Из головы вылетела кучка пыли. Он держал его в ладони, а затем, стараясь не вдыхать его, сдул одним дуновением. Пыль дублировала содержимое пули, которая пробила светлое сердце: мескалиновый концентрат, пейот определенного редкого типа, дистиллят слез необычного гриба, листья коки из Южной Америки, йопо—рог изобилия мощных галлюциногенов, который Старый Навахо однажды состряпал перед внимательным взглядом Безумного Амоса во время юношеского пребывания в каньоне де Челли много лет назад.
Это было не совсем волшебно, но и не совсем реально. Дракон был прав: у Безумного Амоса не было слов, чтобы убить его, не было символов. И он не был мертв. Но она больше не жила в реальном мире людей. Через месяц, когда последствия действия сильнодействующей смеси окончательно сойдут на нет и Светлодушное черное сердце снова сможет ясно мыслить, оно, возможно, пожелает умереть. В одном Безумный Амос был вполне уверен: дракон может жаждать золота, но вряд ли он станет охотиться на него где-нибудь в окрестностях Колорадо.
Он тщательно упаковал эту, казалось бы, скромную пару седельных сумок и приготовился разбить лагерь, бросив опытный взгляд в небо. Он снова начал затуманиваться. Скоро пойдет снег, и когда он начнется снова, он не прекратится до апреля.
Но не в ближайшие два-три дня, конечно. Ему все еще не хватало времени, чтобы выбраться из высоких гор, если бы он не тратил его на бездельничанье и луну над узкими побегами.
Он упер руки в бока и крикнул в сторону реки:- Ну же, никчемный, ленивый представитель лошадиной катастрофы! Вытащи свой хвост из этой грязи! К северу отсюда та сумасшедшая дымящаяся земля, о которой мне однажды рассказывал Джим Бриджер. Думаю, нам пора взглянуть на него... и на то, что под ним.”
Неохотно, но послушно пегий субъект этих необоснованных проклятий с трудом поднялся на ноги и бросил на своего хозяина злобный взгляд. Безумный Амос с любовью посмотрел на своего четвероногого спутника.
- Надо что-то делать с этой повязкой на лбу, - задумчиво произнес он. - Этот чертов рог снова начинает расти ... ”
Феррогиппус
Я люблю латынь. Я никогда не изучал язык, но я люблю его звучание, ритмы. Каждый раз, когда я сталкиваюсь с латынью, обычно как цитата из какого-то известного давно умершего носителя языка, мой ум немедленно вспыхивает к славе, которая была Римом. Я вижу массивные храмы, Колизей, ванны Каракаллы и Аппиеву дорогу. На самом деле мы жили на улице под названием Аппиан-Уэй. Только не Римский. Наша проходила прямо у знаменитого пирса Санта-Моники в Южной Калифорнии. Единственное, что хоть отдаленно напоминало Римлянина, это соседняя пиццерия.
Такие фантазии, конечно, ничего не делают, если их перенести на старый Запад. В Южной Дакоте нет величественных храмов Зевса, не слышно звуков римских легионов, марширующих на битву в Песчаных холмах Небраски. Но пока империя исчезла, язык остается. И вот однажды я с удивлением обнаружил, что перевожу один из самых знаковых символов Запада на чудесный древний язык Цицерона и Тацита, и, не имея ничего другого, передал результат Амосу Малоуну, чтобы посмотреть, что он может с ним сделать.—
Клерк нахмурился, когда индеец вошел в отель. К счастью, было уже поздно, и последние из постоянных гостей уже отправились спать. В соседней гостиной никого не было. Он поспешно вышел из-за стойки регистрации.
- Мы не пускаем сюда индейцев. Выйти.”
Молодой человек был просто одет в брюки и открытую рубашку из торгового хлопка. Его черные волосы свисали до шеи и были закреплены красной лентой. Клерку он показался одним из нечистых. Посетитель проигнорировал приказ и с нескрываемым любопытством уставился на выгравированную чашу импортного фонаря, освещавшего вход.
- Я велел вам убираться, - повторил клерк громче, но не настолько, чтобы потревожить гостей. Он подумал, не стоит ли разбудить хозяйку, Миссис Хедрик, или даже послать за Шерифом. - Вы понимаете по-английски? Смекалка?”
- Я ищу мужчину, - последовал мягкий ответ. “Большой человек.”
- Слушай, ты, мне все равно, если ты ищешь... - он заколебался. - Насколько большой человек?”