Контент-анализ медиасферы последнего месяца показывает зачатки открытого противостояния между толпой и сотрудниками правоохранительных органов.
Все остальное — оппозиционные лидеры мнений, мэрия Москвы, избиркомы, согласованные митинги, мэр, призывающий к порядку с отстранённым взглядом — становятся формализованной прокладкой, отложенной до лучших времён.
Чем чаще в медиа попадают материалы с использованием спецсредств против граждан, тем больше эта формализация растворяется. Если она растворена окончательно, не остается того механизма, через который ведутся переговоры и достигается баланс интересов. А именно институтов.
Институты — это застывшие процессы. Если они перестают работать, процессы идут помимо институтов
Институты — это застывшие процессы. Если они перестают работать, процессы идут помимо институтов.
Сегодня в медиа часто задаётся вопрос: пойдут ли граждане на силовиков?
Зависит от того, каких граждан мы будем иметь в виду. Те, что боятся отравления свалками и дымом горящих лесов, те, кто хочет честных выборов и свободы предпринимательства — не радикальная какатегория протестующих. Радикальный экстремум для них — это законная уличная демонстрация. Они не способны организовываться для иных видов протеста.
Психика мирного демонстранта проходит закрытый цикл, состоящий из следующих этапов:
1. Возмутиться социальной и политической проблемой.
2. Выйти на согласованную демонстрацию.
3. Осознать отсутствие эффекта согласованной демонстрации.
4. Рационализировать для себя законность несогласованной демонстрации через статью 31 Конституции РФ.
5. Выйти на несогласованную демонстрацию.
6. Удивлённо возмутиться её разгону, снимая задержание других демонстрантов для соцсетей.
7. Удивлённо возмутиться, почему его не отбивают у полиции при задержании его самого.
8. Окончательно обозлиться на систему и пассивность других демонстрантов.
Нет, это не тот элемент, который угрожает силовым протестом. У этой категории нет организации для координирования силового протеста.
На насильственное столкновение способны организованные группы радикальных маргиналов
На насильственное столкновение способны организованные группы радикальных маргиналов. Эти группы представляют собой силовые по своей сути подразделения политических организаций или самостоятельные группы, состоящие из людей, способных на насилие: националисты, исламисты, объединения бывших военослужащих, молодые люди с нереализованными амбициями средневековых рыцарей или ассасинов, склонные к объединению.
За кадром политического протеста остаётся то, что последние годы органы безопасности вели напряжённую оперативно-розыскную работу по ликвидации подобных очагов потенциального силового сопротивления во время политического кризиса.
В вакууме такая оперативно-розыскная работа с внедрениями, слежками, биллингами, допросами вполне способна достигнуть эффекта. Но посмотрим на ситуацию ближе к реальности.
Реальный эффект палочной системы — это сохранение источника преступлений
Дело «Нового величия» вскрыло слабую сторону работы спецслужб по ликвидации источника силового столкновения — палочную систему.
Для отдельно взятого гражданина палочная система — это безусловное зло, из-за которого сидят невиновные и ходят на свободе преступники.
Основной смысл палочной системы состоит в следующем: расследуется то, что полезно для служебного роста; остаётся вне поля зрения реальная преступность. Расследование проводится по принципу экономии ресурсов. То есть расследуется то, что проще и, как следствие, с меньшей вероятностью развалится в суде. В отдельных криминальных случаях недобросовестные сотрудники прибегают к провокации или инсценировке преступлений.
Реальный эффект палочной системы — это сохранение источника преступлений. И вот в чём её опасность для самой системы органов власти.
Сначала палочная система пожирает уровень борьбы с бытовой, экономической, сексуальной, наркотической преступностью. Если у населения низкое правосознание и оно не реагирует политическим протестом на неэффективность правоохранительной системы незамедлительно, то ситуация может оставаться в подвешенном состоянии, пока криминальная обстановка не нарушает зону комфорта большинства. Преступления совершаются в в основном в отношении гражданского населения. Оно находится в зоне основного риска. Сотрудники правоохранительных органов остаются относительно защищены и в целом не мотивированы для борьбы с палочной системой.
В скором времени (годы ли, десятилетия ли, века ли) системное последствие длительного сохранения правоохранительной неэффективности — это социальное недовольство. Как правило, это происходит на фоне падения уровня жизни ниже, чем общество привыкло.
Преступления, связанные с обострением социального недовольства — политические. Конкретные составы таких преступлений зависят от конкретной правовой системы. Правовая же система изменяется в зависимости от интересов тех, кто принимает законы. Сегодня мы видим, что российское законодательство и правоприменительная практика изменяется в направлении криминализации массовых демонстраций, призывов к ней и т. д.
Есть более темный уровень политических преступлений — открытые покушения на работников правоохранительных органов, насильственный захват власти, насильственное изменение основ конституционного строя.
На уровне такого политического криминала и существуют сообщества, способные на реальное насилие во время массовых демонстраций, что в конечном итоге может привести к резким изменениям в институтах власти.
К вопросу о деле «Нового величия». Если оперативно-розыскная деятельность в отношении радикальных группировок ведётся по принципу палочной системы, мы получаем и эффект палочной системы: за решеткой сидят не столь опасные люди, посаженные ради статистики, а в подполье остаются те, кто в решающий момент массовой демонстрации внезапно вытащат из-под кожаных курток цепи и дымовые гранаты.
