Дело было в славные 90-е, примерно в их начале. Тогда мы, несколько человек из состава развалившегося полностью и даже не подававшего уже признаков жизни театра, весело ушли "в коммерцию" - как это тогда называлось. Ну, как? Пара человек, которые что-то в этом соображали - мои старшие товарищи (разница была в 10 лет, и на тот момент она ощущалась, это с возрастом мы всё меньше такую разницу чувствуем) старались выстроить какое-нибудь самостоятельное дело. Ткнулись, например, реализовывать пригнанные откуда-то вагоны со спортивными костюмами. Да, именно так, вагоны, набитые спортивными костюмами. Потом решили перегонять машины Volvo то ли из Голландии, то ли из Германии. Потом компьютеры поставили (помню, долго отбивалась от компа, в упор не видя в нём смысла, и строчила на тяжеленной печатной машинке) и стали учиться на них работать и в тетрис играть. Прошли через положенное горнило всех этих псевдо-бизнесов, и один из нас, которого и по сей день считаю самым талантливым нашим чуваком, исчез, сгинул, и, похоже, что в живых его всё-таки нет, поскольку полез в сферы финансовых пирамид, а там его, конечно, встретили с распростёртыми, но втянули по самые уши, а делиться не захотели. Так, вероятно, и ликвидировали. Но не знаю наверняка.
Я-то почти не при делах была. А была я бухгалтером. Но не тем бухгалтером, который прибыль прячет, а тем, что сдавал в налоговую и фонды нулевые отчёты. Понаоткрывали фирм, а делать с ними так оказалось и нечего... Вот и возила отчёты.
Так вот, в один прекрасный момент стали возникать у нас, в наших двух комнатках, которые нам, по доброте душевной, почтовики выделили, некие интересные ребята. Они не были похожи вообще ни на кого. Даже не ребята, а мужики такие здоровые. В коже или костюмах (в зависимости от ситуации), наодеколоненные. Частенько - с бутылкой-двумя Martini (настоящего, а не того, что сейчас). Но с повадками и стилистикой речи - абсолютно блатными. Через некоторое время до меня донеслись загадочные слова: "любера", "люберы", "солнцевские". Это была не шпана в клетчатых штанах, но самая крыша. У каждого за плечами было по отсидке, а то и по две, однако теперь была в них решимость изменить свою жизнь к лучшему, занять место. В бизнесе, там. В делах. В новой жизни. Вот они и крышевали нас. Это так было положено. Без крыши не сделаешь бизнес. Ездили с нашими на какие-то переговоры, сидели у нас в комнатах, болтали, а то и просто молчали, ждали чего-то. Потом резко срывались и уезжали. На дело. На стрелку. На своих Вольвах, ещё каких-то загадках-машинах, в которых тоже пахло хорошим одеколоном. Меня они баловали. Дарили игрушки, киндерсюрпризы, наборы вилок и ножей. Посреди всей серой унылой разрухи это смотрелось и ощущалось эффектно.
Я их помню абсолютно всех до самых мелких мелочей. Мне шёл 21-22-й год, и это было время, когда я впитывала всё увиденное и услышанное как губка, и мне казалось, что я живу абсолютно полной и самой интересной на свете жизнью, сдавая пустые балансы, катаясь на Volvo и ещё на других машинах-загадках и каждый день встречая и перекидываясь словом с этими ребятами-люберами.
Один из них - главный - Виктор (ему было на тот момент лет уже пятьдесят) - со шрамом во всё лицо, однажды приехал к нам, в этот наш почтовый "офис", вошёл, закрыл за собой дверь в комнату, где его ждали. Часа на четыре там был разговор. "Вам будет очень ху..во. И сегодня будет ху...во". Он произнёс это очень тихо, но был уже у двери - так что я слышала. Вышел. Посмотрел на меня. Серое лицо. И два серых глаза. Не забуду. Молча посмотрел на меня (но не видел), отвернулся и уехал. На следующий день пришло известие, что его расстреляли дома, когда он открыл кому-то входную дверь. Это должно было быть очень страшно (и на самом деле страшно, конечно), но мною это воспринималось как часть какой-то удивительно занятной кинокартины. И, что самое странное, лично я ничего не боялась. Совсем... Это сделали, конечно, не наши ребята. Просто его угрозы им, его понимание, что уже всё и что-то ещё, о чём не надо было и знать, - всё это совпало.
И был среди них ещё один Виктор. Уже Витя. Был он моложе Виктора - ровесником моих старших друзей-ребят. Значит, на тот момент - 30-31 год. Витя Железный. Здоровый, высокий. Но с ним можно было поговорить как-то по душам. Недолго. Но можно было. Мы и разговаривали. О ерунде, конечно. Он умер через несколько лет от водки. Он носил её всегда с собой в кармане и пил почти всё время. Она его держала в тонусе, но со временем - и это произошло достаточно быстро, где-то за полгода - он борьбу проиграл, уже не вставал и так и пил. Однако на те год-полтора одного из самых любопытных периодов в моей жизни, о котором говорю, это был здоровый и интересный, неглупый и очень какой-то стильный и современный, адекватный тому странному времени, парень.
Иногда мы - бывший театр, а теперь - то какой-то фольклорный ансамбль, то снова какой-то театр - те, что уцелели на руинах - встречались. Я рассказывала им, что вот, работаю. Ну, не всем. Кое-кому рассказывала. И очень избирательно - с кем. С кем работаю:) Да, с люберецкими бандитами. Ну, ребята работают, а я с ними разговариваю. И вот однажды мне звонит парнишка (уже покойный, к сожалению) - актёр - и рассказывает.
"Слушай! Нас твой Витя Железный щас спас! Понимаешь, мы с Наташкой идём по Люберцам, пиво пьём. Я зарплату получил. К нам подваливают пять человек в штанах клетчатых. И говорят, что, типо, выворачивай всё, давай сюда девку. Ну, а я вспомнил, что ты рассказывала про какого-то Железного, и говорю им, мол, Витю Железного знаете? Они тут же от нас отошли, даже извинились, по-моему! Представляешь? Я думал - всё. Ты Вите скажи, что мы ему привет передаём".
Я на следующий день Вите рассказала всё это. Он доволен был. Потом говорит: "Поехали, прокачу тебя".
И мы поехали через весь московский серый и унылый 90-х годов центр... Потом он меня домой отвёз. Высадил у дома, помахал рукой и уехал. Они ко мне относились все очень хорошо и даже не думали приставать, обижать. Было там благородство какое-то.
Вот и всё.
Текст - ©Ольга Ключарева