Сусликов Сергей Иванович, 35 лет, считал себя человеком очень хитрым, жёстким и способным на убийство. Он работал простым слесарем на военном заводе и собирал там, какие-то, важные военные «железки» из которых потом, на ещё более секретном подмосковном заводе, собрали уже военные «железки» побольше. И никто на Сусликовском заводе тогда не знал, что же, в конце концов, должно получиться по окончании сборочного конвейера.
Перефразируя Чехова: «Если в первом действии на стене висит нож, то им непременно убьют какого-нибудь первого встречного Писателя!»
Сусликов Чехова, конечно, не читал! Он заказал в соседнем цехе, у приятеля, нож из «зиловской» рессоры. И, непременно, с удобной рукояткой, набранной из слоев березовой коры. Чтобы, такая, бархатистая и светло-коричневая. И она, никогда, от крови мокрая не становится. Всё впитывается мигом. Специально для «мокрых» дел. За нож Сусликов отдал целый литр спирта.
На дворе было начало «лихих» 90-х. После работы Сусликов зашёл к своей знакомой белошвейке Гальке в её рабочее общежитие. Попил у неё чайку с батоном. Галька была неприступна. Суликов расстроился и решил совершить, с горя, что-нибудь «гадкое».
Было темно, сыро и холодно. Уличные фонари не горели. Прямо, напротив Старого Городского суда, навстречу Сусликову двигалась высокая, сутулая и несуразная фигура в шляпе и с портфелем «дипломат» в руке.
Это шёл к себе домой известный местный писатель и драматург Букашкин. В «дипломате» у Букашкина была толстая затёртая пачка серой бумаги, исписанная прыгающими буквами на старой пишущей машинке и исчерканная им самим и различными редакторами различных издательств.
А ещё в «дипломате» у писателя стояла початая бутылка «палёной» водки, заткнутая жгутом из свернутой местной газеты. Если русский язык был тогда языком межнационального общения, то водка, тогда, была универсальным платежным средством, ну типа, кредитной карты и средством вызывающим сильный прилив творческих сил.
Поравнявшись с писателем, Сусликов начал вполне традиционно:
-Мужик! Закурить есть?
-Извините, гражданин Хороший? Мы, разве с Вами знакомы? Вас не обучали, разве, хорошим манерам? В школе? В семье?
-Ах, ты гнида интеллигентская!- вскипел Сусликов и натренированным ударом в сердце убил, подающего большие творческие надежды местного писателя.
Писатель лицом упал прямо в лужу и не шевелился. Сусликов вырвал из его рук портфель.
-Это всё из-за Гальки! Дура фабричная!
Через пять минут он принес ей в общежитие этот «дипломат» и только сказал: «Сохрани! Приду за ним!»
А на следующее утро, хитрый Сусликов не пошел на работу на завод, а поехал в Городскую больницу. Где его положили на койку, как язвенника. И у него, оказывается было направление на стационар.
В больнице Сусликов спрятал нож за чугунную батарею и спокойно лечился.
Потом он вышел из больницы. И нож собой прихватил.
Потом совершил еще одно убийство. И опят лег в больницу. А нож опять спрятал за чугунный радиатор.
По всему городу искали этот чёрный «дипломат», а дипломат лежал под Галькиной кроватью и ждал своего часа.
И вот Час настал. Сусликов решил бросить Гальку и уйти к её соседке Таньке.
На последней встрече Галька слезно просила Сусликова её не бросать. Но Сусликов был тверд как сталь его знаменитого и неуловимого ножа.
На следующий день зарёванная Галька пошла в ближайший Отдел милиции и сдала своего бывшего любовника «с потрохами», то есть выдала этот чёрный «дипломат» с неоконченной пьесой «про любовь старого и лысого женатого Писателя к юной, но психически больной поэтессе»…
Сусликова схватили прямо в больничной палате. И улыбающиеся «опера», с особым изяществом, достали из-за зелёного чугунного радиатора, нож из «зиловской» рессоры.
Но до суда Сусликов не дожил. В городском следственном изоляторе у него обострилась язва. Его положили в тюремную «больничку». Куда носила передачи и лекарства, брошенная им Галька. Он ей пообещал, что после зоны, он к ней обязательно вернётся, так на «вышку», в Новой России, недавно ввели мораторий.
На что Галька только усмехнулась:
-Тебе, Сусликов- дурак, ты, эдакий, теперь светит «пожизненное»!
Но брошенная Галька, как всегда ошиблась. До колонии строго режима Сусликов не дожил. Он тихо умер в тюремной больничной палате от прободения язвы.
А на сером доме, где жил убитый Писатель повесили мраморную памятную доску, я прохожу мимо неё каждый день. Это чтобы я не думал, что это всё мне однажды просто приснилось.
4 сентября 2019г.