METALLICA

31 ГОД АЛЬБОМУ "...AND JUSTICE FOR ALL"

[Немного запоздало. 25 августа 1988 года вышел великий «...And Justice For All». Эксклюзивный материал из журнала "Classic Rock" за август 2018 года] 

Альбом ‘Master Of Puppets’ стал настоящим прорывом. Но после смерти Клиффа Бёртона и весьма интересных музыкальных решений со стороны Slayer и Guns N’ Roses Metallica понятия не имела, в каком направлении двигаться… 

Иногда прорывной альбом становится настолько знаковым, что впоследствии артист волен делать, что ему вздумается. Также иногда логично выпустить следующий альбом, мало чем отличающийся от предыдущего, ведь формула успеха работает, а статус группы среди преданных поклонников неуклонно растёт. 

Именно в таком положении оказались парни из Metallica, когда планировали четвёртый альбом: не только преемник их прорывного и крайне успешного опуса ‘Master Of Puppets’, но и первую пластинку без басиста, Клиффа Бёртона, который являлся ещё и наставником, и душой группы. По сути, самым беспроигрышным вариантом было бы выдать второй ‘Master Of Puppets’ – идеальный шанс подзаработать на уже проверенной формуле успеха и доказать, что Джейсон Ньюстед блестяще справился с ролью Бёртона. 

Однако, разгребая октябрьским днём 1987 года записи с риффами – сборниками идей во время отстройки звука или мычание Ларса, которое Джеймс превращал в мелодии и аккорды – эта парочка решила (скорее, Ларс решил) забить на всевозможные правила и пойти ва-банк, начав играть музыку, с трудом соответствующую стандартным шаблонам Metallica. Ничего подобного ещё не слышали. 

Окрылённый успехом миллионных продаж миньона ‘Garage Days Re-Revisited’ и крайне поражённый столь противоречащим нормам звучания дебютным альбомом шайки летунов из Лос-Анджелеса, Guns N’ Roses, вышедшим в том же году, Ларс решил, что Metallica пора выкинуть спасательную шлюпку с надписью «трэш-метал» и попробовать новый подход. Джеймс уже успел привыкнуть к постоянной болтовне Ларса о мировом господстве и по-прежнему был потерян и не уверен в том, как двигаться дальше без Клиффа, который был лидером группы и всегда мог отличить дерьмо от интересной идеи – поэтому фронтмен просто молча со всем соглашался. Решили сочинять, как обычно, и посмотреть, что из этого получится, верно? А вот и нет! 

Безусловно, подход к творческому процессу был всё тот же – Джеймс с Ларсом работали дома и записывали демки на четырёхдорожечном магнитофоне, а Кирка приглашали уже позже, чтобы записать соло-партии. Джейсона и вовсе не приглашали, ссылаясь на то, что на четырёхдорожечном магнитофоне всего четыре дорожки, и бас впихнуть некуда – во всяком случае, на ранней стадии. В результате из девяти песен, выбранных для альбома – практически все композиции были написаны Хэтфилдом и Ульрихом – всего в трёх также фигурировала фамилия Кирка, в одной – Джейсона, а ещё в одной – Клиффа: посмертная работа, слепленная из «кусочков и идей», записанных басистом на кассету, а поверх музыки Джеймс прочитал поэму Клиффа из четырёх строк – называется это произведение ‘To Live Is To Die’ («Жить – Значит, Умирать»). На самом же деле, единственное отличие заключалось в том, что изначально было принято решение записываться поближе к дому, в Лос-Анджелесе – как это ни парадоксально, но данное решение объясняется новообретённым консерватизмом группы – по крайней мере, вне сцены – и внезапным желанием музыкантов быть ближе ко вторым половинкам. 

Этот аспект своей жизни юные участники Metallica старательно скрывали от прессы – даже корыстный и жутко болтливый Ларс был непривычно молчалив, когда впервые познакомил меня с англичанкой по имени Дебби. Весёлая, светловолосая девушка из Мидлендс, которую Ларс заприметил в Лондоне в 1984 году, а в начале 1987 они поженились – как раз во время небольшого перерыва, когда Джеймс залечивал сломанное запястье, неудачно покатавшись на скейте. Не то, что бы Ларс прятал жену от прессы – просто получилось так, что об этом он предпочитал не рассказывать. К тому же, дамский угодник Ларс не хотел, чтобы страстные поклонницы знали, что парень-то, оказывается, занят. Однако через три года брак развалился. 

