Автор: Полина Люро
Мы с Димкой бегали по склону холма, играли в догонялки. Пожалуй, это была игра «А ну-ка, отними!», потому что Димка вот уже полчаса пытался отнять у меня мяч, который я у него утащила. Мы дружили с четырёх лет и вместе пошли в школу. Даже попали в один класс, где и проучились уже три года. Самое смешное, что каникулы мы проводили вместе. Наши бабушки родились и выросли в одной деревне. Старые подружки и на лето ездили отдыхать туда с внуками. Нам просто суждено было встретиться.
Так и случилось, хотя мы были очень разные, постоянно спорили и дрались. Я ― худая и высокая девчонка, с тонкими косичками и не очень красивая. Практически все ребята, кроме Димки, надо мной смеялись, ведь он сам был тот ещё «красавец» ― маленького роста, круглый как мяч, и не только лицом, но и фигурой. Да, мы были той ещё парочкой, никто не хотел принимать нас в компанию и дружить. Над нами смеялись, и это нас сблизило. А ещё вдвоём удобнее давать сдачи, что мы хорошо умели делать.
Меня он иначе чем «Лизка-вредина» не называл, а я его ― «Колобок». Мы не обижались друг на друга, цапались постоянно, что не мешало нам на следующий день встречаться и играть вместе.
В то лето мы целыми днями пропадали на улице и прятались. Нас находили, наказывали, а потом выпускали на «свободу» под честное слово. И мы с Колобком находили новое интересное место, где можно было вволю извозиться в грязи, порвать одежду или расквасить себе нос ― это так бабушки считали. А для нас это были просто поиски новых приключений, которые мы постоянно находили на свою голову. Или другое место ― думайте, как хотите.
В то утро нам разрешили поиграть с мячом и запретили уходить дальше нашей улицы. Мы честно играли в футбол, пока мне это не надоело, и я, отняв резиновый «колобок» у другого Колобка, помчалась с ним. С моими длинными ногами убежать от низкорослого толстячка было пустяковым делом.
Я дразнила его, подпуская к себе поближе, а потом снова убегала. С Димки пот лил градом, и он обещал выдрать мне жиденькие косички, если поймает… Мы и сами не заметили, как оказались за деревней. В лесу бегать было неудобно, не то что на «запретных» холмах.
«Местные» обходили их стороной. Говорили, что когда-то там было кладбище. Но мне было всё равно, ни в какие суеверия, в отличие от Колобка, я не верила. Поэтому и побежала к холмам, хотела, чтобы он сдался. Бледный от страха Димка пыхтел из последних сил, но карабкался на холм. И мы почти добрались до его вершины, когда это случилось.
Внезапно друг споткнулся, взмахнул руками и по пояс погрузился в землю. Я ахнула, бросила мяч и помчалась к Колобку. Бегала я быстро, но всё равно не успела. Последнее, что увидела, были перепуганные глаза друга, огромные и чёрные от страха и его посиневшие губы. Он не успел даже крикнуть, просто исчез в глубине. Я как раз подбежала к нему и протянула руку. Но дыра, в которую он провалился, вдруг закрылась, и это напугало меня не меньше, чем исчезновение самого Димки.
С криками бросилась в деревню. Сначала меня остановил тракторист, проходивший по дороге.
― Да что случилась-то? Что орёшь как оглашенная?
Я оттолкнула его и убежала, не заметив, как мой крик перешёл в завывание. Навстречу мне выбежали обе бабушки. Обняв свою бабулю, я рыдала, уткнувшись в неё. Меня не могли успокоить, пришлось сделать укол. Я уснула, а, очнувшись, не понимала, где нахожусь и не могла говорить. Врач сказал, что это шок.
В это время уже вся деревня искала Димку, но поиски ничего не дали. Никто и не подумал проверить «запретные» холмы. Обыскали лес, речку, облазили все заброшенные дома и пустые постройки. Всё было напрасно. А я впала в ступор и молчала.
А через неделю вдруг заговорила, и эти слова всех напугали: «Яма в «запретных холмах» проглотила Димку». И согласилась показать место, где это случилось. Всё обыскали с собаками, но к тому времени несколько раз прошли сильные дожди, и никаких следов не осталось.
Не нашли ни ямы, ни даже щели, куда бы мог провалиться ребёнок. Местные бабки говорили, что это нечисть шалит в холмах, нельзя, мол, было детей туда пускать. Во всём виновато старое кладбище. А в полиции решили, что я от страха место перепутала. Мы с бабушкой вернулись домой в город.
С тех пор прошло много лет. Я окончила институт и по работе приехала в небольшой городок рядом с той самой деревней. По профессии я археолог, и нам предстояло вести раскопки на окраине города. Там огородники нашли какие-то старинные черепки и даже серебряные монеты. Собрали экспедицию, в которой я была практикантом; отказаться от поездки не могла, работу найти сейчас совсем непросто.
