1851
Ко мне приехалъ братъ съ Балтою 27 числа. 28 минуло мне 23 года. Много ра[зс]читывалъ я на эту эпоху, но къ несчастiю я остаюсь все темъ-же, въ несколько дней я [не]успелъ переделать все то, чего не оправдываю. Резкiе перевороты невозможны. — Имелъ женщинъ, оказался слабъ во многихъ случаяхъ — въ простыхъ отношенiяхъ съ людьми, въ опасности, въ карточной игре, и все также одержимъ ложнымъ стыдомъ. — Много вралъ. — Ездилъ Богъ знаетъ зачемъ въ Грозную; не подъехалъ къ Баряти[нскому]. Проигралъ сверхъ того, что было въ кармане, и, приехавши назадъ, целый день не спросилъ у Алексеева денегъ, какъ того хотелъ. — Ленился очень много; и теперь не могу собрать мыслей и пишу, а писать не хочется.
1852
Убилъ 3 фаз[ановъ], очень усталъ и простудился. Лежалъ и читалъ остальное время. —
1853
3. 4 Сентября. Былъ въ Кисловодске. Теодорина слишкомъ проста. Мне жалко ее. — Ничего не делалъ оба дня и нынче все утро читалъ. Вчера получилъ известiе о томъ, что хлебъ сталъ дурно; Федур[кину] нужно еще 300 р., а ни отставки, ни отпуска мне нельзя дать. Решилъ дожидаться здесь денегъ и ехать пустынникомъ жить въ Старогладовскую до техъ поръ, пока все это разрешится чемъ нибудь.
1854
Въ Скулянахъ. Целый день ходилъ. Принимался 2 раза писать, но нейдетъ. Вечеръ игралъ въ карты. Безденежье и отношенiя мои съ знакомы[ми] и стар[шими] коробятъ меня. Важнее всего для меня исправленiе отъ лени, раздражительности и безхарактерности.
1856
Продиктовалъ 3 главы, и последняя очень хороша. Ездилъ на охоту, ничего не нашелъ. Здоровье нехорошо, всё болитъ, сонъ [?] гадкой. — О В[алерiи] думаю очень прiятно.
1857
Всталъ рано, несовсемъ здоровъ желудкомъ, но чрезвычайно свежъ. Ужасы въ суде, у Станов[ого] и при покупке леса. Ездилъ въ лесъ и на траву. Отпустилъ Сашку, уговорился съ нимъ, съ Федоромъ. Звали Арсеньевы. Поехалъ къ Гимбутамъ. Сестра апетитная. У Арсеньевыхъ все по старому, хоть сначала начинай. Она добра, но пошлейшая девушка. —
1858
Убрался хорошо.... Varis увеличивался. Ездил к Никол[иньке] и Тургеневу: 1-й мил очень дома, 2-й тяжел невыносимо. Фет милашка. Были выборы. Я сделался врагом нашего уезда. Компания Черкасского дрянь такая же, как и их опозиторы, но дрянь с французским языком. Ездил в Алексин, накупил лошадей. Тургенев скверно поступает с М[ашинькой]. Дрянь. Играл в карты. Остал[ся] в выигрыше. Хочется работать. Мне 30 лет. —
1862
В Москве не знаю, что было. Было скучно.
1881
4) Нынче. Странники. Солдат старый. Был у Тихона под Калугой, когда исцелился 10 лет расслабленный. Как народ бросился — мальчика на смерть задавили, а женщина выкинула. — Босой маляр. Духовного звания. Чахоточный слесарь из Мясоедова. — Костюшкина жена. Дочь молочной сестры.
Михайловна рассказывала воскресенье про Городенскую жизнь. Опять уже доходит хлеб. Сама старуха ходит на барщину к Хомякову. Пища один хлеб. —
1884
Шаховской приехал. Он шалун, animal spirits и честный. Только прямой ли? Смех сомнительный.
