«Вы пожалеете об этом», - сказал его отец.
«Ты придешь ползти назад, как только твой живот схватит», - сказал его старший брат.
«Вы обнаружите, что никто не хочет дурака, чей единственный талант - бросать вещи», - сказал его второй старший брат.
Его младшие братья и две его сестры просто издевались. Но последняя сестра плакала, обнимала его и умоляла его остаться. Остальные смотрели, все еще смеясь, и он отвернулся.
«Подожди», сказала она. «Я дам тебе прощальный подарок».
«Единственный прощальный подарок, в котором он нуждается, - это удар ногой в штаны», - сказал отец. Но он отошел в сторону, чтобы девушка побежала к своей кровати и вытащила свое сокровище, кусок дерева, вырезанный по образу ножа. Она нашла его свободно лежащим среди листьев, а год назад сумасшедшим. Она побежала к своему брату и положила его в его руку.
«Возьми это», сказала она. «Вам это может понадобиться».
Это был только лес, и не очень острый, но ее голос был единственным добрым голосом в тот день. - Ты уверен, Джулиа? - спросил он.
«Я», - сказала она, стоя прямо, как маленькие дети, прямо, как сосна, и она обняла его и поцеловала. Затем она отступила, и он должен был пойти, неуклюжий парень без особой красоты или умения, в одиночку, в мир, в тот самый сезон, когда еды было мало, потому что никто не может жить на цветах.
Он спустился по тропинке, ведущей к броду, и остановился, чтобы глубоко выпить этой быстрой холодной воды. Он взял бы немного воды, но у него не было воды. Тем не менее, это был весна, с водой, бегущей быстро в каждом ручье и реке, и он был уверен, что найдет воду в случае необходимости. Еда была другим делом. У него не было ни лука, ни линии для установки ловушек. Во всем этом богатстве цветов не было плодов, кроме диких слив, и они были зелеными и твердыми, как камешки. Его взгляд упал на рябь зеленых листьев, дрожащих в движущейся воде. Они были очень похожи на зелень, которую выращивала его мать на заднем дворе. Он взял кусок и попробовал его. Да. Само же. Он взял горсть, сунул их в свою рубашку и отправился в сторону от ручья, на пути, который сузился здесь до ширины фута от небольшого путешествия.
К полудню он прошел через лес у ручья и вышел на открытую местность, поля выросли в высокую траву и цветы до пояса. Он потерял путь в этом высоком росте и снова нашел его, спотыкаясь по его углублению; теперь он шел медленно, позволяя своим ногам почувствовать их путь, и надеясь, что внизу не скрывается змея, где он не мог видеть сквозь кружево белого и желтого. Вдалеке земля вздымалась в голубые холмы, но он не мог сказать, насколько далеко они были.
На рассвете он все еще был в поле, медленно пробираясь сквозь цветы. Он вытащил круг собственной длины, по которому проходила дорожка тропинки, и сел. Тропинка проложила небольшой туннель вперед и назад под высоким ростом. Если бы он был маленьким животным, он мог бы использовать его как частную дорогу и путешествовать скрытно. Эта мысль позабавила его; он задавался вопросом, каково это быть таким маленьким, видеть луг как лес. Для него пешеходная дорожка создаст удобное отверстие для его бедра, когда он ложится спать.
Листья, которые он собрал, были вялым, неаппетитным беспорядком, когда он вытащил их из рубашки, но он все равно съел их и старался не думать о своей семье за ужином. Затем он лег и быстро сел, когда дар его сестры толкнул его в бок. Он вытащил его и потер пальцем по ребру дерева. Света все еще было достаточно, чтобы увидеть, что он немного поблескивал, когда его сестра потерла его жиром, но не настолько, чтобы увидеть рисунок, который почувствовал его палец, что-то вырезанное в нем, не глубоко. Он поцеловал эту вещь, благословив сестру, которая дала ее - хотя это было бесполезно, это было ее сокровище - и лег спать с ним в его руке.
Он проснулся в темноте, беспокойно, поначалу не зная, где он находится. Его рубашка изуродовалась, обнажая спину к холодным весенним ветрам; он дернул его одной рукой, но не мог заснуть. Вокруг него, над ним, шуршала трава и цветочные стебли. Так что сделал что-то еще; он сел с широко раскрытыми глазами.