Приговор блогеру Владиславу Синице, кажется, впечатлил многих. 5 лет лишения свободы за твит, в котором он написал об убийстве детей силовиков, показались слишком суровым наказанием. Но не всем. Спор о том, можно ли «сажать за слова», поддержала Елена Кривень — корреспондент White News.
Сажать за слова нельзя?
Я считаю, что можно.
Слова директора школы, который требует от учителей подделывать протоколы голосования? Да, директор имеет над ними власть и вовлекает их в преступление. Но для этого уже есть статья.
Угрозы насилием или убийством? Да, это не нормально, когда вам пишут, что хотят вас избить, изнасиловать ну и что там еще делают с «либеральными мразями» вроде меня (а мне реально угрожали, когда я в 2017-м баллотировалась на пост муниципального депутата). И я считаю, что полиция должна проводить расследование: выяснять, кто этот человек, насколько серьезны его намерения, и предупреждать его об ответственности. Потому что мы никогда не знаем, кто из фейсбучных психов однажды откроет дверь в студию «Эха Москвы» и станет убивать Фельгенгауэр. Но для всего этого уже есть статья.
И то, что ни полиция, ни СК не возбуждаются по заявлениям об этих преступлениях, о многом говорит. «Будет труп — приедем, опишем»? Ага.
Формулировка уголовной статьи должна иметь совершенно четкие признаки, по которым можно однозначно определить, можно ли квалифицировать конкретное деяние как преступление или нет.
N заставляет M совершать преступление, N угрожает M насилием и расправой — есть факты, есть действия, есть потерпевший.
Что мы имеем с 282-й (Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства)? Радиоактивный пепел Киселева каждое воскресенье — это 282-я?
«На деревьях вместо листьев мы повесим…» — это 282-я?
«ФСБ пытает людей» — это 282-я?
И если да, то кто потерпевший? Все американцы, которых сотрут в пепел? Или все фсбшники, которые по традиции обидятся на правду?
Я всем своим существом против любой дискриминации и против разжигания вражды. Но я считаю, что бороться с этим в первую очередь должно само общество, а не фсиновцы на зоне. Мы сами имеем массу средств высказать общественное порицание этому явлению. Не надо звать следователя и фсиновца, чтобы объяснить человеку, что нельзя оскорблять людей из-за их убеждений, цвета кожи, сексуальной ориентации. И что не надо призывать бить детей.
А если при любой обиде мы хватаем за штанину дяденьку милиционера — мы как общество расписываемся в собственной беспомощности.
Те, кто кипит праведным гневом от предложения блогера Синицы наказывать детей росгвардейцев — вы правда считаете, что тюрьма кого-то исправляет? Что надзиратели с дубинками научат эмпатии и терпимости? Серьезно?
Давайте будем честными. Вы просто хотите, чтобы вашему обидчику стало плохо. Чтобы его 5 лет били вертухаи, а опера вытягивали деньги из его семьи. Вместо того, чтобы вступать в диалог и спорить — по-человечески — вы хотите, чтобы обидчику просто сделали очень больно.
И скажите теперь, что 282-я сама по себе не есть разжигание вражды.