«Любите ли вы ярмарки так, как люблю их я? Мне, однозначно, повезло с местом, в котором я живу. Десять минут до почти любого городского праздника. Особенно прекрасны ярмарки в декабре-январе. Ладно, пусть это фестивали Street Food. Всё равно, здорово. Даже без денег», — записываю я сама себе голосовое сообщение, чтобы отправить, пока батарея всё ещё поддерживает жизнь в смартфоне, хотя заряд уже на нуле. Придя домой, смогу написать текст. Возможно, даже красивый.
Но нет, экран телефона гаснет в тот момент, когда остаётся совсем немного. Секундная вибрация, логотип «Prestigio», отключение.
«Зараза такая!»
Остаётся просто гулять.
«Любите ли вы ярмарки так, как люблю их я? От моего дома до площадки у собора, где всё увешано гирляндами и пахнет специями, дымом и вином — минут десять. Не больше. Когда-то здесь сам Кант прогуливался. Сейчас сюда специально едут с разных концов города. А я живу в шаговой доступности. Наверное, поэтому и тоскливо так. Большинство здесь разово и по случаю. Красивые. В хорошем настроении. Специально выделили из семейного бюджета деньги. Кажется, что они такие всегда. Все такие всегда. Не то, что я. Я телефон уже два года не могу поменять. И на глинтвейн денег жалко. Последнюю статью не приняли. Обидно. Были бы ошибки, но нет же. Просто больше эта тема не нужна. Раньше сообщить никак? Моя жизнь проходит явно не в том русле, но пёс знает, как это исправить. И вообще, я сбежала на эту ярмарку из дома, чтобы не орать на детей. Просила же навести порядок к моему возвращению, чтобы ёлку потом поставить. И что вместо? Вместо этого картина ещё страшнее той, что была раним утром. Ну, не маленькие же. Не маленькие, но "убью всех, если вернусь в тот же свинарник" — не лучшая фраза. Впрочем, ладно, пойду и куплю им глазированные донатсы в виде эльфов. Или в виде снежинок. А себе — глинвейн».
По пути к вагончику с пончиками и кофе замечаю кое-что новое. Странная палатка. Даже и не палатка, а шатёр какой-то. Витиеватая вывеска приглашает заглянуть в прошлое и узнать будущее.
«Забавно! Интересно, что там внутри. Может, игра какая детская», — думаю я про себя, наблюдая за мужчиной с задумчивым взглядом, только что вышедшим из палатки. Остальные проходят мимо.
«В конце концов, если не понравится, всегда можно сослаться на отсутствие денег и удалиться. Даже и врать не придётся», — решаю я и делаю шаг внутрь.
Внутри темно и тихо, что странно, ведь ярмарка — не самое тихое место. В центре стоит невысокий столик, покрытый скатертью цвета гнилой вишни. Свечи без подсвечников. По две стороны от стола расположены два кресла с деревянными подлокотниками. В одном из них сидит старая женщина, держащая в своих руках колоду необычных карт.
«Вот же вляпалась! Почему я вечно умудряюсь…»
— Потому что именно это тебе и нужно, — отвечает на мой риторический вопрос старушка.
Для гадалки она, кстати говоря, как-то слишком современно одета. И атрибутов в палатке, на мой взгляд, маловато, чтобы завлечь потенциального идиота.
Я собираюсь уйти, но уже на выходе чувствую головокружение. Прихожу в себя уже в кресле.
Старуха, меж тем, начинает говорить. Она с лёгкостью называет факты из моей жизни. Впрочем, жизни среднестатистических обывателей весьма похожи, а одежда, внешние особенности и знание физиогномики легко подскажут какие-то нюансы.
Вновь собираюсь уйти, но при попытке встать перед глазами всё плывёт.
— Ты же хочешь изменить свою жизнь? — то ли спрашивает, то ли заставляет признаться женщина.
— А кто не хочет? Не знаю никого, кто был бы на все сто доволен всем.
— Все неудачи — урок прошлых жизней. Исправлять нужно в прошлом, — бубнит гадалка, указывая на большие карты с интересными картинками. — Исправишь там — исправится здесь.
Вглядываюсь в одну из карт. В голове одна за другой всплывают ассоциации. Снова всё плывёт перед глазами. Видимо, обморок.
Придя в себя, не могу понять, что происходит. Перед глазами вместо карт какая-то записная книжка, стилизованная под старину. Страницы исписаны явно не шариковой ручкой и не на русском языке. Но почерк красивый.
Не сразу обращаю внимание на то, что со стола куда-то исчезли не только карты и свечи, но и скатерть.
«Хммм… Кажется, и стол другой».
***
«Да уж. Вляпалась».
Я, вроде бы, всё ещё я, но уже не я. Я теперь какой-то филиппинский мужик. Живу в так себе условиях, которые идеально бы подошли, разве что, отшельнику. Впрочем, судя по всему, я всю жизнь был не особо жадным до общения. Но, похоже, что при этом довольно харизматичная личность. Меня не особо любят, но ко мне охотно приходят. И не только по делу. Кстати, о деле. Я — врач. Вот это сюрприз самый неприятный.
Каждый день люди появляются у меня на пороге и хотят помощи. Всё бы ничего. Пока никаких сложных случаев. В большинстве достаточно пары таблеток. Загвоздка в том, что на дворе примерно вторая половина девятнадцатого века.
Радует одно — я могу говорить на их языке.
***
Я живу в теле стареющего мужика уже несколько дней. Гадалка говорила что-то про ошибки прошлого. Но мне кажется, что его жизнь идеальна. Для того времени. Моя жизнь. Прошлая.
Я вполне здоров. Живу в достаточно комфортных для моего времени условиях. Меня, может, не особо любят, но точно уважают. Ко мне прислушиваются. Я люблю своё дело. За мою работу меня щедро благодарят деньгами.
За неполную неделю я принял двое родов, вылечил нескольких человек и констатировал одну смерть. Вроде, и ничего сложного. Особенно с моими знаниями из прошлой, точнее, будущей жизни.
Мне нечего исправлять.
***
«Я не хочу ничего менять», — в очередной раз думала я, когда меня вызвали в этот дом.
Впервые с момента, как я оказалась здесь, ко мне пришли с серьёзной проблемой. Больному требовалась операция. Меня мутит от одной мысли о том, что придётся резать чужую плоть. Я не могу. Не хочу.
Но время не ждёт.
Пытаюсь убедить себя, что смогу, ведь руки мужчины, в еле которого я поселилась, помнят всё, что связано с делом. Сделать всё на автопилоте и уйти. А потом прекратить такое. Просто лечить травками, раздавать советы и помогать там, где не требуется исполнять роль хирурга.
Всё равно, мутит.
«Вот бы понять, что мне нужно исправить. Вдруг, я тогда вернулась бы в своё тело. Но у меня здесь идеальная жизнь. Я не хочу ничего менять», — думаю я, делая неуверенный шаг к больному. Голова всё сильнее кружится. Картинка перед глазами плывёт.
***
Не сразу прихожу в себя после обморока.
Я в кресле. Передо мной стол с картами. Старушка. Шатёр…
— Ну, наконец-то! — раздаётся за спиной мужской голос. — Надо бы купить нашатырь. А то ходят тут впечатлительные. Минуты не прошло, как вошла, а уже в обмороке. Тебе бы во времена тургеневских барышень. Жаль, у нас тут не машина времени, а продажа сувениров по мотивам нового сезона «Предсказательницы».
