Малоун кивнул, громко шмыгнул носом и направился к двери, где владелец отеля и игрок, с которым он делил менее чем приличный заработок, поспешили убраться с его пути.
“Тогда ты не будешь возражать, сын Хигеи, если я попытаюсь защитить твой город от того, что, по твоему мнению, не может существовать.”
Было нетрудно следовать за горцем на расстоянии, так как звук его спуска по лестнице со второго этажа отеля на землю внизу эхом отдавался от грохота его прохода. Они последовали бы за ним и на улицу, если бы ветер, дувший снаружи все утро, не усилился до такой степени, что они поверили, будто на город внезапно и необъяснимо обрушилась буря библейских масштабов.
Сгрудившись у входа в отель, трое мужчин без труда выглянули наружу, так как поднявшаяся буря сорвала дверь с петель. Несмотря на свое любопытство относительно намерений горца, они старались оставаться внутри крепких деревянных стен, которые начали дребезжать и дрожать. Справа от них с музыкальным треском вылетели окна, привезенные фургоном из Денвера. Не успев вовремя отвернуться, Доланд вздрогнул, когда летящий осколок попал ему в правую щеку. Доктор Стэнтон машинально принялся обрабатывать получившуюся струйку крови, предоставив Баркеру докладывать о том, что можно было увидеть снаружи.Замечания владельца отеля не были обнадеживающими.
“Похоже на торнадо!- Ему пришлось кричать, чтобы перекричать порывы ветра. “Но я не вижу никакого воронкообразного облака!”
Присматривая за раненым игроком, Стэнтон закричал, не отрываясь от своих дел.- Что ты видишь, Бейлс?”
Прищурившись, вглядываясь в воющий, дующий песок, который теперь струился по улице параллельно земле, Баркер предположил, что лязг и грохот, которые они сейчас слышали, были вызваны ветряной мельницей из Спенсер-Плейс, которую несло прямо по главной улице. Вскоре за ним последовала сама усадьба Спенсеров, целая и невредимая, вплоть до переднего крыльца и заднего сарая. Высунувшись еще дальше и прикрыв глаза ладонью, как только мог, хозяин гостиницы увидел, что улица пуста и пуста. Как только разразилась буря, все, у кого была хоть капля здравого смысла, отступили в укрытие ближайшей прочной конструкции. Верхняя главная улица, спасательный круг города, была совершенно пустынна.
Глядя в другую сторону, где ветер дул ему в спину, Баркер понял, что это не совсем так.
Все остальные лошади бежали или были отогнаны, одна лошадь осталась на улице. Он сразу же узнал в нем того, кто принадлежал горцу. С тех пор, как Малоун поднялся на своего единственного коня, его происхождение было предметом некоторых споров среди тех, кто проезжал мимо него. Размеры его были пропорциональны его владельцу, он теоретически был частью першерона и частью аппалузы, а остальное производное от лошадиной родословной, которая оставалась решительно неопределенной даже среди тех горожан, которые считали себя хорошими судьями в таких вопросах. Было также много разговоров о кожаном пластыре, который был прикреплен к его лбу, поскольку это, казалось, покрывало опухоль или выступающую кость, истинную идентичность которой любопытные зрители были неспособны различить от случайного наблюдения.
- Имя ничего не стоит, - объявил горец, ставя животное перед коновязью. - Держись от него подальше. Он может плюнуть достаточно сильно, чтобы сбить человека с ног.”
Хотя в том, что касалось этого утверждения, царило всеобщее сомнение, никто не воспользовался возможностью проверить его. Теперь, когда на него смотрел зазывала с широко раскрытыми глазами, лошадь медленно меняла позу, пока не повернулась спиной к ревущему ветру. Выставив только задние лапы навстречу визжащему Шторму, он обеспечил защиту своего лица и минимизировал воздействие летящей грязи и песка. В свое время Баркер повидал немало лошадиных ослов, не все из которых баллотировались в Конгресс, и так как стены его отеля вздрагивали и дрожали вокруг него, он вынужден был признать, что в анналах лошадиных окурков тот, что был представлен ему сейчас, имел поистине монументальные размеры.