Эден Анастасио Пастора Гомес был самым известным сандинистским полевым командиром, заслужившим прозвище «команданте Зеро». А в годы «войны «контрас» − видным вождем антисандинистского сопротивления, хотя с последним определением все непросто – сам Пастора антисандинистом себя не считал.
Повстанцем он стал по личным причинам: гвардейцы Сомосы убили отца Эдена, когда тому было семь лет. Незавершенная учеба на медицинском факультете Гвадалахарского университета в Мексике не сделала его врачом, а вот учеба в иезуитском колледже навсегда привила молодому никарагуанцу приверженность христианским ценностям и бунтарскую готовность бороться за справедливость и права бедняков (в то время иезуиты занимали левые позиции в католицизме). Формирование личности Пасторы восходит к иезуитам, в то время как почти все остальные лидеры СФНО начинали политическую карьеру в рядах коммунистической партии (она официально называлась социалистической). Это глубинное различие с самого начала сделало Пастору «белой вороной» в рядах сандинистского руководства.
В 1966 г. молодой и харизматичный Пастора, вместе с известнейшим либеральным политиком Педро Хоакином Чаморро, основывает Национальный союз оппозиции, в состав которого вошли 5 оппозиционных партий: консервативная, независимая либеральная, социалистическая, социал-христианская и коммунистическая. Сомосовские гвардейцы ответили на создание союза по-своему: Пастора был арестован (гвардейцы утверждали, что арестовали Пастору за рулём грузовика, гружёного оружием: якобы он вёз его сандинистам), подвергся пыткам и около года провёл в тюрьме. На свободу он вышел, горя желанием отомстить.
Примкнув к СФНО, Пастора воевал, подобно средневековому «благородному разбойнику» или казацкому атаману: его отряд совершал самые отчаянные налеты, но между ними Пасторе становилось скучно, и он где-нибудь работал, развлекался, охотился, ловил акул, а в какой-то момент собирал свой отряд и опять отправлялся в бой. Как положено типичному каудильо XIX века, «команданте Зеро» вовсю пользовался благосклонностью селянок (еще Симону Боливару в занятых его армией поселках горожане приводили своих дочерей для услады героя): после революции он признал своими 22 ребенка от 22 женщин – и разорился, выплачивая алименты.
Пастора руководил самой громкой акцией повстанцев: 22 августа 1978 г. его отряд захватил Национальный дворец и взял нескольких десятков заложников из числа никарагуанской элиты. Сомоса вынужден был выполнить требования Пасторы и освободить из тюрем большую группу лидеров СФНО во главе с Томасом Борхе – впоследствии одного из самых ярых противников «команданте Зеро».
В решающие месяцы 1979 г. Пастора командовал Южным фронтом сандинистов «Бенхамин Селедон», атаковавшим режим Сомосы со своих баз в Коста-Рике. Тут сыграл роль тот факт, что Пастора объявлял себя приверженцем социал-демократии и противником коммунизма; в Коста-Рике правила социал-демократическая Партия национального освобождения. Еще большее значение имел тот факт, что в недалекой Панаме с 1968 г. правил генерал Омар Торрихос – социал-демократ и популярнейший леводемократический лидер Латинской Америки. Он оказывал помощь сандинистскому движению, но предпочитал содействовать не марксистам, а социал-демократам, а среди сандинистов таковым был как раз Пастора. Через Торрихоса сандинистам (то есть Пасторе) оказывал помощь и другой выдающийся социал-демократический лидер – президент Венесуэлы Карлос Андрес Перес, а Венесуэла того времени – это нефтедоллары и даже оружие собственного производства (первой партией иностранного оружия, полученного сандинистами, стали бельгийские винтовки FAL, изготовленные в Венесуэле по лицензии и подаренные Пересом Пасторе).
Южный фронт также получал пополнение не только из никарагуанских крестьян, но и благодаря притоку добровольцев из разных стран Латинской Америки (большая часть приезжала из Колумбии, Панамы, Мексики, Чили и Аргентины). Благодаря всему этому Южный фронт сыграл выдающуюся роль в войне против Сомосы: сотни отлично вооруженных повстанцев Пасторы непрерывно атаковали гвардейцев на берегах озера Никарагуа и вблизи города Ривас. На последнем этапе войны Сомосе приходилось держать под Ривасом от 2/3 до 3/4 своей гвардии, что позволяло более слабым фронтам – Центральному и Северному – наносить диктатуре сильные удары. Части Пасторы, оттягивая на себя основные силы гвардии, не могли сломить ее сопротивление (сказывалась отличная выучка гвардейцев), неся огромные потери, но они таким образом обеспечивали политический успех других фронтов.
