Она ходила взад и вперед по гостиной, то и дело бросая взгляд на песочные часы на каминной полке, наблюдая за струйками песка, стекающими с верхней ампулы на нижнюю. Большая часть песка была собрана теперь в нижней ампуле, так как большая часть дня прошла. Она только надеялась, что этого нельзя сказать о жизни ее отца.
Когда Павонис вернулся, он был с ее отцом. Он был на грани бессознательного состояния, его левая рука едва сжимала спинной плавник Павониса, правая рука создавала саван крови, который окружал его, как расширяющийся плащ, его хвост был таким же тусклым, как песок, собранный под дверным косяком.
Если бы Павонис не учуяла его кровь, ее отец, скорее всего, умер бы от потери крови на месте взрыва динамита на коралловом рифе. Таким образом, и Павонис, и Родомела спасли отца Кораллин, Павонис, найдя его, Родомела, леча его. И все же Кораллин только что грубо разговаривала с Родомелой.
- Ты же знаешь, что я не могу уйти, Павонис,-тихо сказала Кораллин, отодвигая большие ярко-зеленые листья водорослей, чтобы посмотреть ему в глаза. “Моя семья нуждалась во мне.”
- Я понимаю, - пророкотал он.
- Но я все еще должен перед тобой извиниться. Я не был рядом с тобой, когда ты больше всего нуждалась во мне, в последние девять месяцев после смерти Мако. Сначала это был мой выпускной, потом рука отца, потом я начал с нерегулярного лечения, потом я встретил Эклона. Конечно, все это не оправдание.”
Павонис был единственным лучшим другом Кораллин, но всего девять месяцев назад Павонис насчитал двух лучших друзей: Кораллин и Мако. Мако был китовой акулой, как и сам Павонис, но при рождении его звали не Мако; став взрослым, он переименовал себя в честь коротышки Мако, одной из самых быстрых акул в мире. Павонис и Мако были похожи по характеру—непочтительные и предприимчивые—и они даже выглядели похожими, до сверхъестественной степени. Отдельные китовые акулы можно было различить по желтым пятнам на их коже, но узоры Павониса и Мако имели такое сильное сходство, что их часто принимали друг за друга.
Однажды в дом Костарии прибыл морской житель. Кораллин изучала последний Апотекарийский аппендикс у окна в гостиной, но незнакомец посмотрел на нее с такой тревогой, что она отбросила книгу в сторону и немедленно последовала за ним на улицу. Он привел ее на место действия толпы. В центре толпы был Павонис, который с размаху бил своим огромным белым животом по камням, пока они не рассыпались на мелкие камешки. Толпа держалась на безопасном расстоянии от Павониса, но Кораллин бросилась к нему.
- Мако мертв, - простонал он.
С этим признанием гнев покинул его, и он лежал в развалинах так же неподвижно, как если бы сам умер. Она спросила его, как умер Мако, но он отказался отвечать. В тот день, когда он встал, он изменился навсегда. Он начал огрызаться и рычать на детей, шлепая их своим хвостом. Хуже того, с точки зрения Кораллин, у него выработалась привычка погружаться в долгое, задумчивое молчание, иногда на несколько дней.
- Ты расскажешь мне, как умер Мако?” Коралловое спрашивают Пановис, аккуратно. Она всмотрелась в его глаз, темный цвет которого казался частично зеленым в отражении окружающих водорослей.
- Я не могу, - прошипел он страдальческим голосом. “Но не беспокойтесь. Мои проблемы - это моя собственная проблема.”
- Ну, мои проблемы всегда были твоей проблемой, так что справедливо, чтобы и твои проблемы были моей проблемой. Что я могу сделать, чтобы помочь вам?”
“Мне всегда хотелось путешествовать, но особенно после смерти Мако. Повсюду в ежиной роще меня преследуют воспоминания о нем. Но я не могу уехать из Ежевой рощи без тебя-ты все, что у меня осталось.- Его глаза внезапно сверкнули; Кораллин знала, что это означает, что у него есть идея. “Мы не смогли уехать из ежиной рощи после твоего выпуска, - сказал он высоким от волнения голосом, - но мы могли бы уехать сегодня!”
- Что? Как?”
"Вы можете рассматривать свое увольнение с нерегулярного лечения как неожиданный подарок. Вам больше не нужно быть привязанным к Urchin Grove!”
- Но я знаю. Завтра у меня помолвка, а через две недели я выхожу замуж за Эклона.”