Сначала всё было нормально, правда, результатов раскопки не дали. Но начальник экспедиции сказал, что неподалёку находятся могильные курганы и надо попробовать там, мол, с местным начальством он договорился. У меня сердце упало. Я сразу поняла, о каких курганах шла речь и попыталась отговориться от поездки. Не вышло.
Пришлось взять себя в руки и ехать в деревню вместе со всеми. Нас расселили по деревенским домам. Я ходила по когда-то знакомым улицам и ничего не узнавала, так всё изменилось.
Начались раскопки, особого энтузиазма ни у кого не было. Все уже знали про старое кладбище, где хоронили, в основном, самоубийц.
Люди в команде собрались не суеверные, но на этом месте обычные весёлые разговоры или «перебрёхи» заканчивались очень быстро. У всех было подавленное настроение, что уж говорить про меня. К счастью, за три недели копания в земле мы так ничего и не обнаружили, и «сверху» пришёл приказ сворачивать экспедицию. Народ повеселел и решил это дело отметить.
Мы устроили небольшой пикник на траве. Напитки были очень крепкие, а я раньше вообще не пила, с лекарствами мне это делать было запрещено. Но сегодня решилась и немного попробовала. Это было ужасно противно и горько, пришлось долго откашливаться под весёлые комментарии наших остроумных «копателей». Мне стало обидно, и я пошла «домой».
Было уже поздно. Села на лавочку за воротами дома, где меня приютила старенькая баба Маша. Выпитое только усугубило моё тоскливое состояние. Стояла тихая июльская ночь, стрекотали кузнечики в траве, противно зудели комары. Луна была просто огромной.
Я вздохнула. Как ни странно, спать не хотелось, раздавшийся внезапно негромкий детский голосок заставил меня вздрогнуть. «И какой сумасшедший отпускает ребёнка на улицу среди ночи?» ― возмутилась я.
Рядом с лавочкой, на которой я сидела, был фонарный столб. В круг света вышла девочка лет восьми. В испачканном ситцевом платьице с коротким рукавом и белыми волосами, забранными в два смешных хвостика. Девчонка улыбнулась и села, болтая ногами, на лавочку рядом со мной.
― Ты чья, девочка? Тебе домой не пора? ― спросила я.
Девчонка отрицательно помотала головой.
― А где ты живёшь?
Она махнула куда-то в сторону и запела детскую песенку. Голос её показался мне очень грустным.
― Тебя, наверное, родители ищут, может, всё-таки домой пойдёшь? Хочешь, провожу тебя?
Она перестала петь и как-то странно посмотрела на меня.
― Мама?
― Что ты, лапочка, я не твоя мама, ещё слишком молода для этого! ― мне стало смешно.
Девчонка тут же потеряла ко мне интерес и, раскачиваясь, продолжила напевать свою заунывную песню. С ней явно что-то было не так. «Может, она из больницы сбежала? Но куда позвонить среди ночи, тем более, что мобильный в спешке я на раскопках забыла? Что же делать: бросить её одну в темноте и уйти спать? Не по-человечески как-то…»
Тут совсем рядом раздались шаги. Они приближались из темноты и их было много. Девочка напряглась, посмотрела на меня полными ужаса глазами и сказала: «Мама! Беги скорее!» ― и, рванув с лавочки, исчезла в темноте.
Я вспотела от страха, попыталась встать и уйти в дом. До калитки был всего шаг, но сделать его так не смогла. Меня словно силой прижало к лавочке. Возможно, дело было в страхе или в самогонке, которую сдуру выпила. Ноги меня не слушались. Я закусила губу и со всей силы вцепилась пальцами в край скамьи.
Из темноты в круг света вышли… дети. Их было не меньше двадцати. Разного возраста, одеты в потрёпанную одежду, ноги ― босы.
«Банда беспризорников в наше-то время? Да что они мне сделают? Старшему от силы лет десять, а вон тот мальчик ― совсем маленький. Палец сосёт. Ему вообще годика два на вид. Но почему у них такой сердитый вид, что я им сделала?» ― моё сердце сжалась от страха.
Вперёд вышел рыжий кудрявый мальчик в кружевной рубашке и штанишках на лямках, давно такой фасон не видела, разве что в кино. Его брови были нахмурены, а губы сурово сжаты. Со стороны это могло показаться нелепым, ведь на вид ему лет пять, не больше, но мне было совсем не до веселья. Он вынул из кармана перочинный нож и направил его на меня, голос был спокойным и совсем взрослым.
― Где эта девчонка?
― Мальчик, я тебя не понимаю! ― прошептала внезапно охрипшим голосом, ― тут кроме меня никого нет, сам посмотри! ― и развела дрожащими руками.
