- Этот Джон производит на меня впечатление хорошего парня, - продолжал Малоун. - Тот, кто не питает ничего, кроме величайшего уважения ко всей природе, и особенно к деревьям. Я уверен, что он будет рад извиниться за любое навязывание.”
- СЛИШКОМ ПОЗДНО!- ревела Секвойя. Верхние ветви дрожали, в то время как нижние ветви, которые сами были больше в диаметре, чем окружающие сосны и ели, слегка дрожали. “Я ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ! ПУСТЬ ЕГО ОСТАНКИ БУДУТ УРОКОМ ДЛЯ ЛЮБОГО, КТО ПРИДЕТ И ПОПЫТАЕТСЯ СДЕЛАТЬ ТО ЖЕ САМОЕ. Я БУДУ ДЕРЖАТЬ ЕГО КРЕПКО, ПОКА ВЕТЕР, ДОЖДЬ И ВРЕМЯ НЕ ПРЕВРАТЯТ ЕГО В ЧЕРВЯ!”
- Ну-ну, - успокаивающе пробормотал Малоун, - превращать восхищенных посетителей в червячную пищу не очень-то гостеприимно. Там, скорее всего, будет больше людей, которые будут глазеть на вас и ваших, и независимо от того, сколько вы попытаетесь червь-еда-из, Скорее всего, вы не сможете сделать их всех.- Он махнул огромной узловатой рукой. - Во-первых, у тебя есть некоторые недостатки из-за заметного отсутствия пальцев. Тебе просто повезло, когда Джон решил оказать тебе услугу своим визитом.”
- Я НАЙДУ СПОСОБ!- Вся огромная туша "секвойи" слегка задрожала. “Я БУДУ ДЕРЖАТЬ ИХ ВСЕХ, ОДНОГО ЗА ДРУГИМ, ПОКА ОНИ НЕ НАУЧАТСЯ ДЕРЖАТЬ ДИСТАНЦИЮ! За молчанием последовало замечание, прозвучавшее несколько неуверенно. - ТВОЕ ЖИВОТНОЕ ОСКВЕРНЯЕТ МОИ КОРНИ.”
Наклонившись, Малоун посмотрел вниз на землю под никчемным, затем выпрямился.- Это простое жидкое " я " должно доказать вам, что если посетитель не вступает с вами в непосредственный контакт, то вы мало что можете сделать. О, я полагаю, что вы могли бы бросить на них ветку или две, но у членовредительства есть свои пределы. Почему бы вместо этого не попробовать быть немного дружелюбнее? Слегка приподнявшись в седле, он одним широким жестом окинул взглядом великолепную рощу. - Ваши здешние родственники, кажется, и вполовину не так огорчены, как вы сами.”
- ОНИ ПРЕДПОЧИТАЮТ ОСТАВАТЬСЯ ГЛУПЫМИ, НЕВЕЖЕСТВЕННЫМИ И МОЛЧАЛИВЫМИ, БЕЗРАЗЛИЧНЫМИ К ВТОРЖЕНИЮ.”
Малоун печально покачал головой и снова сел.- Ты бы предположил, что после пары тысяч лет сидения на одном месте и шутливых размышлений у тебя развилось бы лучшее чувство общности. Перекинув левую ногу через луку седла, он спрыгнул с седла на землю.
“ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?- Великое дерево не испугалось, но насторожилось.
- Ну, раз уж ты не хочешь отпускать бедного Джона, я, пожалуй, поднимусь и заберу его, - ответил Малоун, теребя пальцами одну из седельных сумок, висевших на спине у ничтожества. Пряжка послушно открылась.
- ТЫ НИКОГДА ДО НЕГО НЕ ДОБЕРЕШЬСЯ. ВЫ НЕ ВЫЖИВЕТЕ!”
Не обращая внимания на угрозу, Малоун надел стальные шпоры на сапоги. Хотя кора гигантской секвойи была огнеупорной, почти защищенной от насекомых, а иногда и более двух футов толщиной, она была сравнительно мягкой и волокнистой. Шпоры найдут отличную покупку. Вытащив из той же седельной сумки моток веревки, Малоун перекинул его через правое плечо.
Подойдя к основанию дерева, ему пришлось откинуться назад, чтобы найти наиболее перспективный путь наверх. Без предисловий, он начал подниматься. Его толстые, сильные пальцы вонзились почти так же глубоко во внешний слой дерева, как и острый металл шпор. Секвойя, конечно, не чувствовала никакого дискомфорта. Но он полностью осознавал присутствие Малоуна, когда тот поднимался.
Горный человек был уже высоко над землей, когда добрался до первой огромной ветки. Она тянулась наружу, как будто в ствол вбили полноразмерную Дугласову ель. Переставляя свою хватку, Малоун начал подниматься на изогнутую, ожидающую платформу.
Он резко дернулся, намереваясь сбросить его с себя и отправить по смертельной спирали к Земле.
Когда он вцепился пальцами и шпорами в отвесную поверхность дерева, сверху раздался встревоженный голос.
- Эй, сэр! С тобой все в порядке?”
Малоун опустил взгляд на землю. Он был очень далеко, и его поверхность казалась неприветливой. Один из немногих раз, которые он мог вспомнить, никчемный выглядел... маленьким. Сжав губы, он продолжил свой подъем.
Подняв глаза вверх, он наконец увидел то, на что надеялся: обрубок маленькой сломанной ветки, торчащий из ствола дерева недалеко от того места, где удерживали его неохотного гостя.