Хитрые марксисты – братья Ортега, Борхе и Серна – решали таким образом три политические задачи. Во-первых, подчиненные им отряды занимали города и поселки, гарнизоны которых уходили на юг отражать бешеные атаки страшного «команданте Зеро». Во-вторых, сам Пастора, подобно римскому полководцу, лишался триумфа: столицу страны заняли части братьев Ортега и Борхе. В-третьих, большие потери повстанцев Южного фронта уменьшали количество бойцов, готовых в огонь и в воду за своего командира – социал-демократа.
Ортеги и Борхе − в первую очередь политики. А Пастора политикой принципиально не занимался (как и организационной, и административной работой), ограничиваясь пламенными речами перед своими бойцами и населением, и интервью журналистам. Всем он говорил одно и то же: что он будет насмерть биться против тирании и не позволит установить в Никарагуа коммунистический режим. Неудивительно, что после победы революции Пастора оказался на должности, явно не соответствовавшей его военным заслугам − заместителя военного министра, отвечающим за народную милицию (в Никарагуа это ополчение, вооружаемое и снабжаемое в последнюю очередь).
В 1980 г. разрыв Пасторы с СФНО стал неизбежен. Объявление сандинистами курса на «строительство реального социализма», прибытие огромного числа разнообразных советников из СССР, Кубы, ГДР, сонмища каких-то темных личностей – палестинцев, басков из ЭТА, аргентинских террористов, ливийских «революционных исламистов»; вызывающая роскошь таких деятелей, как братья Ортега и Серна; изгнание из правительства всех немарксистов; первые репрессии (включая убийства) оппозиционеров сделали пребывание главного героя сандинистской революции в рядах сандинистов невозможным. «Я не покидал СФНО − они покинули меня», − заявил Пастора, оставляя фронт.
7 июля 1981 г. он организовал оппозиционный «Сандинистский революционный фронт» (FRS), а в 1982 г. в дружественной Коста-Рике организовал «Революционно-демократический альянс» (ARDE). Альянс начал формировать отряды из бывших бойцов Южного фронта для войны с режимом СФНО.
Оказавшись в оппозиции, Пастора очутился в тяжелом положении. С северными «контрас», среди которых были гвардейцы Сомосы, он категорически отказался иметь дело, хотя такой союз открыл бы ему доступ к американским деньгам и оружию. Помощь обещал разочаровавшийся в сандинистах Торрихос, но… 31 марта 1981 г. самолет, на котором летел панамский лидер, разбился, и фактический вождь латиноамериканских социал-демократов погиб. Левые в убийстве Торрихоса обвинили ЦРУ, считая, что это месть американцев генералу за возвращение национального суверенитета над Панамским каналом, которого он добился в 1977 г. и за его прогрессивную политику в мире, прежде всего в Центральной Америке. Однако эту точку зрения нельзя рассматривать всерьез. Если бы США не хотели подписать договор о Панамском канале, они бы его просто не подписывали; Вашингтон сделал это потому, что он был выгоден США (военные базы на территории канала сохранялись, большой пакет акций канала оставался в руках американцев). От поддержки сандинистов Торрихос перешел к помощи антисандинистскому оппозиционному движению, в Сальвадоре и Гватемале он не захотел поддерживать повстанцев-коммунистов, сосредоточившись на помощи невооруженной социал-демократической оппозиции. Так что у американцев не было никаких причин желать смерти Торрихосу – наоборот, они должны были с него пылинки сдувать. А вот у сандинистов и Кубы, для которых переход чрезвычайно популярного и влиятельного в левом движении Торрихоса на сторону противников СФНО (а значит, и Кубы), был тяжелейшим ударом. Уж если кому и было выгодно его уничтожить, так это братьям Ортега и братьям Кастро.
