КИНДРЕД - ВЕЧНЫЕ ОХОТНИКИ

Киндред – это воплощение смерти, разделенное надвое; два духа-близнеца, которые никогда не расстаются. Стрелы Овечки быстро избавляют от тревог тех, кто смирился с судьбой. Волк же охотится на непокорных, которые пытаются убежать от неизбежного. Он прерывает их бег одним мощным ударом челюстей. Происхождение Киндред неясно, но каждый житель Рунтерры знает, что в конце концов должен будет выбрать лик своей смерти. Киндред – это белые объятия пустоты и скрежет клыков во тьме. Пастушка и мясник, поэт и зверь, они – две души, сплетенные воедино. Пульс того, кто оказался на самом краю жизни, звучит громче любого охотничьего рога и призывает Киндред на охоту. Встаньте и поприветствуйте серебряный лук Овечки, и ее стрелы быстро подарят вам покой. Если вы ей откажете, Волк помчится за вами – и веселая погоня приведет к неизбежному финалу. Киндред блуждают по Валорану с тех пор, как его жители познали смерть. Говорят, что, когда приходит конец, истинный демасиец поворачивается к Овечке и принимает стрелу, в то время как Волк охотится за новой жертвой на тенистых улицах Ноксуса. В заснеженном Фрельйорде, перед тем как отправиться в бой, некоторые отряды ''целуют Волка'', торжественно обещая преследовать врагов до конца и умыться в их крови. После каждого Страховина горожане Билджвотера собираются, чтобы отпраздновать возвращение живых и почтить память тех, кого забрали Овечка и Волк. Отвергать Киндред – значит отвергать естественный порядок вещей. Единицам удалось ускользнуть от охотников. Однако бегство – еще не спасение, оно лишь на время откладывает встречу с кошмаром наяву. Киндред поджидают восставших из мертвых обитателей Сумрачных островов, поскольку знают, что в конце концов никто не избежит стрелы Овечки или клыков Волка. Самое раннее изображение Вечных охотников – две древние, вырезанные неизвестным мастером маски, которые были обнаружены на давно позабытом кладбище. Но Овечка и Волк и по сей день вместе. Они навечно останутся Киндред.

Поле битвы перед ними напоминало стол с изысканными яствами. Такие вкусные жизни, столько из них можно завершить, за столькими можно поохотиться. Волк носился по снегу, а Овечка кружилась от лезвия меча к наконечнику копья, но кровавая бойня не оставляла пятен на ее белоснежной шерсти. – Я чувствую их отвагу и боль, Волк. Многие с радостью встретят свой конец. Она подняла лук и сделала выстрел. Солдат принял свою судьбу с последним неровным вздохом, когда его щит распался под ударом тяжелого топора, а сердце пронзила единственная белая стрела, отливающая неземным блеском. – Смелость меня утомляет, – проворчал гигантский черный Волк, пробираясь по снегу. – Я голоден и хочу поохотиться. – Терпение, – прошептала Овечка в его косматое ухо. Как только она договорила, плечи Волка напряглись, а тело припало к земле. – Я чувствую страх, – сказал он, дрожа от возбуждения. На другой стороне истоптанного снежного поля оруженосец – слишком юный для битвы, но с мечом в руке – увидел, что Киндред пометили всех в низине. – Этот трус мой. Он нас видит, Овечка? – Да, но он должен выбрать: накормить тебя или подчиниться мне. Бой развернулся в сторону оруженосца. Он вытаращился на храбрую и отчаянную толпу, несущуюся на него. Это был его последний рассвет. В этот миг юноша сделал свой выбор. Он не уйдет добровольно. Он будет бежать до последнего вздоха. Волк щелкнул клыками и окунул морду в снег, как маленький щенок. – Да, милый Волк, – голос Овечки походил на кристально чистый звон колокольчиков. – Начинай охоту. Волк рванул через поле за юнцом. Его вой, подобно грому, разнесся по низине, а сам он тенью промчался по останкам недавно павших и их бесполезному сломанному оружию. Оруженосец повернулся и побежал в лес. Он летел со всех ног. Толстые мрачные стволы сливались в размытое пятно. Ледяной воздух обжигал его легкие. Он попытался отыскать взглядом преследователя, но увидел лишь темнеющие деревья. Тени сплотились вокруг него, и вдруг он понял, что спасения нет. То было черное тело Волка – повсюду. Охота подошла к концу. Волк вонзил острые клыки в шею оруженосца, вырывая трепещущую жизнь. Волк наслаждался криками юноши и хрустом его костей. Овечку, которая стояла позади, забавляло такое развлечение. Волк повернулся и скорее прорычал, чем проговорил: – Правда, это музыка, Овечка? – Для тебя – да, – ответила она. – Опять, – Волк облизнулся, проглотив последнюю каплю юношеской крови. – Я опять хочу охотиться, маленькая Овечка. – Всегда будут другие, – прошептала она. – До тех пор пока не останемся только мы. – И тогда ты побежишь от меня? Овечка снова повернулась к битве. – Я никогда не побегу от тебя, милый Волк.