В конце концов, это были дикие и угарные годы Ларса, и когда группе снесло крышу от ошеломительного успеха, и пьянки с оргиями не прекращались, этому тусовщику было не до семейной жизни. Как он позже в шутку сказал, некоторое время парни планировали назвать следующий альбом «Оголтелые Тёлки, Быстрые Тачки и Куча Наркоты» – вот так жили музыканты Metallica. И как могла скромная домашняя англичанка выдержать такую конкуренцию? 

Кирк женился на своей милой американской подружке, Ребекке (Беки). Парочка связала себя узами брака в декабре, всего лишь за несколько недель до того, как группа приступила к работе над новым альбомом. Со стороны Кирк с Беки смотрелись милой идеальной парочкой – почти зеркальное отражение друг друга, два кудрявых длинноволосых эльфа с большими карими глазами. Беки была легкомысленной и витала в облаках, идеально соответствуя публичному образу самого Кирка, добродушного музыканта-хипстера, любящего покурить травку и почитать комиксы. В жизни гитариста появилось новое увлечение – он стал жить фантазиями рок-звезды и со временем марихуану вытеснил кокаин. Через несколько лет Кирк с Беки развелись. 

Джейсон, расставшись с давней подружкой Лорен Коллинз, студенткой колледжа из Феникса, сразу же после прихода в Metallica, стал встречаться с девушкой по имени Джуди – через год она стала его женой; правда, развелись они ещё быстрее, чем Ларс или Кирк, практически сразу же решив, что допустили ошибку. 

Единственным, кто на тот момент не женился, был Джеймс, и он, по иронии судьбы, возможно, был по-настоящему влюблён. И действительно, позже его девушка, Кристен Мартинес, вдохновила музыканта на написание одной из самых любимых песен Metallica и одной из наиболее важных для будущей популярности группы в 1990-х – ‘Nothing Else Matters’. Однако это был единственный раз, когда Джеймс имел неосторожность публично наполовину признаться в своих отношениях с Кристен. Позже он утверждал, что песня и вовсе была не о ней – столь глубока была его рана, когда парочка рассталась после того, как на Metallica обрушился головокружительный успех. 

Всё это, однако, было потом. На четвёртом альбоме Metallica песен о любви не планировалось. Ларс решительно хотел попробовать нечто новое. Одурманенный альбомом G N’ R‘Appetite For Destruction’ (1987), в котором было столько мата, что ни одно радио его не крутило, больше всего Ларс хотел убедиться в том, что Metallica не осталась за спинами «Новых придурков на районе» – как он их называл. Позже он вспоминал, как в самолёте по дороге домой в Сан-Франциско слушал первый сингл с альбома ‘Appetite For Destruction’, ‘It’s So Easy’, и поверить не мог, что можно так ненавидеть женщину: «Перевернись, сучка – я найду тебе применение…». А чего стоит развязка в последней строчке, когда певец Эксл Роуз орёт: «А почему бы тебе просто… не пойти на х*й?!!!». 

«Я конкретно прих*ел, – оживлённо рассказывал Ларс Джеймсу, – как круто Эксл сказанул! Сколько злобы и желчи. Настолько ох*ительно, живо и агрессивно, что начинаешь ему верить!». С этого момента началась одержимость Экслем и Guns N’ Roses, что через несколько лет привело к совместному туру – правда, Джеймс этот восторг не разделял. 

Когда стало очевидно, что Флемминг Расмуссен – продюсер, с которым работали над ‘Master Of Puppets’ и разрушающим барьеры предшественником ‘Ride The Lightning’ – парням помочь не сможет, Ларс, тайно восхищённый работой одного продюсера, решил выдвинуть более интересную кандидатуру: Майка Клинка из Балтимора, ответственного за запись столь любимой (Ларсом) пластинки, ‘Appetite For Destruction’. 

Клинк начинал со звукоинженера в студии Record Plant в Нью-Йорке, помогал продюсеру Рону Невисону в работе над популярными альбомами рок-гигантов вроде Jefferson Starship, Heart и наиболее известным популярным хитом 1982 года группы Survivor, ‘Eye Of The Tiger’ (и одноимённым альбомом). По словам гитариста GN’R Слэша, Клинк славился «невероятным звучанием гитар и удивительным терпением». Майк прекрасно понимал, что альбомы, которые он продюсировал, были, по сути, «попсой», поэтому внимательно слушал, когда при подготовке к студийной сессии ‘Appetite For Destruction’ Слэш включал ему альбомы Aerosmith. Интересно заметить, что Эксл попросил Клинка обратить особое внимание на пластинку Metallica ‘Ride The Lightning’. 

