Продолжение рассказа о путешествии через страну догонов в Мали. Начало здесь.
К полудню достигаем деревни Номбори. Сегодня, в воскресенье, здесь проводится ярмарка.
После охрового окружения из камней, гор, песка и поднятой стадами овец дорожной пыли всё происходящее вокруг кажется сказкой - женщины в пёстрых нарядах торгуют тканями цвета индиго, домашней утварью вроде швейных машин Singer, не имеющей, как кажется, ни возраста, ни способности поломаться, овощами и фруктами. От мгновенного оглушения свежестью тени крон баобабов и цветом южных красок ношусь между рядов и пробую на вкус всё, что кажется съедобным, - манго, сок гибискуса, бананы и неизвестные мне овощи. Замечаю на себе заинтересованные взгляды смеющихся женщин, оторванных от торговли моим появлением (я первый белый за последние 4 года). Баба, отвлёкшись на меня, раздаётся искренним смехом:
- Ты глупо выглядишь, дружище! То, что ты ешь сейчас… это кусок мыла!
Чувствую, как щёки наливаются от стыда…Слава богу, пора двигаться дальше и эхо славы свихнувшегося на жаре европейца не успело вернуться ко мне, обойдя все деревенские дворы!
Мы пробираемся к вершине плато по узкой щели между камней и высохших корней деревьев. Это один из секретных тоннелей догонов, служивших им для доставки воды и продовольствия, но неизвестных завоевателям - ни исламские отряды из Северной Африки, ни европейские колонисты не могли попасть сюда вплоть до середины 19-го века.
Через несколько часов изнуряющей дороги по едва заметной тропинке, петляющей среди огромных камней и полян с выжженной зноем травой, выходим к обрыву. Снизу, из-за широких лап деревьев, веет прохладой, слышатся всплески воды и детский смех. Рядом с дорогой аккуратно разложены на складчатом теле скалы пёстрые платья, бегают ящерки. "Пришли!" - говорит Баба.
Ещё несколько сотен шагов - и из-за поворота появляется деревня Бенемату, скованная с одной стороны обрывом, а с другой - скалой с причудливым - будто кошачья спина - выгибом посреди. Здесь мы остановимся на ночь. Поднимаемся на террасу, ложем которой служит крыша жилого дома; Андрэ, его хозяин, приносит нам традиционную еду - дурно тёплое пиво из проса, похожее на наш квас, и "миллет крим" - густой кисель из того же злака, который едят ложкой, сделанной из разрезанного пополам и высушенного плода баобаба.
Я расспрашиваю проводника о теллемах, племени, жившем в этих местах прежде. Их дома, расположенные в уступах отвесной стены на невероятной высоте, доходящей иногда до тридцати метров, сохранились до сих пор и отлично видны с любой точки почти каждой деревни у подножия плато. Баба говорит, что догоны приписывают им магические свойства - и вправду, стоя у основания скалы, сложно себе представить, как взбирались люди на такую высоту за счёт одной только силы своего тела.
Огон его деревни рассказывал ему, что теллемы сосуществовали с догонами долгое время, однако хозяйственная деятельность догонов - особенно строительство и выпас скота - уничтожила традиционную для теллемов, занимавшихся собирательством, среду обитания - лес, и они были вынуждены мигрировать на территорию современного Конго, навсегда покинув эти места. По версии всё того же огона, теллемы - это предки пигмеев экваториальных лесов Африки.
Закат встречаем у обрыва над зелёной долиной с огородами, вычерченными распадающейся здесь на два рукава рекой. Баба играет со скорпионом, вылезшим навстречу наступающей ночи из расщелины в скале, придерживая его увенчанный ядовитым когтем хвост небольшой палочкой. Я сижу на камнях рядом, подставив лицо свежему ветру.
Последние лучи заходящего солнца очерчивают неровный силуэт скал, а небо напротив расцвечивается пастельно-нежным розовым. Под ним, над противолежащей нам стороне деревни, где живут анимисты, на возвышенности, будто на кафедре, положена природная арка. Это одно из сакральных мест, доступ туда запрещён не только для чужаков вроде меня, но и для жителей соседних деревень. У подножия её мальчик гонит домой семью белых овец. Соломенные шапки квадратных амбаров, среди которых бегают дети и слышен неровный ритм барабана, погружаются в ночь. На небе зажигаются миллионы звёзд.
Баба предлагает мне лечь спать на крыше дома - внутри глиняного здания, накопившего в своём чреве дневную теплоту, невыносимо душно. Я соглашаюсь, попросив принести мне ещё киселя и москитную сетку.
Ночную тишину, потворствующую роению мыслей в голове, резко нарушает внезапный визг осла, похожий на скрип позабытой деревянной двери заметённой сибирскими снегами старообрядческой деревни. Решаю себе твёрдо, что ослы - самые подлые существа на свете (а ещё ведь эти неровные жёлтые зубы!), и засыпаю, обронив блокнот.