Когда речь заходит о работе, мы все склонны к высокому стратегическому и тщательному подходу к делу в высшей степени ответственности. Мы много думаем о том, в какой области можно применить все наши таланты и возможности, мы тратим годы (и состояние) на обучение, мы тратим необыкновенное количество энергии (и наши самые лучшие годы жизни), чтобы расти вверх по карьерной лестнице и быть конкурентноспособными в отношении наших коллег.
Наши часы досуга обещают быть, напротив, несущественными, неважными, не требующих больших энергетических затрат. Мы не ожидаем особой сложности в этом способе существования. Мы хотим расслабиться и повеселиться и склонны предполагать, что единственными препятствиями для достижения таких целей могут быть только время и деньги. Мы легко, с готовностью принимаем предложение других и без лишних раздумий оказываемся в аквапарке или устраиваем барбекю.
То, что мы можем упустить за много лет, - это реальная цена нашей небрежности. Мы забываем, что наша жизнь гораздо короче, чем она могла бы быть, потому что мы привыкли быть бессистемными там, где нужно быть предельно внимательными. Мы придерживаемся того, чтобы руководствоваться слухами и инстинктами, когда мы должны использовать разум; мы гораздо более несчастны, чем могли бы быть, потому что мы не можем более серьезно относиться к своему собственному веселью. И мы этого не делаем, потому что нам не хватает бдительности в отношении самих себя, своей индивидуальности: мы предполагаем, что то, что будет работать для других, будет работать и для нас тоже. Нам не всегда приходит в голову принимать во внимание нашу уникальность.
Корни этого незнания исходят из неожиданной области: истории искусства. Тот, кого мы называем великим художником-это, прежде всего, человек, который научился серьезно относиться к своему удовольствию. Большинство молодых художников этого не делают. Они любят искусство, конечно, но они не слишком углубляются в то, что они особенные, они как уникальные существа с высоко индивидуальной историей, сенсорной системой и темпераментом, что они склонны любить. Вот почему главное, что отличает неопытных художников, это то, что их искусство отражает то, что все остальные и так будут любить и делать в данной конкретной эпохе. Это искусство людей, не способных серьезно относиться к собственному веселью и удовольствию.
Стать художником в этом смысле-это в первую очередь не технические навыки и способности, а сила оставаться верным себе.
Большинство из нас не занимается искусством. Но мы вовлечены в познание и удовлетворение своих желаний как и должен делать любой художник. Слишком большую часть своей жизни мы полагаем, что можем быть такими же, как и все остальные. Только постепенно, если нам повезет, мы увидим, что наш характерный способ получения удовольствия – от природы, книг, фильмов, званых обедов, одежды, путешествий, садоводства и т. д. - несет на себе отпечаток и отличительные особенности нашей индивидуальности. Мы учимся быть настоящими художниками своей жизни. Настоящие художники это те, кто понимает что им особенно нравится, и держатся за это с редкой верностью и цепкостью. В то время как большинство из нас соглашаются с общими предположениями о том, что такое хорошая жизнь, художник различает его собственные склонности и интересы. Он понимает, что ему может понравиться определенная цветовая гамма или кожаный ремешок для часов, звук воды или ощущение золотой цепи, пара носков или черный портфель с монограммой. У художника есть упрямое присутствие духа, чтобы защищать свои собственные вкусы, даже – и особенно-когда они отличаются от основных общепринятых направлений в обществе. Великие художники знают силу деталей для создания счастья.
Сила деталей, чтобы сделать нас счастливыми.
Большинство из нас, напротив, фатально скромны в том, что нам нравится. Мы не осмеливаемся выдвигать на первый план наши собственные открытия. Поэтому то, чем мы занимаемся в свободное время, отличается удручающим однообразием. Мы катаемся на лыжах, потому что слышим, что это должно быть весело. Мы приглашаем гостей на ужин и говорим о том, о чем говорят все остальные, и у нас есть закуски для начала вечера. Наши выходные проходят примерно так же, как и у всех наших коллег. Мы так и умираем с нашими особыми неисследованными ощущениями собственной жизни, так и не познав её особенный вкус.
Чтобы спасти себя, нам нужен эквивалент художественного прорыва. Мы должны-во всех направлениях наших досуговых занятий-быть готовыми казаться странными. Если бы мы использовали только самих себя в качестве путеводной звезды и точки отсчета, как бы выглядел званый обед? А что мы будем есть? А о чем мы будем говорить? А где мы будем сидеть? Каким может быть праздник, специально ориентированный на наши вкусы и склонности? Какую часть стандартного туристического маршрута мы могли бы изменить? Какие из наших доселе неизведанных удовольствий мы могли бы осмелиться воплотить в жизнь?
Нам так часто внушают, что мы можем быть эгоистами и должны научиться отказываться от своих интересов ради общества, что мы не замечаем еще более ужасной возможности: что во многих областях мы недостаточно эгоистичны. Мы не уделяем должного внимания нашей хрупкой, необычной и скудной природе. Мы не даем внешнего выражения нашим истинным ощущениям. Мы убиваем свою уникальность из вежливости и боязни показаться странными. Мы слишком много тратим своих коротких жизней, защищая невозможную идею: что мы почти такие же, как все.
Вопросы для развития независимого уникального Я.
А что ты любишь есть? В каком порядке, как и в какое время?
О чем ты любишь говорить? И что же вас так сильно утомляет?
Куда вы хотели бы отправиться в путешествие?
А что ты делаешь только из чувства вины?
Что вы любите читать?
Что тебе нравится в постели, ведь скоро ты умрешь?
С кем бы ты не хотел больше встречаться?
А что бы вы делали, если бы у вас осталось всего пять выходных?