Мы с моей мамой поездили много. Выбирали небольшие отели, питались скромно, но зато были на всех экскурсиях и много плавали. Как залезем в океан, часа на четыре, так и не вылезали, пока не проголодаемся, качались на волнах. Разница в возрасте 24 года позволяла быть подружками. Отношения были самыми лучшими и добрыми. С нами знакомились люди, благодаря открытым лицам с нами всегда начинали разговаривать заграницей, мы с удовольствием общались, новые люди всегда подсказывали, что можно посмотреть на новом месте и составляли нам компанию.
В одной из таких поездок на Пхукете к нам подошла женщина маминого возраста – 54 года, они сразу разговорились, я тоже внимательно ее слушала. Оказалось, что женщина из Санкт-Петербурга (и мы тоже), проживает в нашем районе (мы, конечно, сразу прониклись), но живет на Пхукете, за счет процентов, уезжает домой раз в год летом. Мы послушали ее, потом пошли купаться. Про то, что плавали мы не мало, я не вру. В воде мы как всегда застряли на несколько часов и обсуждали события дня.
Мы, сразу не сговариваясь, решили, что дама – одинокая, пожалели ее про себя, как можно вот так уехать на столько времени от своей семьи. Видимо, решили мы, у нее никого нет… ни детей, не родных, то есть никому не нужна и живет, так как хочет и где хочет.
Когда мы, наконец, вылезли из двадцативосьмиградусного океана, женщина, почему то сразу поняла о чем мы говорили, то есть решила сама развеять наши подозрения. Она рассказала, что в Питере у нее взрослая дочь, зять и внук. А у нее (у самой женщины), совсем почти нет щитовидной железы, она отказалась от лечения рака, не хочет быть обузой детям, потому живет в Таиланде, кроме июля-августа уже третий год, и поддерживает уровень йода в организме. «В Санкт-Петербурге мне все врачи рассказали, что не прожить и года, разве хочется чтобы близкие видели, как я угасаю от нехватки йода».
У меня было смешанное чувство, что происходящее – какая-то ерунда. Женщина была возраста, чуть старше, чем моя мама, но совершенно не была похожа на умирающую. Мы немного еще поговорили, а потом много раз задумчиво рассуждали на тему выбора и судьбы этой женщины.
Много плавать, жить в теплой стране и никак не напрягать близких своей болезнью, общаться с дочерью по скайпу. Мы десять дней прожили на том пляже и видели, как она каждый день приходит рано утром и долго плавает и занимается достаточно серьезной йогой. Мы познакомились ближе. Была странная смесь сочувствия к ее горю и понимание, что ее жизнь может оборваться в любой момент, даже прямо тут, прямо при нас, мне даже хотелось сократить такое общение. Надо было думать по другому... любая жизнь может оборваться в любой момент.
Этот случай вызвал необычные мысли у нас. Где-то там ее дочь живет, растит ребенка и знает, что ее мать где-то умирает на другом конце мира, скучает или нуждается в помощи? Почему то доброжелательность и доброе отношение к жизни не заставляло сомневаться, что дома эта женщина всем нужна.
С нашей той поездки прошло три года. Моей мамы внезапно не стало, настолько внезапно, что нельзя ничего сказать, кроме того, что такова ее судьба и воля бога. Я вспоминаю случаи из нашей жизни и лица некоторых людей.
Сейчас лето, несколько дней назад в магазине ко мне подошла женщина, с мальчиком, та с которой мы познакомились на Пхукете, она ни на грамм не изменилась, все такая же загорелая и полноватая, без признаков отсутствия органа щитовидной железы.Странно видеть человека, за которого я боялась несколько лет назад, что умрет в моем присутствии, чем полностью испортит отпуск, да еще после того, что мне пришлось пережить.
Она первая узнала меня, я бы об этом не подумала даже. Я тоже ее почти сразу вспомнила. Она спросила меня о маме, они очень хорошо тогда пообщались, чтобы забыть друг о друге. Я рассказала ей. Не было не привычного мне «Какой ужас», женщина просто посмотрела, печально улыбнулась и сказала «На все воля божья». Мне было неловко спросить про ее болезнь и все еще отсутствующую щитовидку. Она поняла, как тогда на пляже угадала мои мысли. "Я уезжаю в начале сентября обратно на Пхукет"… я бы хотела поговорить с ней еще, но ее внук-дошкольник тащил ее за собой вперед.