1889
Нынче 4 Сент. Пирогово, проснулся раньше и вот записал, надо ехать. Помоги Б[ог] до отъезда хорошо вести себя — не отчаиваться, а делать любя и ждать, не тревожась. Сер[ежа] вчера особенно закурил и раздражился, читая Dawn: всё давно извест[но]. Хотят решать то, чего я не беру на себя. Хотел записать спор с Маш[енькой]. Это нужно. Этого никогда не изображал верно в художеств[енных] произведениях. Напр[имер]: Я (в ответ на то что Диоген презренный человек, п[отому] что ходил голый). Хр[истос] тоже проповедывал бедность. Она. Нет. Он сказал: если хочешь быть совершен. Я пытаюсь сказать, что Он сказал: оставь дома, поля, жену и дет[ей]. Она не дает говорить, продолжает: Хр[истос] сказал: если хочешь бы[ть] соверш[ен], а не то, что каждому; а то как бы б[ыли] семьи. И амплифицирует до бесконечности, я хочу сказать и говорю: да я понял, дай мне сказать. Она. Да, я знаю, ты привык всегда один говорить, чтоб тоб[ой] восхищал[ись]. Я. Да нет. Она. Ну хорошо, я замолчу, и уходит. Потом идет речь о браке. Я. Он сказал: кто хочет вместить... Она. Так не будет семьи.
Напротив, честная семья воспитывает, делает добро, опять амплификация. Я (выждав) хочу сказать, что закон — полное целомудрие и хочу привести примеры девушки. «Если она посвяти[т] себя Б[огу] ...» Она (перебивая). Это другое дело, и я согласна. Посвятить себя Б[огу], монастыр[ю], и опять амплификация о том, что я не говорил. Я. Да я еще не сказал. Она. Разве я не понимаю? Я. Нет, ты не понял[а]. Она. Ты один понимаешь. Все глупы.
Да, да, ирония скверное орудие, его жалко бросать, но оно скверно, как насилие.
В это же утро, как я и ожидал, я стал говорить Сереже о том, что он раздражителен, что я, кроме любви, ничего к нему не имею, и он огорчает меня, и всё это говорил я дурно, с слезами в голосе и жалея себя, следовательно], без истинной доброты. Поехали. Дорогой они все смотрели на копны в поле. Это и пшеница поразительно. Он купил дурную пшеницу и посеял, а хорошую отказал. Теперь он занят (это занимает его время) тем, чтобы доказывать себе, особенно в присутствии других, что он не ошибся. То же делается беспрестанно ошибающимися — церковники. Дома С[оня] бранит Ге за то, что она б[ыла] с ним нехорош[а]. Письмо от Чертк[ова] хорошее. Она очень больна. Поздно лег.
1890
Я. П. Встал поздно. Черниг[овский] дворян[ин] из сумашедшего дома. Религиозный, но не выбравшийся из паутин церкви и обличающий ее в непоследов[ательности] и т. п. — Поговорил с ним. Потом на деревню к погорелым. Опять тщетные попытки писать заключение. Должно быть, не выйдет. Надо сказать о том, что церковники не христиане. Потом пошел рубить и пилить дубы. Приятно. Потом выпил кумысу за обедом и пошел на Козловку. Вернулся темно.
1893
Нынче 4 Сентября. Я. П. За это время был болен двое суток. Ничего не пишу, умственная бездеятельность, но душевно хорошо. Есть кое-что выписать; но нынче не буду, некогда. Написал Митрофану и Чертковым.
1909
Москва.
