Часть стыда отступает.“Тогда кто же она?”
- Пока не знаю.”
- Я тоже, - быстро отвечаю я.
Улыбка Фатимы медленно появляется, но она становится все шире и шире. - Все в порядке, Марлена. Тебе пока не нужно знать. Ты молод и у тебя вся жизнь впереди.”
- Неужели? Что за жизнь?”
Мои противоречивые вопросы заставляют Фатиму смеяться.- Тебе просто придется подождать и посмотреть.- Потом она качает головой. - Нет, позвольте мне перефразировать. Вам просто нужно пойти посмотреть и узнать.- Она снова надевает туфли и берет тряпку, которую оставила на одном из боковых столиков. - Помни, ты не видел меня, а я не видела тебя, - бросает она через плечо и исчезает в коридоре.
Я стою и смотрю ей вслед. Наш разговор был таким странным, таким неожиданным, но каким-то образом он сделал меня счастливой. Дал мне немного надежды. Из любопытства.
"Я должна пойти и узнать, какой могла бы быть моя жизнь", - думает Фатима.
Ну ладно. Вызов принят.
Я бегу наверх, хватаю по дороге домашний телефон и звоню Хосе, моему водителю. У меня есть водитель, потому что мне нельзя выезжать за город без сопровождения. Кроме того, есть часть о том, что, хотя мне восемнадцать, я не знаю, как водить машину.
- Хосе, - говорю я, когда слышу знакомых на другом конце провода.“Ты можешь заехать за мной?”
Раздается долгий вздох.- Сеньорита, твоя мать не обрадуется, что ты ушла.”
- Ну и что с того, что она несчастлива?- Вот как? - А как же мое счастье?”
- Марлена, из-за тебя у меня будут неприятности.У тебя будут неприятности.”
Я захожу в ванную и накладываю косметику, которой должна пользоваться только тогда, когда у меня есть целительная аудитория. - Пожалуйста, Хоселито? Для меня? Я должен что-то сделать. Сегодня.Сейчас.”
Раздается еще один долгий вздох. Вереница красочных ругательств на испанском языке.
Я улыбаюсь. Хосе не может долго сопротивляться мне. В отличие от Фатимы, Хосе никогда не ходил вокруг меня на цыпочках. Он один из немногих, кто относится ко мне как к живому человеку. Я не хочу, чтобы у него были неприятности, но в данный момент меня больше волнуют мои собственные потребности.
“Вы собираетесь меня уволить,amorcita.”
- Моя мать никогда не уволит тебя, - говорю я ему. Я иду в спальню, беру одно из своих прозрачных белых платьев и запихиваю его в сумку на потом. - Я бы не позволил ей, даже если бы она попыталась.”
- Твоя мать будет делать все, что захочет, когда захочет, - говорит Хосе.
- Я откажусь лечить, - бросаю я.
- О, Марленита.- Голос у него тяжелый, обвисший, как середина плота, на котором слишком много груза. - Она никогда этого не допустит, - говорит он. Через телефон доносится звук заводящейся машины, за которым следует тишина.
ШЕСТЬ
Хосе едет вдоль побережья. Брызги океана прыгают в небо, когда волны разбиваются о скалы. Тропинка вьется по обочине дороги, и люди выходят гулять, бегать трусцой, бегать. Иногда парочка любуется видом, взявшись за руки. Я никогда не ходил по этому пути, но мне бы хотелось.Я полагаю, что Хосе остановил бы машину и сопровождал меня, если бы я попросил, но как бы я ни любил Хосе, он не тот человек, с которым я представляю себе этот опыт. Наша цель не слишком далеко, но она уводит нас далеко за пределы того расстояния, которое одобрила бы моя мать.
Когда я не смотрю в окно, я смотрю на свои ноги. Мои джинсы. Мои голые руки и плечи. Я подношу палец к губам, и он становится темно-красным. Так много прегрешений за один день. Сначала мой заплыв. А теперь вот это.
- Хосе?- Я звоню в переднюю часть машины.
Он смотрит в зеркало заднего вида.- Да, Марленита?”
- Мама заметила, что мы ушли? Она писала или звонила?”
Раздается долгий вздох—Хосе является хозяином долгого вздоха. - Пока нет,ГУАПа. Ещё нет.”
У меня нет телефона, поэтому, когда мама не может меня найти, ей приходится звонить Хосе. Есть много вещей, которых у меня нет или которые делают большинство людей. Телевидение. Компьютеры. Телефон. Я всегда был на домашнем обучении, что в основном означает, что я сижу один весь день, читая книги. Я привыкла думать, что это делает меня похожей на Джулиана и Хильдегарду, Екатерину Сиенскую и Терезу Авильскую, поскольку женщины-мистики учились в одиночестве в своей уединенной, защищенной жизни, их образование было исключительно из книг. Но теперь мне просто хочется кричать.