Забронировав студию One On One в Северном Голливуде на первые три месяца 1988, Ларс попросил менеджера группы, Питера Менша, договориться с Клинком. Майк был хитрым и продуманным парнем и готов был работать на свою репутацию одного из лучших современных продюсеров, а потому был весьма заинтригован таким предложением и сразу же согласился. Однако со стороны выбор казался странным: Клинк любил более развязное и «живое» блюзовое звучание в студии; а Metallica славилась холодными, чёткими утончёнными риффами и механическим ритмом. 

Так или иначе, работа Клинка заключалась как раз именно в том, чтобы найти компромисс. Сегодня он говорит: «Они наняли меня, потому что им очень понравились пластинки Guns N’ Roses». Однако в разговоре Менш предупредил Майка, «что они всё делают по-своему. И только в процессе работы я понял, что он имел в виду». 

Джеймс был уверен в Клинке ещё меньше. Ему альбом GN’R не нравился. Джеймс понимал, что Клинк – не более чем очередная мимолётная прихоть Ларса. Однако терпеливо наблюдал, пока эта парочка подбирала нужное звучание барабанов, отвечавшее требованиям Ларса и Майка, но когда дело дошло до звучания гитары, терпение Джеймса лопнуло. И пусть ребятам в очередной раз удалось записать парочку «сыроватых» каверов, чтобы сгладить любые потенциальные углы и проблемы – на этот раз выбор пал на песни Budgie ‘Breadfan’ и Diamond Head ‘The Prince’ – вместо того, чтобы сгладить разногласия, ситуация ещё лучше показала, насколько по-разному они мыслили, особенно, Хэтфилд и Клинк. «Я просто впал в бешенство, – сказал Джеймс, – и больше не мог этого выносить». 

Клинк оказался в неловком положении. «Я хоть и верил, что они хотели моей помощи, – говорит он – но видел, что парни всё привыкли делать по-своему». 

«Я всегда чувствовал, что не сегодня-завтра освободится Флемминг, и они будут работать с ним, потому что у нас никак не срасталось… Они злились на меня за то, что я давал им советы. Думаю, они виноваты не меньше меня. Я только недавно работал над альбомом Guns N’ Roses и всё делал по-своему, у меня было право голоса, а тут столкнулся с мощной кирпичной стеной, и мне было тяжело». 

Клинк чувствовал, что «отсутствие Клиффа вызывало у них беспокойство… подсознательно они, возможно, хотели чего-то более знакомого, потому что впервые делали серьёзный шаг без него». 

Какой бы ни была настоящая проблема, к концу третьей недели записи Ларс уже висел на проводе и фактически умолял Флемминга изменить свой график, чтобы прилететь и спасти ситуацию. 

«Ларс позвонил и сказал, что они в тупике и их всё достало, и на всякий случай спросил, не свободен ли я, – говорит Расмуссен, – я объяснил ему, что у меня полно работы, и если ему нужна моя помощь, пусть соображает быстрее… На следующий день он перезвонил и спросил, когда я смогу прилететь». 

Прилетев через две недели в студию One On One, Расмуссен настоял на том, чтобы ребята начали с чистого листа, оставив «сырые» каверы, которые потом можно использовать в качестве второй стороны синглов – ещё он оставил всего две барабанные дорожки, записанные с Клинком – в песнях ‘Harvester Of Sorrow’ и ‘The Shortest Straw’. Флемминг считает, с Клинком у ребят не срослось, потому что он «возможно, ожидал от них коллективной работы; чтобы все играли одновременно. А они были от этого бесконечно далеки…» 

«Они копались с гитарным звучанием и две или три недели ни черта не могли сделать, и Джеймс был реально НЕДОВОЛЕН, – смеётся он, – когда я разговаривал с Ларсом, он сказал: «Второй ‘Master Of Puppets’ мы делать не собираемся. Этот альбом будет напористым, агрессивным, прямолинейным и переполненным эмоциями». 

