История
поведанная подполковником «С», младшему лейтенанту «Ю» в Тверском ресторане «Селигер»:
Рассказывает подполковник «С»
Я тогда эскадрильей командовал, в августе 43 года началась Смоленская наступательная операция. По приказу командования наша 240-я прикрывала, наступление 39 армии в районе «Духовщины».
Базировались мы на полевом аэродроме неподалеку. К нам тогда еще Яки, девятые, поступили, вот мы их облётывали. Хорошая машина была, маневренная, быстрая.
В один из дней налет случился на наш аэродром. Подняли нас по тревоге. Взлетели мы, набрали высоту из-за горизонта Юнкерсы,88-ые, показались, одни без прикрытия, стройно как на параде идут. Не меньше эскадрильи их было.
Ну мы и бросились в атаку. У меня ведомый был, новенький, после ранения к нам в дивизию, месяц назад перевели. Ненадежным он мне сразу показался, но выбытие тогда такое было среди летного состава, что выбирать не приходилось.
Подлетаем, цели разобрали и как схватка началась, на нас из облаков 10 мессеров ,109-ых, пикируют и сходу атакуют. Все свалка, строй разбился мы из атакующих в жертвы превратились.
У меня тогда 14 сбитых было, опыт имелся, не растерялся тогда, ушел из-под атаки и в лоб ближайшему пошел.
Тактика моя простая была, пока фюзеляж мессера мне весь фонарь не заслонял, я на гашетку не нажимал. Первого, одной очередью срезал, задымило он и резко к земле пошел. Проводил его взглядом смотрю, а у меня на хвосте «худой» висит и поливает меня из МG, нещадно.
А ведомого моего нет. Смотрю отвернул он и улепетывает к аэродрому. Я тогда долго в кошки мышки с немцем играл, а по радио ведомому кричу, как жене неверной: Вернись, прикрой!
Через несколько минут завалил я второго немца, смотрю ведомый мой вернулся, делает вид, что прикрывает меня. Я поравнялся с ним и показываю ему знаками: ещё раз отвернёшься -завалю! Зол был страшно на него за 2 года войны никогда такой трусости не видел.
Бой продолжался наши, мессеров отогнали почти! Решил я последний боезапас на 88 -го потратить. Вышел на него сзади и под пулемётным огнём на форсаже, начинаю его догонять.
Смотрю назад, а ведомый мой опять из под огня отвернул и к аэродрому пошел.
Я «лаптежник» не помню, как, сбил.
Злость мне разум застилает, развернулся я, догнал ведомого и очередь прямо в крыло ему всадил. Он вниз штопором пошел, смотрю фонарь откинул и вижу уже как купол парашюта белеет.
А дело все, уже над нашим аэродром происходило, представляю, что зрители внизу подумали.
Тревоги у меня никакой не было, наоборот чувство спокойствия наступило и ощущение такое как будто немца завалил.
Сажусь идеально, как на тренировке, а комне Виллис несется с синими околышками!
Скрутили меня, допросы пошли и по 100 раз я каждому эту историю повторял.
Как видишь к стенке меня не поставили, вошли в положение, у нас особисты не звери были. Но и простить не смогли.
Не простили меня не свои товарищи, никто не простил. Разжаловали в лейтенанты. В другую часть перевели. Хорошо хоть неба не лишили. Понимали, что воевать кто-то должен.
Думаешь сдался я? опустился, нет искупать стал. Хотя искупать мне нечего было. Чем он лучше немца был то?
Воевал я до марта 45, сбил 8 еще сам и 2-их в группе. Подполковником войну закончил, ордена и медали заново получил. Но я их не одеваю никогда и не одену, что греха таить, обида у меня осталась с ней наверно и в могилу уйду.
Рассказывает лейтенант «Ю»
Пока он мне это рассказывал мы 3 графина водки доконали. Праздник заканчивался, ветераны потихоньку покидали ресторан. Я смотрел на него и вместе с ним проживал эту историю, торкнуло сильно меня. Я ведь после войны родился и о войне только в фильмах смотрел и в книжках читал.
Думал я, как бы я поступил на его месте. Смог бы также жестко нажать на гашетку, стреляя в своего, хоть и труса. Размышлял о том, как в целом бы повело себя наше поколение на той войне, бросались бы мы также на амбразуры дотов, понимались бы в штыковые атаки, прикрывали бы собой своих боевых товарищей. Не находил я правильных ответов, не находил.
Разговор больше не клеился, я встал попрощался и уже уходя, развернулся и искренне отдал ему честь.
Выйдя на улицу под проливной дождь, я стоял , благодарил и просил Бога ,за мирно небо ,за то, чтобы в жизни мне никогда не пришлось принимать подобных решений и пусть по детски , сбивчиво, умолял его о том, чтобы никогда больше не было войны!