Теперь я вижу лучше, но до сих пор не вижу его. Это как когда я пытаюсь смотреть на него - мои глаза не фокусируются. Это нечеткость. Я вижу Приморский - как маленький он выглядит отсюда. Я вижу небо, облака и катящиеся кричащие чайки, безумные от кровопролития. Но я не могу видеть его яснее, чем раньше.
Все время он говорит. «С тобой все в порядке», - говорит он. "Хватит плакать. Хорошо?"
«Что ты собираешься делать со мной?»
Я уже знаю, что они собираются делать со мной. Они собираются отвезти меня в Город. Побрей голову, чтобы я выглядел как они. Дайте мне таблетку, чтобы успокоить меня и отключить ту часть моего мозга, которая задает вопросы. Отправьте меня в один из их образовательных центров, где они снова и снова учат тому, во что они хотят, чтобы я верил, пока я не поверю им, пока мой разум не принадлежит им, и я не могу повторять их катехизис, не прерываясь.
«Нам просто нужно кое-что, хорошо?» - говорит солдат. «Наполните ваши люди. У тебя есть родители, верно? Ты выглядишь так, как ты. Хорошая семья. Они дадут нам то, что нам нужно, а затем мы вернем вам.
«Нужно?» - говорю я. "Как что?"
Боль в голове, это невозможно. Я чувствую, как черное облако собирается в моем мозгу.
Он вырисовывается в моем видении, солдат, который чистил мои больные.
«Как тебя зовут?» - спрашивает он.
«Рени».
Я пытаюсь увидеть его. Я чувствую головокружение, морская болезнь - Морской лидер, морская болезнь? Я хочу схватить его, лодку, себя, что угодно. Я качки, бросая. Затем на секунду я вижу его, и он не похож на то, что я думал. Я мельком увидел длинные спутанные волосы, расчесывающие его плечи. Пятнистая кудрявая борода, грубая загорелая кожа и шрам на щеке. Я пытаюсь сохранить это видение, и затем оно снова исчезает.
Это глючит и уходит. Я вижу, а потом нет.
Это делает меня больнее, чем когда-либо. Все, что я могу сделать, это закрыть глаза, сжать их так крепко, все, что я вижу, черное и беспомощно покачиваться взад-вперед.
«Лукас сказал, что так и будет», - слышит один из солдат. «Покидая поле дополненной реальности. Они выходят за пределы досягаемости и болеют. Он сказал, что это происходит с пиратами каждый раз.
Когда я снова открываю глаза, все меняется.
Городские люди грязные и неопрятные, их одежда изодрана, несоответствие стилей, которые я не могу определить. Их лица испачканы грязью и сильно загорели от экваториального солнца. Их волосы не гудят. Они не похожи друг на друга.
Сама лодка - чуть больше, чем плот с газовым мотором. Старая лодка, которую так много раз ремонтировали и ремонтировали с таким количеством несоответствующих деталей, что со временем она превратилась в совершенно другую лодку, от оригинала не осталось ничего, кроме формы и памяти.
Теперь, когда мы обходим полуостров, Город предстает передо мной. Это затонувший город, небоскребы поднимаются, словно призрачные, из воды, все их стеклянные окна выдуваются, как зияющие черные глаза, их рамы ржавеют и распадаются, когда меньшие структуры разрушаются под тяжестью бешеных лоз.
Один из моих похитителей смеется над моим ошеломленным выражением: «Добро пожаловать в Майами», - говорит он.
«Я не понимаю». Я наблюдаю за больной тишиной, когда они маневрируют лодкой среди обломков. Мягко притирающаяся вода темная и испорченная, вязкая с водорослями и масляными пятнами. Мы встаем рядом с одним из высоких зданий. Они связывают лодку, и тогда я вижу узкую металлическую лестницу, покрытую соленой коркой и ржавчиной, зигзагообразно поднимающуюся со стороны здания.
«Мы сейчас тебя развяжем», - говорит одна из женщин. «Таким образом, вы можете подняться, не повреждая себя. Вы будете в порядке, верно? Ты знаешь, тебе некуда идти.
Я молча киваю; она права. Этот мир так сильно отличается от того, чему меня учили, и я его совсем не понимаю. Мое выживание зависит от моих похитителей.
Я поднимаюсь с ними вверх по шаткой лестнице, на несколько уровней выше досягаемости голодной воды, и мы входим в большое пространство. Слышен шум, смех, крики, музыка, и я думаю, что слышу крик петуха. Когда мои глаза приспосабливаются к темноте, я вижу, что там собралась толпа. Они замолкают, когда видят меня. Ребенок плачет. Все смотрят.
Я начинаю кашлять на дымном воздухе; костры тлеют у выбитых окон.