Если сравнивать воздух со слоном из известной притчи, где слепые, которых подвели к различным частям слона, определяли его кто как стену, кто как колонну, а схватившийся за хвост был уверен, что слон это верёвка, то я тот слепой, кому воздух достался в виде среды обитания всего, что умеет и любит летать. Этот воздух в моей голове привел меня в авиационный вуз, c него и началось мое познание воздуха.
Харьковский воздух показался мне не очень дружелюбным. Он был наполнен треском лопастей и грохотом семилучевой звезды АИ-26В . Стальные голоса в шлемофоне, искаженные ларингами, подчёркивали сложность мероприятия, машина, висящая в пилотажной зоне, юлила под рукой , и только беззаботная улыбка инструктора Леонида Ивановича Благодира давала понять -не комплексуй, парень, бывали у меня щеглы и пожиже чем ты! Через десять лет, лёжа на стартовом полотнище аэродрома со смешным позывным “кузов” я ожидал своей очереди. Вильги взлетали каждую минуту, затаскивая на круг планера, и созерцание неба сменялось необходимостью зацепить трос за собирающийся взлететь планер, проверить оба замка и, подняв лежащее на траве крыло, проводить Бланик вслед за самолётом. Растущая в изобилии земляника, ясное июльское небо и плановая таблица создавали в душе такое состояние беспечности и гармонии с миром, что за всю последующую жизнь повторить его так и не удалось. О воздухе я к этому времени знал намного больше. Назначение высотного корректора, типы облачности, разведка погоды и даже орнитологическая обстановка приобрели особый смысл. Если для огромного реактивного лайнера опасность представляют стаи любых мелких пичужек, способных при попадании в двигатель разрушить его, то для планера, не имеющего двигателя, птицы на первый взгляд не страшны. Пока какому-нибудь орлу не покажется, что ваш планер находится в его личном восходящем потоке, и он не начнёт пугать вас, становясь во встречную спираль. Взгляд орла, летящего рядом, тоже не очень дружелюбен, но то ли мой взгляд тоже злой, то ли размеры планера его подавляют, напасть на меня не решился ни один пернатый паритель.
Планерные полёты в виду грозового фронта категорически запрещены. Так написано в старинной книге Х.Райхмана “ Полёты на планерах по маршрутам” . Однажды солнечным летним днём я вылетел в пилотажную зону в районе аэродрома, и, набрав за Вильгой две тысячи метров произвёл отцепку . Уже во время набора я понял, что указатель скорости не работает, висящий на нём чехол из красного кембрика я забыл снять во время предполётного осмотра. Ухо опытного планериста легко определяет скорость 90 км/в час по звуку обтекания потоком приоткрытой форточки, скорость парашютирования 55 км/в час угадывается по характерной вибрации фюзеляжа перед сваливанием в штопор. Поэтому для порядка попытавшись стащить чехол через открытую переднюю форточку скрученной в рулон картой полётной зоны я принял решение не париться и перешел к выполнению задания. Поискав восходящие потоки и набрав 2500 метров я получил команду РП возвращаться на аэродром в виду высокой вероятности внутримассовой грозы. Взяв курс на четвертый разворот я понял, что вероятность стала фактом, планер попал в снежное облако, кабина сразу запотела изнутри . РП сообщил, что круг свободен, на фоне неизбежности предстоящего нагоняя от нашего штурмана Михаила Геннадьевича Петрова за подпорченную карту подход к аэродрому показался рутинным. На высоте 200 метров планер вышел из мгновенно развившегося облака в районе четвёртого разворота, и я гордо вздохнул. Пафос ситуации сбил инструктор Вадим Геннадьевич, до этого позвякивавший ложкой в задней кабине, поедая борщ из поллитровой баночки. -Серёга, а у тебя случайно хлеба здесь нет?
Воздух не страшен. Страшны нарушения НПП и игнорирование предполётных указаний и команд руководителя полётов. То, что не написано в наставлениях по производству полётов расскажет РП и горе тому, кто думает что это пустые формальности. Полный рот асфальта-этот эвфемизм, маскирует трагизм последствий невыполнения этих правил. Планер стоящий во встречной спирали в одном с вами потоке – последняя вещь, которую хочет видеть планерист, особенно если набор происходит в облаке. Несмотря на то, что НПП запрещает встречные курсы и парение в облаках, глупая уверенность в том, что два дурака не могут одновременно нарушить правила может сыграть злую шутку. Увидев мелькнувшую в метре надо мной кабину планера я понял, что теорию вероятности можно испытывать в любом другом месте, но только не в воздухе. Борт летел по отношению ко мне не только встречным курсом, но и вниз головой. Серега Лукин, такой же начинающий планерист как и я категорически отрицал, что летел вверх ногами, да и сам факт благополучного возвращения на аэродром практически исключал подобный манёвр. Даже в условиях хорошей видимости выход из неправильной бочки всегда сопровождался разгоном , несколько превышающим максимально допустимую скорость Бланика, его жесткие крылья при этом выгибались как у орла. Вывод был один-мы летели встречными перекрещивающимися курсами с креном близким к 90 градусам, и нам повезло так, как везёт иногда только дуракам.
