В Санкт-Петербурге в десятый раз прошел карнавал – День Достоевского. Первая суббота июля как день торжеств выбрана не случайно: это связано не с биографией писателя, а со временем действия романа «Преступление и наказание», который начинается словами: «В начале июля, в чрезвычайно жаркое время...»
Текст: Мария Башмакова, фото:6 Андрей Семашко
На Владимирской площади всегда людно и тесно: музыканты поют, пенсионерки торгуют овощами, прохожие мельтешат. И вся эта жизнь пульсирует у двух доминант: Владимирского собора и памятника Достоевскому, возле которого гнездится современный «контингент» его романов – люди сложной судьбы и относительной социальной ответственности.
Раз в году площадь и Кузнечный переулок, где расположен дом, в котором жил и умер писатель, преображается. В полдень у памятника оживает и сам классик, и его герои, и коллеги по перу – и начинается карнавал. Конечно, фантастический, другого в Петербурге быть не может.
– Шестого июля планета отмечает Всемирный день поцелуев! – гремит ведущий и предлагает принять участие во флешмобе «Всемирное братство». – Фактором, служащим объединением, мы считаем великую русскую литературу. В связи с этим мы призываем вас обнять и поцеловать ближнего во имя великой русской литературы. Ура, товарищи!
– Ур-р-ра! – вторит народ.
– Да здравствует Федор Михайлович Достоевский! Да здравствует великая русская литература! Да здравствуют объятия и поцелуи! Обнимемся, друзья! Обнимемся и пройдем к Дому-музею Федора Михайловича!
Все желающие могут обняться не только друг с другом, но и с Достоевским в цилиндре. Писатель со старухой-процентщицей Аленой Ивановной воплотились в кукол-великанов и ведут шествие по Кузнечному переулку. Переулок украсили растяжками с цитатами Достоевского, а на тротуарах установили фигуры любимых им писателей. Народ стекается к дому писателя и замирает у балкона в ожидании самого виновника торжества. Ведущий бодро скандирует лозунги, вспоминая День любви и верности, который грозит грянуть. Достоевский не заставил себя ждать и гигантской марионеткой выплыл на балкон дома-музея. Пожелал, чтобы этот праздник «прошел волной любви» не только к его произведениям, но и ко всей мировой литературе, и повелел больше читать, размышлять и воображать.
Вот уже десятый год в начале июля Федор Михайлович оживает и идет в народ
– Пусть литература помогает стать вам творцами своей жизни. Не забывайте, что истинное творчество всегда направлено на мир и созидание. Именно поэтому тема сегодняшнего, десятого, юбилейного Дня Достоевского – всемирное братство. Всемирному всечеловеческому братскому единению сердце русское наиболее предназначено, – возгласил с балкона Федор Михайлович.
ТАНГО С МЫШКИНЫМ И ЗОЛОТАЯ СОНЯ
Воскреснув, Достоевский оживил и своих коллег по цеху, и героев в спектакле «Литературный ассамбляж», в котором оживают классики европейской литературы, оказавшие влияние на творчество писателя. Раз в год артисты петербургских театров собираются вместе, чтобы отметить День Достоевского.
Дюма-сын, отрекомендовавшийся Сан Санычем, выступал под арию из «Травиаты», вспоминал о своей «нетленке» и лихо отплясывал. Когда случился вальс, к Дюма, кружась, присоединились Сервантес, Мольер, Бальзак, Диккенс, Гофман вместе с Достоевским. Когда упорхнули писатели, их сменили герои. Неистовая Лиза из «Бесов» стала блондинкой и станцевала босиком со Ставрогиным. Маргарита Готье с отцом и сыном из «Дамы с камелиями» появится позже, а когда «умрет», ее сменит Настасья Филипповна с князем Мышкиным в танго. Кончился дивный спектакль символично – под оду «К радости» Бетховена. Публика глазеет по сторонам, изучает газету «День Достоевского» и аплодирует пляске Федора Михайловича со старухой-процентщицей.
– Это, по ходу, Соня? Из грязи чистая, – уважительно говорит помятый мужчина своему спутнику, рассматривая живые фигуры – героев «Преступления и наказания»: Соню с Евангелием, Раскольникова с топором, Мармеладова с бутылкой, Алену Ивановну с кошельком. Это актеры театра «БИТКОМ». Публика фотографирует гримасы старухи-процентщицы, не забывая золотить ей ручку за фото. Актеры-скульптуры принимают позы, строят рожи и зарабатывают деньги. А вот блондину в толстовке с надписью Russia золотой Раскольников совсем не глянулся. Мужчина несвеж, но пылок и на Роденьку бросился прямо-таки с достоевским пафосом: «Бабкам не дают торговать редиской! Своей!» Он отчасти прав: из-за праздника пенсионерок у выхода из метро, ежедневно тут продающих овощи-зелень, немного потеснили. Правда, скорее, для виду. Ошарашенный Раскольников ретируется на перекур вместе со своим топориком.
