Фраза американского писателя О. Генри – «дороги, которые мы выбираем» намертво засела в голове. Полностью игнорируя философский подтекст, он размышлял о дорогах. Сколько их было в его жизни очень разных - и плац под городом Копейском, и дорога на работу, Невский проспект, Красная Площадь, Монмартр, множество железных дорог: дорог хороших и не очень нужных и необязательных. Среди огромного множества он пытался найти самую, самую... и нашёл - самую красивую дорогу своей жизни. Будучи молод, Толик, так его звали, поехал с друзьями в археологическую экспедицию. Разбили лагерь и начальник отправил его в ближайшую деревню, с заданием узнать о возможности закупки свежего хлеба, в основном, имея ввиду, возможность закупки самогона у местного населения-по стране катился сухой закон. Алкоголь надо было найти обязательно. В трезвом состоянии начальник экспедиции и его два помощника, младших научных сотрудника, были людьми академических взглядов на науку, но с помощью алкоголя превращались в оголтелых новаторов и последователей первых археологов-анархистов, в роде Бельцони. Лежа у раскопа и наблюдая за студентами, зачищающими квадрат или просеивающими отвал, они негодовали: «Ручной труд в конце двадцатого века – это недопустима», и клялись сами себе, что обязательно придумают какую-нибудь штуку для автоматизации полевой археологии. Вечером у костра начиналось самое интересное (Толик уже третий сезон ездил в экспедицию и всегда ждал этого). Начинался бесконечный спор о месте захоронения Заратустры. В том, что Заратустра захоронен в окрестностях села Баш-Култаево, разногласий не возникало. Дискуссия была о точном местонахождении могилы. Начальник и один из сотрудников утверждали, что она находится слева от поселкового магазина, а оппонент говорил, что справа. В дело шли аргументы, уговоры и даже угроза насилия. Все было бессмысленно. Апологет правой версии говорил, что никогда не слышал большего абсурда, щурил глаз, облизывал губы, бормотал что-то о бесспорных доказательствах, и намекая на что-то известное только ему, показывал мизинцем на полярную звезду. Экспедицию надо было спасать. Будучи толковым и коммуникабельным, Толик очень быстро разобрался, что к чему и уже через пару часов сидел в просторном доме и выпивал самогон с представителями местной интеллигенции. Его размышления о необходимости и пользе археологических изысканий слушали внимательно. Под разговоры о царе еретике Аменхотепе 4 и половой распущенности местного женского населения, что не могло не радовать Анатолия, время пролетело незаметно. Пора было возвращаться. Они попрощались, преисполненные самыми добрыми чувствами к друг другу. Дойдя до калитки и открыв её, он вышел на дорогу и направился к лагерю. Солнце только только проклюнулось, где-то на самом краю горизонта . Было успокоительно свежо. Свежо, таинственно и тихо. Лишь изредка, какая-нибудь далёкая птица лениво обозначала своё присутствие, и никогда не спящие кузнечики чего-то выясняли в высокой траве. Дорога двумя колеями шла под лёгким уклоном. Было удобно идти между ними по островкам примятой травы, размышляя о преступной деятельности местного женского населения, тихо напевая ту ту ту ту ту ту -ту -ту..тургеневские женщины. Толик шёл, слегка пошатываясь, он не был сильно пьян, просто приятно было идти, слегка пошатываясь. При нашей природной красоте и вечной неустроенности, вообще приятно жить, пошатываясь. Пройдя где-то половину пути, до лагеря от деревни было около пяти километров, Толик понял, что давно слышит какой-то звук, не вписывающийся в окружающую звуковую гамму, он остановился и прислушался, звук раздавался сзади. Повернувшись, он увидел маленького поросёнка, тихо прихрюкивающего и с увлечением, ищущего чего-то в траве. Это было неожиданно. Присев на обочину, и закурив сигареты «Астра» Моршанской табачной фабрики, стал думать. Довольно быстро, придя к выводу, что скорее всего забыл закрыть калитку, уходя из гостеприимного дома и свинёнок от скуки и жажды новых ощущений, увязался за ним. Разобравшись с причиной, стал разбираться с последствием. «Эй, товарищ»- спросил он попутчика,
«сколько тебе лет-то». Несмотря на принадлежность к интеллигентному дому, поросёнок невежливо молчал. Будучи абсолютно городским человеком, Толик, не знал, как выглядят свиньи на определённом отрезке своей жизни. В голове крутилась какая-то формула один к семи, но тут от неё было мало толку. Определение возраста по зубам тоже не входило в сферу его повседневных интересов, месяца два, наверное, а может три. Да, пусть будет три, уверенно решил Толик, но его волевое решение в определении возраста товарища не решало главного, что со всем этим делать. Не зная, есть ли у свиней встроенная геолокация, позволяющая им возвращаться домой во время нереста и долгих перелётов на юг, он решил не рисковать. Будучи добрым и отзывчивым человеком, он встал и сказал: «Ладно пойдем, провожу тебя до дома» и направился в обратную сторону. Уже привыкший к долгим и далёким путешествиям, поросёнок весело последовал за ним. Минут через сорок они дошли до дома, загнав путешественника во двор, Толик закрыл калитку на деревянный запор и в очередной раз направился обратно. Солнце уже ярко освещало путь. До подъёма в лагере оставалось совсем мало времени. Он загрустил.
Начальник был строг и беспощаден, но вспомнив о том, что очень успешно выполнил задание и сухой закон теперь не висел дамокловым мечом над экспедицией. Он повеселел. «Если с другом вышел в путь, если с другом вышел в путь, веселей дорога» - во всю силу запел он, вспоминая ночного попутчика. Спать совсем не хотелось.