно "программное" славянофильское стихотворение 1887 года Николая Петровича Аксакова, с почему-то считываемым неявным приветом "Ночному смотру" Жуковского-Цедлица.
Над равниной Бранибора
В час полночной тишины
Льётся горнего простора
Свет серебряный луны, —
И лучей игривым блеском
Чудно даль озарена,
В сонный берег с томным плеском
Бьётся Гаволи волна...
По земле от стен и башен
Далеко ложиться тень;
За рядами чёрных пашен
Видны кровли деревень,
И лучами освещённый
Сквозь клубящийся туман
Одинокий, отдалённый
Возвышается курган.
Необъятная для взора
Дремлет даль полей, лугов;
Со старой башни Бранибора
Раздаётся звон часов...
Полночь бьёт. Гремят удары
И над пящею землёй,
Как заклятья или чары,
Мерной носятся волной.
Слой прозрачного тумана
Вдруг рассеялся, как дым,
Грудь разверзлася кургана
С шумом мощным и глухим,
Недра тёмные раскрыла...
Слышен лёгких шум шагов...
То славянская могила
Возвращает мертвецов;
То свидетели немые
Невозвратной старины,
То хозяева былые
Онемеченной страны.
Тихо, мерно друг за другом,
Все в одежде боевой,
Поднялись и стали кругом
У могилы вековой.
Все исполнены печали,
Оперлися на мечи...
На доспехах их играли
Серебристые лучи.
И последним из кургана
Вышел вождь, старик седой...
Запеклася кровью рана
Под кольчугою стальной...
— Победили! — грозным взором
Засверкав, воскликнул он:
Над славянским Бранибором
Стал владыкою тевтон.
Вижу я: настроил много
Здесь он сёл и городов,
Не страшася Чернобога
Жгучих молний и громов;
Вижу: в чащи и дубравы
Враг секирою проник
И потомков гордой Славы
Позабылся здесь язык;
Спрева, Гаволь, Пена, Сала
Онемечились до дна
И гнездом тевтонским стала
Древних лютичей страна.
И в ответ на речь владыки,
Нарушая тишь полей,
Раздалися вопль и клики
И бряцание мечей.
И над дремлющей равниной
В ярких месяца лучах
Пред воскреснувшей дружиной
Боевой развился стяг.
— Горе немцам! Из могилы
Грянем в помощь мы живым;
Их слабеющие силы
Прежним духом укрепим.
Мы поднимем на тевтона
Бодричан и укров рать.
Нам подаст, как встарь, Аркона
И совет и благодать,
И поморский берег снова
Силы нам пришлёт свои.
От Руяны в честь былого
Прянут лёгкие ладьи.
Но, склонясь к земле главою,
Вождь печальный дал ответ:
— Мор пронёсся над страною;
Бодричан и укров нет...
Нет поморцев; на Руяне
Всё тевтон искоренил;
Спят глубоким сном славяне
В тишине сырых могил...
Под десницею тевтона
Дух славянский позабыт;
Пала гордая Аркона,
Пал могучий Световид.
Где славян-хозяев кости
Приняла сыра-земля,
Ныне незванные гости
Пашут чуждые поля,
Над славянскою могилою
Совершают буйный пир
И кичатся дикой силой
Ненавидящие мир...
Мы же, павшие без стона
Посреди родных полей,
Мы вспоили грудь дракона
Кровью жаркою своей...
Нашей плотию вскормлённый
Стал могуч и грозен он,
Кровожадный, разъярённый,
Ненасытимый дракон.
Через степи, через горы,
Чрез клубящийся туман
Он с могил вперяет взоры
На живых ещё славян, —
На балканские вершины,
На Мораву, на Дунай,
Вислу, Немана равнины
И на весь славянский край.
Чуя кровь в славянских жилах,
Чуть цепей заслыша звон,
Сладострастно на могилах
Извивается дракон...
Сил славянских пробужденье
И славянский мир мутят
То драконово шипенье
То дракона чёрный яд,
Чтоб истлел в борьбе бесплодной
Весь запас славянских сил,
Чтобы вновь дракон голодный
Алчно пасть свою раскрыл.
Кончил вождь. Молчит дружина.
Грозны взоры всех очей.
Огласилася равнина
Вновь бряцанием мечей;
Раздалися снова клики,
Из могил поднялся стон;
Вкруг воскресшего владыки
Полк растёт со всех сторон;
За дружинами дружины
Из могил своих встают;
Слышат тихие равнины,
Как творится грозный суд,
Как свержение дракона
Замышляется в ночи,
Как на гордого тевтона
Ночью точатся мечи.
— Победим! — сверкая взором,
Возглашает вождь седой:
Я клянуся Бранибором
И Арконою святой;
Я клянуся Свентовита
Мощной дланью и мечом;
Поведу я вас открыто
В бой с ликующим врагом,
Лишь пробьёт по воле Бога
Для славян урочный час;
Нас как звёзд на небе много,
Сил довольно есть у нас, —
И тевтон, готовый к бою,
Средь живых своих врагов
Вдруг увидит пред собою
Полк воскресших мертвецов...
Наши грозные проклятья
Оглушат его, как гром, —
И живые наши братья
Узрят с гордым торжеством,
Как наступит миг отрадный
И, навеки побеждён,
Усмирится кровожадный
Ненасытимый дракон.
Словно мстительные очи
Звёзды блещут над землёй...
Скрылся месяц. Тихой ночи
Воцаряется покой...
Лишь глухой и смутный ропот
Раздаётся в тишине;
То команды тихий шёпот:
— Войско мёртвое! Ко мне!
На врага! Прельщён молчаньем,
Он глаза теперь смежил...
Отравим его дыханьем,
Ядом тленья и могил!
Пусть, с живым готовясь к бою,
Посреди тревожных снов
Он познает над собою
Власть и силу мертвецов;
Пусть дыханием могилы
Убедится, что народ
Губит жизненные силы,
Коль на кладбище живёт...
За попранную свободу,
За тяжёлый гнёт оков
Мстить губителю-народу
Мы выходим из гробов.
Всходит солнце. Ярким блеском
Чудно даль озарена;
В низкий берег с тихим плеском
Бьётся Гаволи волна.
На равнину Бранибора,
Отдохнувшую в ночи,
Солнце с горнего простора
Щедро льёт свои лучи.
Опубликовано в московской газете "Русский курьер" 13 сентября 1887.