Дважды я лично был свидетелем того, как родственники умерших немолодых людей отыскивали в квартире серьезные деньги. Которые были тайно накоплены в течение многих лет.
И оба раза читательская память меня возвращала к рассказу Ф.М. Достоевского «Господин Прохарчин».
Если губительная привычка накапливать вещи называется синдромом гоголевского Плюшкина, то бесполезное накопление денег можно, пожалуй, назвать синдромом Прохарчина. В том и другом случае — патологическое накопительство.
Для чего человек копит деньги, которыми не спешит пользоваться? Такое может начаться и в молодые годы, но в старости принимает особенно уродливые формы.
Например, дедушка или бабушка начинают ходить в старой заплатанной одежде, прекращают мыться, внешне выглядят как бомжи.
Деньги, как и вещи, любят, когда ими пользуются. Когда их тратят, когда их во что-то вкладывают, чтобы они работали.
Прохарчины их не тратят, а окладывают, откладывают, откладывают. Они даже экономят на обедах, отказывая себе в первых или вторых блюдах.
Каждая копеечка кажется очень ценной, ее не хочется тратить. Накопительство денег — это антипод шопоголизму. Потому что шопоголик тратит, а человек с синдромом Прохарчина именно НЕ ТРАТИТ, удерживает деньги, экономит.
В основе такого поведения банальный страх. Человек настолько боится за будущее, что доверяет только отложенной копейке. В итоге накопитель не приглашает гостей, никогда не обновляет гардероб, питается подножным кормом.
Страх может быть вызван пережитым когда-то голодом, нуждой, смертью близких или разводом. Это имен страх за грядущую перспективу. Неуверенность в завтрашнем дне.
В отличие от жилья плюшкиных, жилье прохарчиных не забивается хламом, не содержит неприятных запахов. Но сам человек все равно чересчур тревожен, подозрителен, патологически лжив и жаден.
Попробуйте стрельнуть у него десять рублей или сигарету, попробуйте на часок взять кипятильник или занять луковицу. Не даст. В ответ на просьбу или никак не отреагирует, или будет часами жаловаться на бедную жизнь, как герой рассказа Достоевского.
Имейте в виду, что такой человек получает удовольствие, когда складывает деньги, когда пересчитывает их, когда думает о них. Он очень привязан к ним душой, любит тайно перекладывать и пересчитывать накопленную наличность.
Если квартиру, например, обнесут, то есть воры проникнут в дом и найдут заначку, это будет неимоверной утратой. Тогда как погружение в мир накопленных денег дает им иллюзию покоя.
Самое интересное в накопительстве в матрас — человек не задумывается, на что он всё это потратит.
Из денег они делают культ. Деньги с ними не ссорятся, не ругают, не бьют, не предают. Деньги лежат и расцениваются как зона безопасности. Наверное, в такого скрягу-накопителя мог бы превратиться гоголевский Чичиков, которому отец говорил:
«Больше всего береги и копи копейку: эта вещь надежнее всего на свете. Товарищ или приятель тебя надует и в беде первый тебя выдаст, а копейка не выдаст, в какой бы беде ты ни был».
Такому наставлению противостоят слова Спасителя из Нагорной проповеди:
«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут»
Попробуйте вспомнить, как в прошлом веке у многих лежали на сберкнижках серьезные деньги. Они именно лежали. Люди гордились накопленным, хвастались, говорили, что могут купить две или три машины.
И всё равно у большинства в результате мгновенной инфляции эти бешеные тысячи пропали. Почему? Ведь правильнее было все-таки купить эти две-три машины или дом с участком.
Повторимся: с накопленными деньгами прохарчиным комфортно и безопасно. А в комфорте и безопасности хочется остаться.