― Ты лжёшь! ― одно молниеносное движение, и на моей руке появился глубокий порез. Я зачарованно смотрела, как из раны сначала появилась одна красная капля. Но через мгновение это уже был тоненький ручеёк крови, стекающий по руке мне на джинсы.
― Последний раз спрашиваю, где она? ― интонация его совсем не изменилась, но глаза были черны от ненависти. Взгляды других детей были такими же.
Сердце ушло в пятки, я снова попыталась встать, но опять безуспешно. В голове крутилось: «Что они делают? За что, не понимаю, это же дети?» Я попыталась ответить «рыжему», но язык словно онемел. Было слышно, как стучат мои зубы.
И тут вперёд вышел другой мальчик, круглолицый и худой, на нём были не по размеру большие и странно знакомые вещи: синяя футболка с нарисованным на ней белым котёнком и чёрные шорты. Его глаза смотрели на меня совершенно иначе, в них было узнавание.
― Уходите, она моя, ― сказал он спокойным голосом, и «рыжий» послушно отступил в темноту, а за ним и другие дети. Их шаги стали удаляться. Мальчик подошёл ко мне и сел рядом.
― Не бойся, Лиза. Ты совсем меня не помнишь? Я Димка-Колобок, ― и он улыбнулся совсем как тот Димка, мой лучший и единственный друг.
«Не понимаю, это что ― сон? Ну, конечно, не надо было пить. Уснула, наверное, на лавочке», ― у меня отлегло от сердца, и я почти успокоилась. В тот момент даже забыла про кровоточащую рану на руке.
― Так ты меня узнала, Лизка-вредина? ― у него была обаятельная и такая знакомая улыбка.
― Димка, ты? Так похудел, вот уж точно не назвала бы тебя теперь Колобком…
― Похудеешь тут, просидев целую неделю на голодном пайке в пещере, хорошо, что там в лужах была вода…
― Ах, да что ты! Вот значит, как. Так ты в пещеру провалился, а тебя все так искали, бабушка твоя…
― Она умерла, знаю, ― грустно вздохнул Димка.
― И моя тоже. А что было с тобой потом?
― Потом я умер, ― спокойно ответил он.
― Как же так? ― растерялась я, ― ну, да, ты же мне снишься. Дим, мне так жаль, что это с тобой случилось. Если бы тогда не побежала в эти чёртовы холмы, ты бы не пострадал. Я виновата перед тобой, Дим. У меня так больше и не появилось друзей, ни в школе, ни в университете. Ты простил меня?
― Конечно, Лиза. Не волнуйся, теперь всё позади. Я с тобой, и ты не будешь одинока.
― Хорошо, но ведь это сон, и я давно выросла…
Он тихо засмеялся.
― Но в душе ты осталась прежней, ведь так?
― Верно. Вот если бы вернуться назад и всё исправить…
― К сожалению, это невозможно. Пойдём со мной. Не бойся, это же сон!
Я поколебалась немного и протянула ему руку. Он крепко сжал её. Его рука была тёплой и такой «живой». Я улыбнулась и ахнула, осмотрев себя: на мне было моё детское короткое платье, ноги были босы, а волосы заплетены в те же косички, так и не ставшие толще. И я была лишь ненамного выше Димки, прямо как в детстве.
― Тебе нравится? ― улыбаясь, спросил Колобок.
― Да, очень!
― Тогда пошли! ― и Димка повёл меня вперёд.
Баба Маша долго ждала свою жиличку домой. «Молодая ещё, глупая, как бы с ней чего не случилось!» ― переживала она, около полуночи выйдя за калитку. Она увидела, как двое ребятишек, мальчик и девочка, уходили, взявшись за руки, по деревенской улице, и через несколько мгновений растворились в воздухе.
Баба Маша быстро перекрестилась и ушла домой, от греха подальше…
Она не видела, как в темноте у калитки стояла и смотрела вслед странной парочке голенастая белобрысая девочка с грустными глазами.
«Мама! Я же тебе говорила: «Беги! Почему ты не послушалась? Теперь они тебя никогда не отпустят, потому что не умеют прощать», ― она тяжело вздохнула и тоже ушла в темноту, но в другую сторону.
На следующий день всей деревней искали пропавшую практикантку. Баба Маша плакала, вытирая сухенькой ручкой слёзы с морщинистого лица. Но ни «местные», ни полиция так и не нашли её следов. А в экспедиции решили, что ей просто всё надоело. Чудна́я, нелюдимая она была. Вот и сбежала отсюда куда-подальше, и правильно сделала.
КОНЕЦ РАССКАЗА
Уважаемые читатели! Согласно правилу платформы Дзен сообщаем, что в тексте рассказа упомянуты табак и/или алкоголь, которые могут повредить Вашему здоровью.
Нравится рассказ? Поблагодарите журнал и автора подарком.