ПОГАДАТЬ С КЛАССИКОМ
У памятника Достоевскому идет сделка: желающие могут обменять современные деньги на «литературный вексель» и погадать на «Преступлении и наказании». Добровольцы спрашивают о важном и личном:
– Поступлю ли в институт? – запинаясь, интересуется юная девушка и тычет пальцем наугад в раскрытый роман.
– «Да зачем же против себя говорить…» – читают ведущие: ну подумайте, ваше ли это поступление?!
Дама элегантного возраста задала вопрос четко: «Увеличат ли пенсию?» Помощница открывает книгу – а там ответ: «Пожалуйста, попросила, и уж так ей хотелось…» Аплодисменты. Очередь желающих вопросить растет, вперед выходит звонкоголосая Юлия с вопросом, как пройдут ее творческие испытания. «Господи-и-и!» – голосит ведущая, читая заветную строчку, видимо, так и скажут строгие педагоги, ознакомившись с работой девушки. Юному Серафиму требуется выяснить, когда ему подарят собаку. Похоже, «после обморока», а может, так назовут пса. Молодой даме не терпится узнать, когда она выйдет замуж. Гадание пророчит узнать ответ во сне… от Марфы Петровны. Блондинка Елена в темных очках спрашивает о наболевшем для любого жителя Петербурга: когда зимой исчезнут сосульки в центре города?
– Достоевский не мой писатель, – признается Елена, – я очень долго не могла к нему прийти. Он меня ужасно раздражает, но я его хочу понять. Толстой мне ближе – и язык, и взгляды. Люди, однако, понимают и любят – вот аэропорт в его честь назвали! Это самый трудный писатель в моей жизни. «Погружение в серость» – такая ассоциация. Люди любят и чтят Федора Михайловича, а он прожил трудную жизнь, но любил всех нас и жизнь, но прожил ее как мог.
КУМИР И МАНЬЯК
– Достоевский не любимый писатель, читать его непросто, – признается 68-летняя Татьяна Федоровна.
Она не унывает: взяла «Подростка» в библиотеке и хочет осилить «Бесов». На карнавал чествовать Достоевского приходит в четвертый раз. Говорит, праздник подталкивает читать Федора Михайловича, которого она не проходила в школе.
Дамы в панамах вспоминают установку памятника на площади в 1997 году и рассматривают сувениры на лотке с Достоевским. Пожилая покупательница интересуется, придут ли на праздник потомки классика. А узнав, что самого юного в роду зовут Федором, радуется и задается вопросом: а не пишут ли Достоевские книг? Правнук писателя Дмитрий Андреевич Достоевский и его семья в карнавале не участвуют, объясняя так: Федор Михайлович Достоевский не карнавальный писатель. А на площади над медноволосой Екатериной занес топор золоченый Раскольников.
– Достоевский меня очень вдохновил: он пишет очень пронзительно – у других я такого не встречала, – пылко рассуждает 25-летняя девушка. – Его темы актуальны и сейчас, а герои – понятны. Я в нем вижу много положительного и понимаю. В Раскольникове привлекает стойкость, сострадательность, внутренняя честность, он роется в себе, выходит на правду. Я его воспринимаю как более сильную версию себя. Порой мне страшно касаться Достоевского, потому что он затрагивает во мне такие глубины, что это рвет душу. Соня для меня самый пугающий персонаж. Раскольников до конца не понимал, что он делает, а Соня знала, на что идет. Самоубийство честнее, проституция хуже, чем смерть. Не знаю, как бы я жила без этого романа. Я поняла, что не одна. Правда, почему Наполеону можно, а ему нельзя?
– Да маньяк он был! – разрубает пылкую речь Кати проходящий мимо мужчина.
Подруга Екатерины музеевед Мария тоже в восторге от праздника. Достоевский ей дается нелегко – слишком тяжело душевно. Симпатий к Раскольникову она не разделяет, как и не поддерживает «подростковый бунт». Ей ближе Алеша Карамазов, а не Родион Раскольников.
– Сонечка – отчаявшаяся девушка, она поступила отвратительно. Да, проституция хуже, чем смерть. Но когда приходится выбирать: голодная смерть семьи или смерть твоей души, понять можно.
