13 сентября (1 сентября по старому стилю) 1812 года.
Соединенная русская армия под командованием генерал-фельдмаршала светлейшего князя М.И. Голенищева-Кутузова 13 (1) сентября выступила из селения Мамоново и двинулась к Москве. Не доходя до столицы, в двух верстах от Драгомировской заставы, войска встали биваками.
Подходящие войска располагались на позициях, выбранных генералом от кавалерии графом Беннигсеном. Правое крыло этой позиции примыкало к излучине Москвы реки перед деревней Фили, центр находился между селами Волынское и Троицкое, а левое крыло армии должно было встать на Воробьевых горах. Арьергард армии под командованием генерала Милорадовича расположился у села Сетунь.
Генерал-фельдмаршал Кутузов, определив положение войск, прибыл на Поклонную гору, где для него подготовили смотровую площадку со скамейкой. Генералы спешили ознакомится с местностью, для решения пригодна ли она для принятия сражения, и съезжались к ожидающему их главнокомандующему.
Многие посчитали позицию выбранную для сражения графом Беннигсеном очень неудачной. Высоты, на которых предполагалось разместить войска, имеют со стороны направления, по которому будет наступать противник, отлогие склоны. А за спиной наших войск в центре и на левом крыле склоны довольно круты, что существенно затрудняет маневрирование, подход резервов и возможность отхода.
Позиция русских войск изрезана поперек несколькими оврагами, затрудняющими, а местами практически лишающими разные части армии возможности сообщения между собой. Особенно правое крыло, которое отрезано от центра речкою Сетунь.
Резервы армии не имели возможности расположиться скрытно за высотами, на крутых склонах. У подошвы течет Москва река, а за ней простирается, насколько хватает глаз, сама столица. Поэтому, как боевые линии, так и резервы можно было расположить только на уступах, обращенных в сторону неприятеля, на открытом пространстве. Глубина построения войск была очень небольшая, и полностью вся позиция боевой линии и резервы могли простреливаться артиллерией неприятеля.
В случае если наша армия будет вытеснена с занимаемой позиции, то войска будут просто сброшены с крутых обрывов в Москва реку и опрокинуты в город.
Убедившись в невыгодности позиции Барклай де Толли поспешил на Поклонную гору к князю Кутузову, и, встретив генерала Беннигсена, изложил ему свои замечания о выбранной позиции, а затем высказал свои соображения и Кутузову. Выслушав Барклая, главнокомандующий спросил мнение Толя, который также сказал, что никогда бы не выбрал подобную позицию для сражения. После этого высказался генерал Ермолов, который очень эмоционально оценил выбор Беннигсена и сказал, что позиция имеет «большие недостатки и вряд ли возможно удержать ее».
Кутузов приказал Толю, Ермолову и полковнику Кроссаромму еще раз осмотреть позицию и донести о недостатках.
На поклонной горе продолжались работы по сооружению укреплений, но движение войск, определенных для занятия Воробьевых гор, было приостановлено. На поклонную гору прибыл граф Ростопчин, московский градоначальник. При беседе с Кутузовым, Ростопчин якобы заявил, что оставив Москву войска увидят за спиной пылающий город.
Вернувшись после объезда позиции Ермолов еще раз заявил Кутузову, что место для сражения не пригодное. На вопрос Кутузова: «Нельзя ли будет отступить с позиции на Калужскую дорогу?». Генерал Ермолов ответил, что противник не даст такой возможности.
Кутузов в 5 часов пополудни созвал военный совет в дерене Фили, на котором стоял один вопрос - о судьбе Москвы. На совете присутствовали генералы Барклай де Толли, Беннигсен, Дохтуров, Уваров, Остерман-Толстой, Коновницын, Раевский, Ермолов, Толь и Кайсаров. Генерал Милорадович не смог прибыть, так как не имел возможности отлучится от арьергарда армии.
Барклай де Толли настаивал, что давать сражение на позиции перед Москвой нельзя, и советовал отступить по дороге на Нижний Новгород. Генерал Толь предложил занять другую позицию: правым крылом войска должны встать к деревне Воробьево, а левым к новой Калужской дороге, в направлении между селами Шатилово и Вороново. А в случае надобности отступить к старой калужской дороге.
Далее высказался генерал Ермолов, который согласился с Барклаем де Толли во всем кроме отхода по направлении к Нижнему Новгороду. По мнению Ермолова в этом случае войска потеряют возможность сообщения с армиями Тормасова и Чичагова. Но в конце Ермолов заявил, что зная настроение в обществе нужно дать сражение перед Москвой.
Беннигсен твердо настаивал на сражении и невозможности оставить Москву без боя. «Стыдно уступать столицу без выстрела, если мы на это решимся то не будет ли это означать, что мы проиграли Бородинское сражение», - заявил Беннигсен.
С мнением Беннигсена согласились генералы Дохтуров, Уваров, Ермолов и Коновницын. Генерал Раевский считал, что если выбранная позиция не позволяет дать сражение и ввести в бой все войска, то необходимо двинутся навстречу неприятелю.
(На картине Кившенко "Военный совет в Филях" изображены слева направо вокруг стола: Кайсаров, Кутузов, Коновницын, Раевский, Остерман-Толстой, Барклай де Толли, Уваров, Дохтуров, Ермолов, Толь, Беннигсен.)
Генерал Остерман-Толстой поддержал мнение Барклая де Толли о невозможности дать сражение. Кутузов выслушав мнения всех участников совета, сказал: «С потерею Москвы еще не потеряна Россия, поставляю первой обязанностью сберечь армию, сблизится с подкреплениями и самим уступлением Москвы приготовить неприятелю неизбежную гибель, и потому намерен пройдя Москву, отступить по рязанской дороге». Это высказывание дежурный генерал Кайсаров отразил в журнале Главной действующей армии.
Вопрос об оставлении Москвы без боя был решен.
оригинал статьи https://warsonline.info/1812-god/13-sentyabrya-voenniy-sovete-v-filyach.html