Велика и обильна наша классика. Всё в ней есть -- и поэты на все времена, и романисты, заглянувшие в самые глубины души человеческой; всех их мы знаем. С детства затвержённый ряд имен -- Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский, далее везде. Но что-то в этом ряду не так; чего-то в нём не хватает.
Чего же? -- да самого естественного. Книг, что читают дети, подростки, "юношество". Кого вспомним -- правильно, Майн Рид и Фенимор Купер, Роберт Стивенсон и Жюль Верн, Вальтер Скотт и — и так далее.
А где же наши? Что выложим на стол, кроме Ершова с "Коньком-горбунком"? Неужто виноват пресловутый менталитет, или, как нас учили, засилье цензуры и недостаток образования?
Только недавно, изучая в архивах материалы для «Александровскихъ кадетъ», я с изумлением понял, сколь много же у нас было; до 1917-го года в Российской империи, оказывается, издавалась масса художественных книг для детей и подростков, самых разных учебных пособий и журналов для детского чтения. Были и свои Вальтеры Скотты, были свои Гекторы Мало — но с оригинальным русским колоритом.
После Октябрьского переворота всё это предали забвению. Забвение оказалось настолько качественным, что кажется -- вообще никогда ничего не было, а литература для детей и подростков началась с "Айболита" да "Буратино".
А это, мягко говоря, не так. Было, на чём стоять; были имена, были. Иные — как Лидия Чарская — вполне уже возвращены русскому читателю, но сколько ещё мы не знаем!
Как имя Василия Петровича Авенариуса, чьи книги входили в списки «для внеклассного чтения» гимназий и народных училищ в течение трёх десятков лет.
Кем он был? Биографические сведения чрезвычайно скудны. Мы не знаем подробностей ни его долгой жизни, ни тихой смерти в 1923 году в Петрограде — где сохранился, к счастью, его надгробный памятник. Только короткие статьи в «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона», в «Словаре членов Общества любителей Российской словесности» (1911 год), в Википедии — и то, что он сам писал о себе в автобиографических заметках. Родился в 1839 году в Царском Селе, в многодетной семье выходцев из Германии. Отец его был пастором и законоучителем; один из братьев Василия впоследствии стал переводчиком, другой — профессором физики в Киевском университете, третий — педагогом. Сам же будущий писатель окончил математический факультет Санкт-Петербургского университета и всю жизнь служил чиновником — в Министерстве внутренних дел, в Министерстве народного просвещения, в Собственной Его И. В. канцелярии по учреждениям Императрицы Марии, выйдя в отставку в преклонном возрасте в 1908 году.
Литературная деятельность всегда оставалась для Авенариуса, что называется, «хобби», любимым делом — но делом, которому он посвящал каждую свободную минуту.
В молодости он написал два романа, высмеивающих нравы «свободной прогрессивной молодёжи», увлечённой Чернышевским. Высмеял так, что на него обрушилась вся «прогрессивная» же критика, включая Салтыкова-Щедрина (и обрушилась совершенно несправедливо, в «Бродящих силах» нет ничего того, в чём их походя обвиняли) — но после этого Василий Петрович на некоторое время оставил литературу.
Нет, он не переменил свои взгляды или не разочаровался в сочинительстве, склонность к которому питал с юношеских лет, — скорее, после первой неудачи он искал пути, которые позволят ему высказать то, что хочется, не раздражая критиков, искал, как сказали бы сейчас, свою аудиторию.
И нашёл.
Поначалу он вернулся в литературу как составитель сборников сказок и былин, их редактор и пересказчик, сотрудничал и с детскими журналами. В 1880-е годы Авенариус опубликовал свою новую работу — биографическую повесть «Отроческие годы Пушкина», после которой, что называется, проснулся знаменитым.
Так и выяснилось, что дети и подростки — идеальные читатели повестей Авенариуса, написанных легко, живо и красочно, но не легковесно. Материал Василий Петрович прорабатывал с упорством истинного педанта.
Дальше из-под пера Авенариуса одна за другой выходят биографии известных людей, написанные для юношества, беллетристикой — Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Глинка, Моцарт, Денис Давыдов, русский хирург Пирогов… Под влиянием ли друзей, по природной ли склонности, писатель обращается к жанру исторического подросткового романа — и тут успех!
Авенариус обращается к эпохе Петра Первого, к Смутному времени, Новгородской республике, к подвигам русского народа во время Отечественной войны 1812 года…
Выходят детские сказки и рассказы «обучающего характера», как сказали бы сегодня, сборники. Книги издаются, переиздаются, включаются в списки для чтения, готовится уже и собрание сочинений, но — Первая мировая, а за ней революция 1917-го года. Как жил в это время Василий Петрович и как он умер — мы не знаем. Архивы выдают только ещё несколько книг, изданных в Ленинграде в самом начале 1920-х годов, пьесы и рассказы для малышей. И всё, дальнейшее — молчанье.
Сейчас, спустя почти сто лет после смерти Василия Петровича Авенариуса, книги его переиздаются — но мало, очень мало, и имя его широкой публике почти неизвестно.
Зато оцифровываются архивы библиотек, и мы можем читать те книги, которыми зачитывались наши прапрадедушки — в том самом виде, в старой орфографии, которую совсем несложно воспринимать и нынешним детям. В том числе — книги Василия Авенариуса. И, быть может, так мы ещё хоть немного восстановим разорванную связь времён.
«Дочь посадничья» (повесть из времён Великого Новгорода и Ганзы):
«На Москву!» (повесть из Смутного времени, часть трилогии «За царевича»)
«Книга былин» (составитель В.П. Авенариус)