Другое мнение у самого юного, но опытного экскурсовода праздника – 19-летней Таисии Тихомировой, для которой Раскольников – «человек с огромной внутренней силой и потенциалом веры, которую он в конце и обретает».
ПОЧУВСТВУЙ СЕБЯ РОДИОНОМ
Елена Курцева окончила филологический факультет РГПУ им. А.И. Герцена. Она – волонтер акции «Молодежь – Достоевскому» при музее писателя вот уже десять лет. Волонтерами становятся молодые люди не старше 30 лет – студенты и выпускники вузов, любители Достоевского. Они проходят курс годового обучения в музее, разрабатывают собственные экскурсии по музею и городу. В сентябре прошлого года было подано более 200 заявок, отобрали на семинар только 38. В этом году Елена участвовала в проекте «Мой Достоевский: музей создается людьми»: люди рассказывали о своем восприятии писателя и голосовали за любимое произведение. Победили «Братья Карамазовы».
– Охотнее о Достоевском в своей жизни рассказывали люди старшего поколения, – говорит Елена. – Молодые чаще рассказывали о том, как прочувствовали произведения Достоевского. Например, кто-то признавался, что «стал чувствовать себя Раскольниковым». Одна женщина призналась, что полюбила Достоевского и нашла мужа, который тоже любит Достоевского.
А вот в жизнь Таисии Тихомировой Достоевский вошел рано. В музей писателя на Кузнечном она приходит с 3 лет. Дедушка (Борис Николаевич Тихомиров – доктор филологических наук, президент Российского общества Достоевского) пять лет назад спросил, хочет ли внучка быть волонтером. Тася согласилась и начала свой волонтерский стаж.
– Подготовки тогда у меня никакой не было, кроме разговоров с дедушкой, которого всегда могла спросить, – вспоминает девушка. – Достоевский в разных ипостасях появлялся в моей жизни. Сначала это был семейный дух, о котором все говорили. Мне было лет десять, когда мы с мамой рисовали портрет Достоевского в подарок дедушке. То есть Достоевский всегда был рядом, но до определенного момента я не понимала, кто это, хотя знала, что им занимается Борис Николаевич. Когда прочитала «Преступление…» – рыдала на монологе Сонечки. Непостижимый героизм. Она мне кажется лучшей девушкой на всем свете. Достоевский один из моих любимых писателей, он смог показать, насколько человек может быть сложным. У Федора Михайловича есть странная особенность доказывать, что лучшее, что ты можешь сделать в жизни, это поверить в Бога. Но это не режет слух. Достоевский мне не кажется мрачным, он – настоящий.
Таисия окончила первый курс факультета свободных искусств и наук СПбГУ, очень любит волонтерскую команду, но связывать свою жизнь с Музеем Достоевского пока не планирует, несмотря на влияние деда-достоеведа. В этом году вела экскурсию на Владимирской, рассказывала о том, как открывался музей. Рассказывать требуется кратко, потому слушатели нередко ей советуют почитать… Бориса Тихомирова. Тася кивает. После того как один раз призналась, что она его внучка, женщина стала просить адрес деда. Достоевского Тася называет самым петербургским писателем, восхищена праздником и рада, что экскурсантов становится больше. Одна слушательница огорчилась, узнав, что не сможет стать волонтером, – возрастной ценз.
Но на празднике грустить не пришлось. Экскурсии «Раскольников в городе» и «Владимирская площадь и ее окрестности» шли в режиме нон-стоп: каждые 10–15 минут группа отправлялась от стартовой точки. Музеи и библиотеки Петербурга тоже присоединились к торжественным мероприятиям на своих площадках. Те, кто уже изучил Владимирскую и предпочитает прогрессивные способы получения информации, могли метнуться на Сенную с квестом «По следам Раскольникова»: считать шаги, искать дом старухи и прислушиваться, не зазвенит ли колокольчик…
***
– Пятьдесят рублей, мальчики, девочки! Берем на праздник Достоевского! – чернокудрая торговка трясет пластмассовыми пистолетами с мыльными пузырями на углу Кузнечного переулка.
Пузыри разлетаются перламутровыми брызгами, ода «К радости», завершая «Литературный ассамбляж», гремит второй раз. И артистический батальон появляется с цветами у памятника писателю. Через год карнавал повторится, Достоевский снова выйдет в народ, и литературная магия оживит его героев. Хотя зачем ждать год, ведь Петербург Достоевского жив, пока его охраняет гений места. Главное, зорко всмотреться…