- Послушай, дружище, мне кажется, ты меня не понимаешь. Ты имеешь дело не только с одним старшим шаманом. Ты имеешь дело с древними. Теперь, если бы я был тобой, я бы сделал это в точку, чтобы сместить линию в миле или около того к востоку. Сказав свое слово, он повернулся, не попрощавшись, и вышел.
Бригадир был рад его отъезду. Это была бы хорошая история, чтобы рассказать рабочим бригадам. Горные люди здесь были редкостью, и не каждый день тебя навещал кто-то большой, как дом, и более сумасшедший, чем клоп.—
В ту ночь в пустыне было холодно. Летом на Соноре вы каждый день молились, чтобы тепло рассеялось, а зимой молились, чтобы оно вернулось. Те, кто выжил и преуспел в такой стране, рано поняли, что какое бы божество ни было вовлечено, оно уже давно приняло свое решение о земле, и постоянная мольба о переменах не принесет вам ничего, кроме боли в горле, что никакие изменения погоды не сделают лучше.
За спиной Мэлоуна возвышался на четыре этажа к новолунию большой дом Каса Гранде—место древних. Окна, похожие на квадратные черные глаза, смотрели на облака, неуверенно плывущие над головой. Большая гремучая змея скользнула в трещину в чашке, и Малоун услышал последний удивленный писк испуганной кенгуру-крысы.
Некоторое время он сосредоточенно прислушивался к звукам глотания змеи. Затем его взгляд остановился на фигуре, сидевшей напротив него у небольшого костра.
Возраст Ма-Хок-Наве был неизвестен никому, кроме него самого и нескольких близких друзей. Истинный шаман держит свой настоящий возраст в секрете, что понятно, поскольку это возраст не его тела, а его души. Малоун высоко ценил Ма-Хок-Наве. Он был настоящим знахарем, а не совершенной подделкой, как разбитая вода Юта.
Несколько ребристых сагуаро стояли на страже позади старика, охраняя его от ночи. У их основания линии проходили через песчаник, пересекая его лицо, чтобы продолжить спускаться в камень, на котором они сидели.
- Древние не знают покоя. Они беспокойны, потому что боятся за свой дом в этом мире.”
Пока Ма-Хок-Наве говорил, его внук чеши сидел рядом, скрестив ноги, наблюдая и слушая без комментариев. Мудрый мальчик. Как и его дед и Малоун, он носил только набедренную повязку и вездесущую повязку на голове.
- А как древние расскажут о своем страхе?- Спросил Малоун.
- Не могу сказать, мой друг. Шаман изучал песчаные картины перед ними, наблюдая, как ветер играет с гранулами, окрашенными в тот день свежими растительными красками. По мере того как песок перемещался, вместе с ним перемещалась и земля, ибо песок принадлежит земле и знает ее пути. “Все, что я знаю, это то, что оно примет форму собственного лекарства белого человека, но увиденное глазами древних.”
- Многие ли умрут?”
Снова старые глаза изучали игру ветра и песка.“Это может быть. Я опечален. Хотя я и спорю со стальным следом белого человека, я не хочу видеть его смерть. Есть много таких, которые подобны благонамеренным, но невежественным храбрецам, которые только следуют приказам своего вождя, того, кто ведет войну на земле, и не сомневаются в том, что он говорит.”
Теперь луна скрылась за темными тучами, и грохот приближающегося грома прокатился по паловерде и колючим кустам.
- Неужели ничего нельзя сделать?”
- Только не этот старик. Может быть, вы сами, если хотите попробовать. Ты знаешь пути белого человека так же хорошо, как и наши пути. Духи могут благосклонно смотреть на вас как на посредника. С помощью и волей, вы могли бы сделать что-то.”
Он осторожно наклонился, набрал пригоршню зеленого песка и положил его в маленький кожаный мешочек. То же самое он проделал с ладонью, полной охристых зерен. Малоун взял оба мешка и отложил их в сторону.
- Держи их порознь, ибо в них заключена жизнь и смерть,-предостерег его Ма-Хок-Наве. - Ты знаешь эти слова. Используйте песок и слова вместе, и вы можете превратить беспокойство древних. Не пугайтесь того, что вы можете увидеть. Помните, что это только лекарство белого человека, как видно из глаз моих предков. И если ты не можешь справиться с этой штукой, убирайся, убирайся скорее, мой друг!”
Малоун поднялся, его почти обнаженное тело массивно прижалось к древней стене позади него.