Вчера хорошо доехали. Долго ждал. Дорогой б[ыло] бы хорошо, если бы не любопытство и лесть ― раздражающая, развращающая ― пасажиров. Доехали хорошо. Спиро, к[отор]ому я высказал слишком резко о Сытине. Милые Ч[ертковы], потом Ив[ан] Ив[анович]. Рад б[ыл], ч[то] между ними хорошо, как и должно быть. К вечеру очень ослаб. Спал хорошо. Пошел гулять по городу. Оч[ень] сильные впечатления детей. Ох, хорошо бы художест[венное] описание не для себя, а для служения. Слишком много нужно записать. Да, встретил Машу Ник[олаевну] с несчастным Сережей, к[оторый] с восторгом едет на ученье. Сейчас пришел артельщик с просьбой подписать перевод на склад изда[ний] Л. Н. Т[олстого]. Я отказал, и мне неприятно. Опять забота о суждении людей. Радуйся, радуйся, ч[то] тебя ругают. Это одно избавляет отчасти от заботы о славе людской загоняет в жизнь настоящую. Ходил но улицам и ужасался на разврат, ― не на разврат, а на явное отсутствие нравственно религиозного сдерживающего начала. А оч[ень], оч[ень] многие крестятся, проходя мимо церквей. ― Записать:
1) Как ни дерзко, самоуверенно это, не могу не думать и не записать себе, что мне нужно помнить в моем общении с людьми, что я с огромным большинством из них стою на такой точке мировоззрения, при к[оторой] я должен спускаться часто и оч[ень] много, чтобы общение какое-нибудь б[ыло] возможно между нами.
2) Дни два назад ночью б[ыло] одиноко и никак не мог восстановить в себе живое сознание Бога. И б[ыло] оч[ень] тяжело.
3) Ложное обо мне суждение людей, необходимость оставаться в этом положен[ии]. Как ни тяжело всё это, начинаю иногда понимать благодетельность этого для души.
4) Молюсь просто: Отец, Бог, помоги, помоги мне. И он помогает. Нельзя Ему не помогать. Он, кого я прошу, во мне, так что молитва это значит только то, что я хочу жить Им.
5) Произведение искусства только тогда истинное произведение иск[усства], когда, воспринимая его, человеку кажется ― не только кажется, но челов[ек] испытывает чувство радости о том, что он произвел так[ую] прекрасную вещь. Особенно сильно это в музыке. ― Ни на чем, как на этом, не видно так главное значение искусства, значение объединения. «Я» художника сливается с «я» всех воспринимающих, сливающихся в одно.
————————————————————————————————————
Сейчас 10 часов. Идет Ч[ертков] звать к Цымерману.
1910
Рано, мало спавшiй поехалъ въ Трехан[етово] и въ Образц[овку]. Ужасающая бедность. Насилу держусь отъ слезъ. Письма. Одно ругат[ельное]. Ходилъ по пар[ку]. Поспалъ. Иду обедать. Записать:
1) Понятiе греха и совершенiе поступковъ и воздержанiе отъ поступковъ, не ради выгоды или славы людской, а ради страха греха, есть необходимое условiе истинио-человеческой, разумной, доброй жизни. Люди, живущiе безъ понятiя греха и безъ воздержанiя отъ него живутъ одной животной жизнью. И такъ живутъ все такъ называемые, просвещенные люди.
2) Жизнь, безъ пониманiя ея смысла, т. е. безъ религiи есть то, что называется сумашествiемъ. Когда же сумашествiе становится общимъ большого количества людей — оно смело проявляется и доходитъ до высшихъ пределовъ самоуверенности. Такъ что уже люди здравые считаются сумашедшими и такихъ людей запираютъ или казнятъ.
3) Какъ по закону тяготенiя все вещественное стремится къ единенiю, такъ же и все духовное стремится къ такому же единенiю по закону любви.
4) Я умеръ — мой духъ пересталъ жить въ моемъ теле, но тотъ же мой истинный я, мой духъ живетъ и будетъ продолжать жить въ другихъ существахъ, понимавшихъ и понимающихъ меня. — «Но это уже не твой будетъ духъ», говорятъ на это. «То то и хорошо, что къ этому тому, чтó останется жить после меня не будетъ примешана личность — отвечаю я. Личность есть то, чтò мешаетъ слiянiю моей души со Всемъ. A после смерти останется мой духъ, но не будетъ личности».