Когда я беру в руки очередную антикварную куклу, то невольно вспоминаю свое детство, мое первое знакомство со старинными куклами и удивительную тетю Нару.
На самом деле звали ее Наталья Ерофеевна. Это была суровая, неприветливая и некрасивая женщина семидесяти с небольшим лет отроду. Она жила в старом добротном доме, окруженном цветами и зарослями винограда. Вход в ее маленькие владения был огорожен забором с накрепко закрытой калиткой. Сам забор и калитка в том типе постройки жилищ были чем-то запредельно абсурдным и чуждым. Все дело в том, что в южном приморском Мариуполе с начала 20 века сложилась традиция так называемых «общих дворов». Произошло это явление постепенно и по жизненной необходимости. Когда в конце 18 века город строился греками, выходцами с Крыма, каждой семье были выделены городские земельные наделы, на которых ставился дом, построенный с учетом потребностей и материального положения семьи. Семья разрасталась, и родители ставили на своей земле дома свои взрослым детям, а те своим. Постепенно земельный участок превращался в каменные одноэтажные джунгли без клочка свободной земли. Например, наши соседи жили в доме, переоборудованном из каменного каретного сарая моего прадеда. Потом некоторые дома продавались, в них поселялись не родственники, а уже чужие люди. Но, не смотря на скученность и разносортность жильцов, все жили мирно и даже дружно!
Тетя Нара приехала к нам в начале 70-х и сразу снискала нелюбовь всех обитателей «общего двора». Представьте себе, как можно было полюбить соседку, которая, отгородившись от всей общины забором, и имея свой палисадник, не выращивала в нем ничего полезного, все время проводила не в бесконечной стирке-готовке-уборке-побелке-консервировании, а в гамаке с книгой или в кресле с вязанием? Которая никогда не болтала и не сплетничала с соседями, не пускала к себе в дом никого и даже здоровалась очень сухо, едва заметным кивком головы. И все же это была удивительная женщина!
Родившись в Мариуполе, она очень рано вышла замуж, за взрослого и влиятельного человека. Муж оказался патологическим ревнивцем, пьяницей и садистом. Но терпеть побои и издевательства юная Наталья Ерофеевна была не готова. И поэтому после очередного скандала, с годовалым сыном Витей, наскоро, пока пьяный муж спал, собрав маленький чемоданчик, села в ближайший поезд и уехала на Дальний Восток. На дворе был 1937 год. Добирались они несколько месяцев. Дорога была очень трудной, Витя болел. А когда приехали, выяснилось, что бывший муж ее выследил и отправился вслед на ней, возвращать беглянку. Поэтому буквально сразу же по приезду во Владивосток, она села на утлое суденышко и не мешкая отправилась на Русский Север, в печально известный Гулаг.
Как говорила сама тетя Нара, уехала туда, где ее сам черт бы не нашел, да и не стал бы искать. А Наталья Ерофеевна попала именно в лагеря для политзаключенных! И устроившись вольнонаемным счетоводом, она наконец-то вздохнула свободно. Можно только представить себе какие лишения испытывала эта стойкая и свободолюбивая женщина, но она наконец-то была счастлива.
«Ой, Ларисочка», — говорила она моей маме: «Это было самое счастливое время в моей жизни! У меня как глаза открылись! Мне Бог дал невероятную милость познакомиться с лучшими людьми этого мира. Если бы ты знала какие это были умные, благородные, талантливые и душевно щедрые люди! Самые лучшие, какие могут быть, и я с ними дружила, а холод, голод и прочие неудобства, так это все мелочи в сравнении с тем, что они мне дали. Когда Вите было пять лет, у него начался перитонит, штатной больницы и врачей в лагере не было, а до ближайшей просто было не довезти. Сын был при смерти. Тогда на помощь пришли заключенные. Прокипятив на кухне кухонные ножи, швейные иглы и надерганные из чьего-то шелкового шарфа нитки, они провели сложнейшую операцию прямо в бараке на столе! Делал ее профессор хирургии, а ассистировали ему доктора наук и светила медицины. Я тогда их отблагодарила двумя буханками белого хлеба и пачкой папирос – все, что у меня было. До конца жизни буду их помнить».
Потом Наталья Ерофеевна встретила офицера- летчика, полюбила его и уехала вместе с ним строить Воркуту. Там она счастливо прожила с ним много лет, там же вырос и сын Виктор. Стал сначала начальником шахты, потом одним из руководителей «Воркутауголь».
А когда конце 60-х умер муж, Наталья Ерофеевна решила вернуться домой, в теплый Мариуполь. И она приехала в родной дом, который к тому времени уже сменил несколько хозяев. Вот тетя Нара и выкупила его у владельцев. Я теперь понимаю, что она и моя бабушка были знакомы с самого детства, так как были они сверстницами, может поэтому только она, мама, а за одно и я были вхожи в дом тети Нары.
А дом у нее был прекрасен: просторный, высокий, уютный, невероятно чистый и светлый с довольно скромной обстановкой и, что самое приятное, с огромным количеством книг. Книги занимали две большущие стены от пола до потолка в несколько рядов. Собственно, на книжной теме и рукоделии они и сошлись с моей мамой. А поскольку у нас дома тоже была отличная библиотека, они менялись бумажными сокровищами и даже мне разрешалось читать книги из тети Нариной библиотеки. Кроме того, она сама изредка дарила мне небольшие подарочки в виде книг, целлулоидного пупса или маленькой деревянной скамеечки (она до сих пор есть у моей мамы).