В Венесуэле в 1980 г. социал-демократы лишились власти, проиграв выборы. Пастора со своим альянсом остался без внешней поддержки, но тем не менее начал войну с сандинистами. Южный, социал-демократический фронт «контрас» был менее активен, чем Северный, так как Пасторе катастрофически не хватало денег и оружия. Тем не менее на юге Никарагуа, где так недавно партизаны Пасторы бились с гвардейцами Сомосы, развернулась новая война: те же партизаны под тем же руководством воевали с вчерашними братьями по оружию. Сандинисты утверждали, что Пастора пополнял бюджет ARDE контрабандой наркотиков, но это не доказано. Хотя почему бы и нет – наркотрафиком «баловались» и сандинисты, и режим Фиделя Кастро, и правые «гориллы» из Сальвадора и Гватемалы, и колумбийские повстанцы-коммунисты, и колумбийские же военные-антикоммунисты… «Сидеть на берегу ручья – и не напиться!», − сказали бы на это сибиряки. А наркотрафик в те годы на «Пылающем континенте» был очень полноводным, и не пил из этого источника только ленивый…
Воевал Пастора экстравагантно – примерно так, как повстанцы прошлых времён типа Панчо Вильи и Эмилиано Сапаты. В апреле 1984 г. его отряды захватили несколько деревень на атлантическом побережье, где он провозгласил… Свободную Республику Сан-Хуан-дель-Норте. Через несколько дней, при появлении частей Сандинистской народной армии, повстанцы отошли обратно в Коста-Рику. Деревни они предварительно сожгли…
30 мая 1984 г. во время пресс-конференции Пасторы в коста-риканском городке Ла-Пенка прогремел взрыв: погибли 7 человек, Пастора остался жив, но был тяжело ранен. Теракт совершили аргентинские «специалисты» из троцкистской Революционной народной армии (во время войны с Сомосой они сражались в рядах Южного фронта под командованием Пасторы). Организовала взрыв сандинистская контрразведка DGSE.
Ранение Пасторы с облегчением восприняли не только в Манагуа и Гаване: соратники «команданте Зеро» тяготились отсутствием денег и оружия, а значит – и перспектив в войне с режимом Ортеги. Пока Пастора лечился, они заключили союз с «северянами» и начали получать американскую помощь. Сандинистский режим зашатался под ударами с севера, юга и востока. Но Пастора так не смог принять союз с сомосовскими гвардейцами: 16 мая 1986 г. он заявил о прекращении вооруженной борьбы, сдался коста-риканским властям и попросил политического убежища в Коста-Рике.
Тогда же начали распространяться слухи о том, что восстание на Юге и создание повстанческого движения АRDE были тайной операцией сандинистов, и Пастора выступал в роли «козла-провокатора», чтобы оттянуть симпатии населения от «северных» повстанцев-контрас. После окончания войны сам Пастора подтверждал эту версию, но поверить в неё всё равно трудно, поскольку сандинистская DGSE пыталась его убить, причём как минимум дважды. Похоже, заявления о «тайной операции» Пастора делал в надежде на возвращение в ряды сандинистской верхушки. А может, быть и просто интересничал.
Звезда никарагуанского Робин Гуда закатилась. После заключения мира между сандинистским правительством и «контрас», в 1989 г., Пастора вернулся в Никарагуа. Он попытался заняться политикой под своим традиционным лозунгом – «против империализма Москвы и Вашингтона, за правительство без советских танков и американских долларов», и вступил в альянс с маргинальной Социал-христианской партией, затем организовал собственное Движение демократического действия, но у него ничего не получалось. Его харизма за годы, проведенные в окопах не слишком удачной для него войны, померкла. Латиноамериканская «улица» любит каудильо и мачо, пока они на волне славы и успеха, и охладевают к ним после поражений. Он два раза женился/разводился, занимался рыбной ловлей, распродавал имущество, чтобы платить алименты, помогал мексиканским повстанцам-сапатистам «субкоманданте Маркоса» договариваться с властями Мексики о мире…
…История никарагуанского Робин Гуда – вечного и неудачливого борца за справедливость – не трагична; она просто печальна, как латиноамериканская музыка. Получив на президентских выборах 2006 г. 0,27% голосов, Пастора заявил о примирении с сандинистами. «Лидер только один: Даниэль Ортега. Он продолжает революционный путь к свободе и демократии. Только он может гарантировать социальные программы. Если не он, антисандинисты разрушат все», − заявил он. Оправдывая свой поступок, Пастора напомнил, что Ортега давно не поддерживает коммунизм, участвует в рыночной экономике и каждый день ходит в церковь. Ортега, в свою очередь, не стал мстить легендарному партизану − и назначил его министром по развитию бассейна реки Сан-Хуан, где планируется построить новый трансокеанский канал. В этой должности Пастора вступил в конфликт с правительством Коста-Рики, считающей, что строительство канала нарушает суверенные права Коста-Рики, а также экологию региона. Против Пасторы в Сан-Хосе завели уголовное дело, и в 2013 г. он был объявлен в международный розыск по линии Интерпола.
Что ж, «бароны стареют, бароны жиреют...». Да и Робин Гуд когда-то ведь пошел служить «доброму» королю Ричарду Львиное Сердце…
(Выдержка из статьи http://www.historicus.ru/litsa-i-teni-tsentralnoamerikanskoi-voini/).
