Пустая стена, тёмное пятно на обоях. Три года назад на месте этого пятна висела полка с наградами, а стена была увешана афишами, дипломами, фотографиями. Всё в прошлом, Настя больше никогда не будет танцевать. Врачам удалось собрать ей левую руку, она вполне сносно ей действует, набирает текст на клавиатуре, но позвоночник повреждён навсегда.
Настя сидит в инвалидном кресле и смотрит на стену. Ещё один день начался, не понятно зачем. Её пытаются отвлечь рукоделием, она даже что-то делает, старается, но облегчения нет. Всё бессмысленно. В этом году она наконец-то сдала ЕГЭ. Посредственно. Тем не менее, её взяли, по квоте – она была единственным инвалидом. Через две недели начнутся занятия. Зачем?
– Настя, завтрак! – Бабушка зашла в её комнату с подносом.
Оладьи, сметана, бутерброд с маслом, чай. Всё, как она любила в детстве.
– Спасибо, сейчас поем. – Тихо сказала Настя.
Бабушка вышла, Настя взяла оладушек, макнула его в сметану. На глаза навернулись слезы, накатила злоба, захотелось разметать поднос по комнате, но Настя сдержалась – бабушка ни в чём не виновата.
Они заботились о ней: мама, папа, дед, обе бабушки. Какая же она была дура! Какими глупыми и нелепыми казались ей её собственные родители. Друзья – другое дело. Где сейчас они?
Кристина в Москве, учится. Всё общение – только поздравляшки, ничего более. Остальных она не видела давно. После аварии к ней заходили и Олеся, и Таня, и Снежана, и Даша, приходили девчонки из ансамбля и весь класс. «Не забудем», «Поможем»… Не осталось никого. Андрей забегал на Новый год, но больше от него ничего.
Она не помнила, как доела завтрак. Настя просто сидела и смотрела на стену.
– Отец сегодня пораньше придёт, погуляете, погода хорошая. – Сказала бабушка, забирая посуду. – Я-то тебя не вывезу.
Настя включила компьютер, загрузила ожившую страницу соцсети. Да, перерыв окончен, Славик опять живёт полной жизнью. Добавилась тюремная романтика, образ бывалого сидельца. Кто-то поведётся. Повелась же она тогда.
Ей было 16, ему 18. «Если ты хочешь, значит, можно» – как же её заводила эта фраза в его исполнении! Нет, она не раскручивала его на подарки – она знала, что несмотря на внешний лоск, он всего лишь студент и из вполне заурядной семьи. Но сам факт, что человек ради неё готов нарушить нормы морали и даже закон… Дура…
Она вспоминала, с каким восхищением она смотрела на Славика, когда тот нагло, без очереди, забрал их одежду из гардероба после концерта. Кто-то пробовал возмущаться – Славик сломал ему нос. Настя волновалась, что Славика посадят, а он небрежно отмахивался, мол, договоримся. Действительно, договорился.
Их отношения продлились около года, а потом… Потом он предложил искупаться, в Березняках, прямо сейчас. Они стояли на площади, на том самом месте, где собиралась молодёжь с мотоциклами. Был жаркий день, Настя в шутку сказала, что готова нырнуть в фонтан.
– Зачем фонтан? Давай в Березняки махнём! – Сказал Славик.
– А можно?
– Если ты хочешь, значит, можно.
У Насти не было с собой купальника, и она не знала, как бы вышла из положения на пляже, но отказаться она не смогла. Славик протянул ей шлем, она привычно села за ним и они понеслись… Славик погнал по улице с односторонним движением, против потока машин. Им надо было проехать меньше километра, проехали они метров триста. Потом Славик не смог увернуться и их сбили…
Момент аварии Настя не помнила. Уже в больнице ей рассказали, что их сбила маршрутка. Настя отлетела к краю дороги и спиной ударилась о бордюр. Славик отлетел под другую машину. Он даже не пострадал – на нём была защита. Славик дал дёру с места ДТП, никто его не смог остановить. А Настя… Шлем защищал голову, а тело было только под защитой сарафана…
Она дала против него показания. О, сколько на неё вылилось грязи! Предала парня, продала любовь… Он дал дёру, оставив её лежать со сломанным позвоночником, но предала она. Она же ментам его сдала. Версия Славика заключалась в том, что он дал покататься мотоцикл своему знакомому, а у того его угнали. Знакомый подтвердил эту версию, мать Славика сказала, что сын весь день был с ней, с кем каталась эта шалава (в смысле, Настя) – она не знает. Нет, следствие Славику не поверило, его знакомый ушёл от обвинения по 307-ой только из-за халатности полиции. Славик, оказавшись под угрозой ещё и обвинения за заявление про ложный угон, признал вину.
Извинился ли он перед ней? Нет. Сказал, что сама виновата. Согласилась на поездку – взяла все риски на себя. Дура… Какая же она была дура!
Суд вкатал ему максимум – два года колонии поселения. Легче ли от этого Насте в своём инвалидном кресле? Нет. Вместе с приговором суд удовлетворил её иск о взыскании со Славика четырёхсот тысяч рублей. Сколько она получила? Сто семьдесят? Только благодаря отцу. Потом были ещё два иска: На двести двадцать и на сто пятьдесят тысяч. Оба удовлетворены, денег по обоим не поступало.
Куда ей столько денег? ОМС не включает очень многого. К примеру, восстановление её левой руки. Попытки привести позвоночник в чувство, кстати, тоже. Мать Славика скатилась до откровенных оскорблений: мол, многовато она просит за то, что пару раз ноги раздвинула. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала, что «этого» у них со Славиком ещё не было. Да, Настя умрёт девственницей.
Настя смотрела на страницу Славика. Хвастается, что восстановился в институте, получает слова поддержки, сочувствия. Сообщения от некоторой «Алёны Быковой» явно носят характер более, чем дружеский. Ладно, пусть Алёна. Она оправила Алёне ссылку на свою страницу, где были собраны публикации в СМИ о том ДТП. Алёна ответила быстро. «И что? Каждый может ошибиться». Кажется, появилась ещё одна дура.