Но самое главное, что манило меня в ее доме – это удивительные антикварные куклы
К этим куклам не разрешалось прикасаться никому — ни гостям, ни даже ее трем внучкам. Но все же, втайне от строгой хозяйки, когда девчонки приезжали в Мариуполь на каникулы из холодной Воркуты, а тетя Нара была в отлучке, мы с ними с замиранием сердца, брали на руки красавицу Жюмо.
Жюмо-бебе сидела на кушетке на веранде и удивленно смотрела на мир единственным голубым глазом. Второй глаз и часть лба у нее были расколоты и вдавлены внутрь, вероятно по причине падения с высоты, на ручке не хватало трех пальчиков, вдоль туловища красовалась огромная трещина, а на ножке отсутствовала часть пятки. Но все же она была невообразимо прекрасна! Голубое платье муарового шелка было перевязано розовой лентой, такая же лента красовалась в белокурых волосах. Мне она казалась посланницей далекого мира: давно ушедшего, загадочного и манящего. Брать ее в руки было манко, но очень страшно, мы боялись причинить вред дышащей на ладан кукле, а заодно и навлечь гнев ее хозяйки.
Остальные же куклы тети Нары были надежно спрятаны в запертой тумбочке за рядом книг. И нашли их мы с девчонками совершенно случайно. Поскольку мы были заядлыми 11-летними книгоманами, уж очень нам хотелось прочесть запретную «Консуэло» Ж.Санд. И мы совершенно точно знали, что у тети Нары она есть.
Воспользовавшись трехдневной отлучкой хозяйки, мы с ее внучками, как воры – домушники стали перебирать все книги в библиотеке. Не найдя заветного тома на полках, Маша –Наташа (они были близнецами) вспомнили, что самые ценные экземпляры бабушка хранит в запертой тумбочке. Методом дедукции вычислили местонахождение ключа и отперли святая святых. «Консуэлло» была именно там! Времени у нас было немного, поэтому право первого чтения, как ближайшие родственницы, получили Маша – Наташа. (Надо сказать, что они прочли первый том за сутки, мне понадобилось столько же, так, что за три дня мы вполне осилили два тома!) Девчонки сразу набросились на книгу, а мне в это время было позволено покопаться в запретной тумбочке.
Перебрав и вынув ряд книг, мне неожиданно открылся портал в Рай. Я увидена совершенно волшебных, нездешних кукол. Ах, что это были за куклы! Пару миноньеток в пене кружев и шелка, белокурый мальчик в матросском костюмчике и потрясающие куклы – автоматы в виде повозки, запряженной лошадьми, обнимающаяся парочка и пастушок, играющий на дудочке. Все фигурки были маленькими, не больше 30 сантиметров роста. Большинство из них стояли на небольших, очень искусно вырезанных деревянных подставках с прикрепленными к ним металлическими пластинками на которых были выгравированы какие-то надписи на незнакомом мне языке. Все вместе куклы производили впечатление кукольного бала из сказок Андерсена или Гауфа. Я бы душу отдала тогда за возможность любоваться этим сокровищем ежедневно!
Машу – Наташу моя находка оставила почти равнодушными, и они милостиво разрешили мне осторожно подержать сокровище в руках: «Ты только аккуратно там, а то бабуля нам всем головы поотрывает!»
Несколько минут я даже не решалась прикоснуться к куклам. Потом с величайшими предосторожностями вынимала одну фигурку за другой и, почти не дыша, разглядывала костюмы, выразительность росписи на фарфоровых личиках, миниатюрные пальчики и заглядывала куклам в бездонные, совершенно живые глаза! У некоторых фигурок были крохотные заводные ключики, но повернуть их я тогда так и не решилась. Я просто смотрела и наслаждалась близостью к этим удивительным созданиям. Мое счастье длилось почти час – потом нужно было все поставить на место и придать вещам нетронутый первозданный вид. Что я тогда и сделала.
Больше в тот тайник в тумбочке мы не заглядывали, даже когда вернули «Консуэлло» на место, но каждый раз, когда я приходила в гости к тете Наре, я знала, что там, за рядом книг находится сказочное королевство и представляла себе, как радуется Наталья Ерофеевна каждый раз, когда открывает заветную тумбочку и любуется этой невообразимой красотой своих любимых кукол. А то что она их любила я была просто непоколебимо убеждена.
Иначе зачем ей, человеку не склонному к накопительству и вещизму, не имеющему дочери (внучки не в счет – им не позволялось даже прикасаться к куклам!) хранить дома этих удивительных созданий? Может это была память о ком-то очень дорогом Наталье Ерофеевне, а может быть это была мечта о несбывшемся, но очень притягательном мире красоты, изыска, сказки и мечты? Этого я никогда не узнаю…
Давно уже нет на этом свете Натальи Ерофеевны, дом ее продан, а вещи вывезены. Но все же мне очень хочется верить, что где-то в Заполярье, а может быть в ином месте, живут волшебные куклы из сокровенного мира удивительной, строгой, сильной и невероятной тети Нары. Спасибо ей!