В итоге – как заявил Ларс – это был самый тяжёлый по звучанию альбом Metallica, получивший название ‘…And Justice For All’ («… И Правосудие Для Всех»), в честь финальной строчки Декларации Независимости, использованной в качестве шокирующей метафоры для ярости в адрес несправедливости, тема которой красной нитью проходит через весь альбом. Проблема была в том, что гневный шум, появившийся на пластинке, в итоге получился настолько громким, что притупил эмоции, которые изначально пытался вызвать; всё это напоминало зеркальную комнату, где все отражения безобразно искажены и исковерканы. 

И действительно весь альбом звучал необычно глухо: барабаны – живые, но дребезжащие; гитары – напористые, но глухие и приглушённые, вокал – почти равномерно громкий и агрессивный. И если это была напористая и прямолинейная Metallica, эффекта они скорее добились ровно противоположного, отпугнув даже самого завзятого фэна – неприятно и некрасиво, как и то, что в своей лаборатории сшивал Доктор Франкенштейн. 

Впервые сложно было не заметить очевидное – Metallica перестала следовать инстинкту и была крайне не уверена в своих решениях. Альбом Slayer ‘Reign In Blood’ (1986), продюсером которого выступил Рик Рубин, украл у них корону и статус королей трэша, а теперь и Guns N’ Roses грозились их обскакать. Metallica играла в догонялки. Группа двигалась вперёд лишь во снах Ларса и кошмарах Джеймса, и с этого момента особо остро стало ощущаться отсутствие влияния Клиффа. 

Начнём с того, что парни были абсолютно потеряны. 

«Мне нравится писать о душевной боли, – хвастался Джеймс, – физическая боль – ничто по сравнению с душевными шрамами – они с тобой на всю жизнь. Смерть близкого человека всегда заставляет задуматься и взглянуть на жизнь иначе». Неужели Джеймс стал СЛИШКОМ МНОГО думать о смерти Клиффа? 

Это был первый альбом Metallica, чётко заточенный под формат компакт-диска – всего пластинка длится больше 65 минут – порядок песен не отличался от ‘Ride The Lightning’ и ‘Master Of Puppets’. Начиналось всё с мощного боевого призыва, на этот раз – песня ‘Blackened’, яростный клич о разрушении окружающей среды. В музыкальном плане трек напоминал ‘Battery’ с альбома ‘Master Of Puppets’. ‘Blackened’ – единственная композиция на альбоме, в соавторах которой красуется фамилия Джейсона. 

Вторым был неловкий эпичный заглавный трек, построенный вокруг замысловатой барабанной дроби и марширующих гитар. Джеймс сокрушается по поводу несправедливости: «Правосудие потеряно / Его изнасиловали / Правосудия больше нет…». Песня длится почти 10 минут, сама себе выкапывает могилу, в которую себя и хоронит. Спустя почти десять минут она захлопывает крышку собственного гроба, и слушатель, наконец-то – НАКОНЕЦ-ТО – может с облегчением вздохнуть. Не сказать, что песня настолько плохая, но гораздо лучше бы она блеснула, возможно, на альбоме ‘Ride The Lightening’, когда группа ещё вырабатывало своё звучание и характеристики. Гитарная работа Хэмметта, за которую он удостаивается соавторства (первого из трёх) – образцово-показательная. 

Всё звучит очень уж искреннее и серьёзно – в голосе Джеймса чувствуется горечь, ненависть и боль. То же самое можно сказать и про инструментальный трек ‘To Live Is To Die’, посвящённый памяти Клиффа – искренний жест, в котором практически нет смысла, поскольку трек получился самым длинным на альбоме. 

Остальная часть пластинки – за одним примечательным исключением – продолжается в том же мрачном перегруженном темпе. Опять же, нельзя сказать, что песни вроде ‘The Shortest Straw’ или ‘The Frayed Ends Of Sanity’ – плохие. Эти два резких и мощных боевичка прекрасно бы смотрелись на первых двух альбомах Metallica – но после столь искусного звучания и аранжировок на ‘Master Of Puppets’ и тёплой дружественной атмосферы на ‘Garage Days’ от Metallica ждали гораздо большего. Именно тогда, когда они должны были выдать очередную музыкальную веху, они стали вести себя грубо и по-хамски. То, что ещё четыре года назад звучало бы как заявление, теперь стало плебейским и отсталым. 

[Не поместившаяся концовка статьи по ссылке]

#Metallica #AndJusticeForAll