Отныне ты должен учитывать желания своей будущей свекрови и ставить их выше своих собственных.”
- Мне все равно, что думает эполет, - отрезала Кораллин. - Мой лучший друг-животное-это мое личное дело.”
- Не будь таким неприятным. Это тебе не подходит.- Морское ушко покинуло спальню Кораллин, трепеща золотом.
Кораллин подплыла к окну и посмотрела на сад рифов; к счастью, Павониса там не было, и он не услышал бы, что сказала ее мать. Несмотря на тугой корсаж, ей удалось свернуться калачиком на подоконнике, и она сидела, глядя на сад, надеясь, что его вид успокоит ее.
Выращенный ее отцом, риф-сад раскинулся вокруг дома в форме и цветах палитры художника. Свободные зеленые щупальца змеиных актиний танцевали вместе, их сиреневые кончики мягко колыхались. Зеленый морской еж полз вдоль рифа; Кораллин вспомнила, как однажды она уколола пальцы об их шипы, когда была мергель—они были острее, чем швейные иглы ее матери. Одеяло из разноцветных драгоценных анемонов росло вдоль навеса, с блестящими, золотыми кончиками щупалец. Коралловые водоросли устилали несколько скал ярко-розовым ковром; кораллин был любимой водорослью ее отца, потому что его покрытые коркой слои указывали на здоровье кораллового рифа. Это ее отец дал имя эркораллине.
Дом Костариа был обычным, перевернутая чаша по форме, но коралловый риф прямо за ее окнами был необычным—он считался самым красивым в деревне. Все говорили, что у Трохида был рифовый палец-ему достаточно было только взглянуть на риф, чтобы он расцвел. Будучи знатоком кораллов в Министерстве охраны кораллов, он отвечал за благополучие большинства рифов в Урчин-Гроув; теперь, когда он отошел от дел, это был единственный риф, за которым он ухаживал. От этой мысли Кораллин стало грустно.
- Поздравляю с предстоящей свадьбой, - произнес низкий дрожащий голос.
Кораллин посмотрела вниз. Прямо под подоконником покачивалась маленькая ярко-оранжевая фигурка, ее хвост обвился вокруг пучка черепаховой травы. Муза ее отца, подбитый морской конек Альтаир.
Трохид нашел Альтаира маленьким морским коньком размером с ноготь, живущим на обесцвеченном коралловом рифе, где он почти наверняка умер бы от недостатка пищи. Трохид привез его домой и поместил в своем собственном процветающем коралловом рифе. Они сразу же сблизились; отчасти это было связано с их предпочтением тишины и одиночества, подумала Кораллин. Альтаир ни разу не покидал риф, полагая, что внешний мир полон“моральной неразберихи и опасности”, как он однажды сказал Кораллине.
- И тебя тоже поздравляю, - с улыбкой сказала Кораллин. - Вчера отец сказал мне, что ты ждешь ребенка.”
Альтаир замаскировался, становясь неразличимым среди травы. Когда он снова засветился оранжевым, линии, которые очерчивали область его шеи—и служили источником его видового названия—сияли особенно белым. Он покачал своей короной, крошечной, звездообразной короной на его голове. Затем он огляделся в поисках своей пары, куды, красного цвета. Кораллин тепло посмотрела на Альтаира: морские коньки могли менять свой цвет, становясь ярче и тусклее, но они никогда не меняли свою пару. Если Альтаир или Када умрут, другой, скорее всего, никогда не станет искать себе другую пару. Каждое утро они скрепляли свои узы трепетным ритуальным танцем, в котором кружились и плавали бок о бок, сплетая хвосты. Морские коньки-самые романтичные животные в океане, всегда думала Кораллин.
- Ты выглядишь довольно бесформенно, танцовщица на шесте! Перламутр хихикнул.
Оглядевшись, Кораллин обнаружила, что улитка прижалась к стене, ее щупальца указывали на беременный, слегка выпирающий живот Альтаира. Перламутр называл его танцором на шесте, потому что ему, как и другим морским конькам, нужно было обернуть свой хвост вокруг чего-то, обычно пряди травы, чтобы не быть унесенным течением. Но что Перл делала в своей комнате? - С раздражением спросила кораллин. Должно быть, она спрыгнула с плеча морского ушка, и Кораллин этого не заметил. Кораллин уже не в первый раз ловила улитку в своей комнате, подглядывая и вынюхивая.