Теперь Он бывал или равнодушным, или насмешливым. Что-то одно, никогда — вместе. «На мое счастье», сказала бы я, но счастливой быть все равно не получалось. Равнодушным Он меня не замечал. Мог пройти мимо, мог пойти прямо по мне. Уж слишком Он желал убедить меня в моей «призрачности». А я и верила. Становилась с каждым днем все прозрачнее, все суше.
А затем Он бывал насмешливым. И тогда, конечно же, издевался надо мной не меньше, чем хулиган, привязывающий к лапке котенка консервную банку. Он заставлял меня всюду следовать за собой, словно на невидимом поводке. Он не давал мне спать, смеясь раскатисто и желчно.
А еще… он пек пироги. Я не припомню запаха отвратительнее! Кажется, Он решил усовершенствовать рецепт. Возможно, я лишилась пары пальцев на ногах — точно не припомню, это были смутные дни. Они все равно были гнилыми. Невелика потеря. Но вот с запахом смириться было сложно…
А потом… я вспомнила Ее. И содрогнулась. Ее кожа была суше любого самого древнего пергамента. Морщинистая, белая, отвратительная… А глаза, глаза! Они напоминали засохший яичный белок. И мои, должно быть, были такими же… Это осознание заставило меня действовать.
Мне потребовалось много времени, чтобы снова стать живой. Наверное, куда больше, чем понадобилось чертовому Пиноккио для превращения в настоящего мальчика. Но главное — желание. Я была использована не до конца — вот в чем штука. Во мне оставалось еще немного духа, чтобы вернуться к жизни. Как капли молока, прилипшие к стенкам коробки.
Собрав волю в кулак, я воскресла. Славно воскресла — даже без следа гнили и трупных синяков. Только кожа осталась бледнее лунного света, но что с нее взять? Однако вот-вот должно было наступить время Полдника. Я слишком хорошо понимала, что это означает. Пироги. Гнусные пироги. Пожалуй, мне действительно стоило пропустить этот перекус. И я сбежала.
Как долго можно бежать? А как далеко — уйти? «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…» Но Он-то был тем самым хитрым лисом. Не глупым волком, не простодушным медведем… Море не могло остановить Его надолго. Даже море не могло.
Однако у меня все еще было время. И я собиралась потратить его с пользой. Я двинулась навстречу набегающей волне. Немного сморщившись, перешагнула через высушенный труп гагары. Музыка в голове звучала все оглушительней. Кажется, пела какая-то рыжеволосая девушка. И она прекрасно знала то, о чем пела.
Сладкие мечты сделаны из этого. Кто я такой, чтобы не соглашаться? Я объездил весь мир и увидел, что Все что-то ищут.
Я поняла, что Он нашел меня, когда последнюю волну разбило в клочья. Кажется, к моей руке прилипло что-то черное. Перо гагары? Теперь это было неважно. Она не смогла улететь — и я уже не смогу. Все же Его подарки до ужаса символичны.
Он забирает меня. По капле, по глотку, по литру… заканчиваюсь. Море бесконечно, а я — нет. На мне словно написан срок годности: «Использовать до…» И Он следует этой рекомендации. Пунктуален до жути. Но я почти люблю этого зануду. Все же мы друзья, не так ли?