Как мы помним, палочная система в сфере преступлений против граждан бьёт по гражданам. Палочная система в сфере политических преступлений бьёт по правоохранительным и другим властным органам.
Радикальные элементы ждут момента и вылезают внезапно. Они ждут достаточной массовости, которая является топливом для хаоса
Важно не поддаться иллюзии, что нынешние российские протесты — это не тот случай. Радикальные элементы не ходят на мирные митинги, не кричат о том, что они без оружия, не скандируют «за любовь», «позор» и «допускай». Они ждут момента и вылезают внезапно. Они ждут достаточной массовости, которая является топливом для хаоса.
Политический радикал осознает, что он идёт на преступление. Вернее на то, что является преступлением с точки зрения существующей правовой системы. Единственной гарантией того, что он не будет привлечен к ответственности в будущем, считается быстрая силовая коренная смена всей системы, бенефициары которой могут быть заинтересованы в его наказании в принципе.
В классификации так называемых рядов революции радикальные группировки можно отнести ко второму ряду. После того как «первый ряд» — мирных пассионариев, хипстеров, интеллигентов, фрилансеров и прочих представителей бесхребетного среднего класса — в панике и с искренним возмущением получает порцию своих дубинок — возникает «второй ряд» — радикалов, которые при здоровой социальной ситуации находятся в моральной оппозиции к «первому ряду» и силовикам.
Но в условиях неразрешимого политического кризиса они являются тем кровавым дышлом, через которое выходит пар. Впоследствии радикальные элементы переворотов никогда не становятся бенефициарами новой политической системы. За ними идёт «третий ряд» — организованные политические структуры, которые могут предложить людей, способных исполнять полномочия в новой государственной бюрократии.
Прямой интерес «третьего ряда» в силовом политическом протесте — это:
1) финансирование, координация и подстрекание политических радикалов;
2) эскалация массового недовольства и массовых демонстраций с целью создания почвы для силового протеста.
Поэтому, если этот «третий ряд», действительно, имеет деньги либо вообще входит в состав существующей государственной бюрократии (лица с полномочиями в службах, агентствах, государственных СМИ, корпорациях, получатели госконтрактов и т. п.), то при падении эффективности оперативно-розыскной деятельности правоохранительных органов, появление политических радикалов во время массовых демонстраций становится почти неизбежным.
Если рассуждать реалистично (а для особо ранимых — цинично), то контроль над «третьим рядом» и финансовое содействие ему и через него является отличным финансовым вложением. Во время силовых политических переворотов происходит резкое падение экономики, высвобождение ниш рынка и «очищение» экономических активов от забронзовевших интересантов из органов власти страны. Любое падение рынка ниже нормы является голубой мечтой биржевого игрока, потому что покупка ценных бумаг и товаров на падающем рынке влечёт за собой огромные прибыли при его будущем естественном росте.
В этом смысле для внешнего актора, как при обогащении урана, наличие неадекватной системы политических репрессий так же полезно как и наличие радикального политического подполья. Тем выше шанс распада урана. Тем выше шанс изменений. Нет ничего хуже, чем застывшие биржевые котировки.
Люди собираются, смотрят друг на друга, оценивают собственное количество и каждый в отдельности пытается прочувствовать настроения толпы, частью которой является
Но не будем ванговать, рассудим гипотетически. Регулярные субботние протесты на фоне медийного тренда по освещению бытовых проблем, экологических катастроф и коррупционных инцидентов являются отличным механизмом для увеличения количества людей на «решающей» массовой демонстрации, "где всё и должно произойти".
Во-первых, люди собираются, смотрят друг на друга, оценивают собственное количество и каждый в отдельности пытается прочувствовать настроения толпы, частью которой является.
Во-вторых, «подставление людей под дубинки» вызывает тот градус ненависти среди мирных демонстрантов, который в решающий момент не позволит провести резкую границу между ними и политическими радикалами. Такая граница крайне важна, чтобы нейтрализовать вооруженный конфликт задержанием радикальных элементов. Так сказать, отделив тех, кто разливает бензин по бутылкам, от тех, кто поёт революционные песни, играя на фортепиано, в разгромленном здании школы.
В-третьих, рядовые сотрудники, чья задача сдерживать толпу, подвергаются сильному психическому воздействию между чередой демонстраций. Этот процесс ускоряется интернетом. Например, медиа-проект «Сканер» деанонимизирует сотрудников, использовавших резиновые дубинки на последних демонстрациях в Москве. При надлежащей политработе в подразделения полиции и Росгвардии, тем не менее, нельзя преодолеть фактора наличия у сотрудников родственников и круга общения, который не всегда одобряет их действия. Это воздействие повышает шансы на быстрый эффект попытки силового переворота.
Таким образом, пока не найден совершенно инновационный, ранее не существовавший способ устранения политического протеста (если не рассматривать вариант с либерализациями, законностями, демократиями и прочими вашими справедливостями), разгон демонстраций «по-старинке» превращается для просвещенного наблюдателя в долгий, понятный, нудный и неизбежный путь к обострению социального недовольства и взрыву. На данный момент мы проходим все классические этапы этого процесса, которые нельзя не пройти. Ведь прежде чем зажарить хорошую, сочную отбивную, её следует некоторое время как следует равномерно отмолотить.
Хотите больше интересных статей? Заходите на сайт Дискурса и подписывайтесь на наши каналы в Яндекс. Дзен, в Телеграм, а также на страницы Дискурса в Фейсбуке и Вконтакте, чтобы ничего не пропустить.