Хочется рассказать об оптических свойствах воздуха , интересных мне как дилетанту и очевидных профессиональному физику . Радуга, существующая только в нашем воображении поразила меня однажды двигаясь впереди машины по ближней обочине в трёх метрах от меня. До этого момента я был уверен, что я и радуга существуем в этом мире вполне независимо друг от друга. На первый взгляд это свойство именно воздуха, хотя, размышляя о поведении солнечной дорожки на поверхности воды, я прихожу к выводу, что дорожка не исчезнет, даже если взять и убрать атмосферу. Так же, как радуга, с появлением новых наблюдателей она множится , а исчезнет она только если убрать всех наблюдателей, это ледяное озеро Данте без дорожек и наблюдателей-всё равно что кот Шредингера, без наблюдателя чувствующий себя уж точно хорошо, только не в полном объёме и с точностью до наоборот.
Одно оптическое свойство воздуха насмешило меня в далёком 1987м году на аэродроме Белый Ключ. С полным парашютом воздуха я спускался на землю. Только что, стоя в проёме АН-2, я еще видел последний луч заходящего солнца, а теперь было темно и страшно. К тому же парашют сносило прямо на группу высоких деревьев, и развернушись на стропах неуправляемого Д-5 спиной к ветру я выцеливал полянку в центре этой рощи. Приземлившись и погасив купол, я увидел торчащие из снега высокие былинки полыни, принятые мной за деревья. Это было смешно. А грусть в том, что в те скудные доисторические времена на Белом Ключе работала большая столовая с приличным штатом поваров и официантов, и спортсмен, попав на аэродром, первым делом обязан был подкрепиться за счет государственного бюджета. Из нашего просвещённого, но прагматичного времени этот клочок развитого социализма выглядит как-то особенно лампово и нежно. Конечно, исчезла не только столовая. Причиной, по которой государство стало опасаться удара с воздуха не только от внешнего врага, но и от рвущихся в воздух юношей с горящими глазами называется забота о безопасности воздушного движения. Если сравнить количество летающей мелочи в России и, например, у наших извечных партнёров американцев, станет понятно, что мы начали бороться с опасностью гораздо раньше, чем она возникла. Блуждая по бесконечным коридорам штабов ВВС и ГСГА, я видел систему из формально самостоятельных структур, имеющих возможность и желание не разрешать любую самодеятельность в воздухе. Нежелание подкрепляется Воздушным Кодексом РФ, в нём эта мелочь под обозначением АОН упоминается только в разделе ”обязанности” в статье 62, а о правах субъектов авиации общего назначения в этом документе не упоминается вообще… Из всех свобод за которые сражается прогрессивное человечество я выбрал бы свободу передвижения. Я за недалёкое будущее, в котором сотни тысяч маленьких российских самолётов заплетутся в сеть от красной поляны до Берингова пролива. Что до остальных свобод, то если кто-то из тех, кто под радужными флагами мотается по городам и весям, сядет в самолёт и убедится, что свобода это не только разрешение от государства считать их перед и зад равноправными органами, то от этого наше с Вами общее Дао только улучшится! О тщете излишних запретов могу привести несколько случаев, когда запреты не помогают. Планер есть планер, и реальность такова, что планерист в любой момент должен иметь вариант на случай вынужденной посадки. В этот раз, возвращаясь из пилотажной зоны я тоже имел подобранную площадку, однако после попадания в резкий нисходящий поток увидел, что площадка непригодна для посадки, и единственной альтернативой была бетонная полоса действующего аэропорта, окруженная лесом и дачными постройками. Запрашивать разрешения было некогда, и я скромно сел на обочину в самом начале полосы, не пересекая посадочного курса . Аэродромный диспетчер молчал, а пока я обдумывал доклад своему РП, возле меня сел наш буксировщик, который с круга увидел мою посадку и, не желая разборок с целым рядом органов, по тихому зацепил меня и быстренько затащил обратно в зону. Речь не о том, что МДП не увидело эти манёвры, конечно же диспетчер всё видел, но на моём месте мог оказаться еще более скромный товарищ, а посадка на поле покрытое оросительными системами это очень опасное мероприятие. Хуже этого только помеха движению другого воздушного судна. Малая авиация есть и рано или поздно мы неизбежно признаем, что она есть и избавим её от комплексов и боязни большого брата. И тогда воздуха станет намного больше!