Однажды мой старший сын рассказал, что его друг Мишка все время говорит, что не хочет жить. Мишка болен диабетом, на инсулине, на домашнем обучении.
Как -то я пришла к психологу на интервью. Мы выпили кофе, и Кира устроила мне экскурсию - спонсоры как раз подарили центру реабилитации кучу всякой расслабляюще - оздоравливающей фигни для трудных детей и подростков. Наверное, надо быть профессионалом или очень добрым человеком, чтобы искренне сочувствовать и помогать детям алкоголиков и наркоманов, не испытывая брезгливости и неприязни. Для меня эти дети угроза, которая будет плодиться себе подобными. Нет у них шансов, или почти нет. Их будущее — печальная спираль их настоящего. Я неожиданно призналась в своих эмоциях, мы разговорились тогда...
С Кирой мы сейчас общаемся довольно близко, обе сняли маски «личностей» и знаем о неудавшихся первых браках, страхах и комплексах друг друга достаточно. Но все же я никак не решаюсь спросить, что на самом деле Кира испытывает к своим подопечным. Я предпочитаю верить, что кому-то они нужны.
Однажды мой старший сын рассказал, что его друг Мишка все время говорит, что не хочет жить. Мишка болен диабетом, на инсулине, на домашнем обучении. Ограничения из-за своей болезни переносит с обидой на жизнь, ему тяжело, и он уже понимает, насколько все это осложнит ему будущее. Мальчишка подвержен депрессии, что понятно, но чтобы вот так - не хочу жить — это прям непохоже на него. Однако сын настаивал, что Мишка говорит об этом постоянно и плачет. При этом мой лупоглазый такое страдальческое лицо делал и смотрел на меня умоляюще- я поняла, что эта информация пугает и мучает уже моего ребенка. Что делать-то? Я спросила у Киры. Та ответила, что как психолог она советует все рассказать маме мальчика, а как человек- не лезть в чужую жизнь, успокоить своего ребенка и забыть.
Я тогда заголосила- да как ты можешь, а вдруг он с балкона прыгнет, как я жить буду после этого, из-за равнодушия все беды и так далее. Кира спокойно выслушала и ответила, что она мне все сказала. Я не спала всю ночь. Думала, как мне все рассказать Марине, мишиной маме, и отгоняла от себя страшные картины возможного развития событий, если я не вмешаюсь.
Утром я позвонила Марине, кое-как проблеяла, что Мишка на грани. Марина задала кучу вопросов, по большей части почему-то не о своем, а о моем ребенке. Недовольно, даже с наездом просила точно повторить, что он сказал, когда, и почему я ему поверила. Я подумала, фиг знает, может, нормальная реакция. А потом Марина стала меня избегать, даже в лифт не заходила со мной, якобы что-то забыла в машине или дома. А Мишке запретила дружить с моим сыном. Вот так-то, но, главное, я сняла с себя груз ответственности…
Я понимаю, что никому не хочется общаться со свидетелем каких-то неприятностей в своей семье. Но, блин, как я должна была поступить?? Промолчать?
А как бы вы поступили на моём месте?
Ваша Маша.