Летней ночью, что посреди месяцев и одного месяца, на пригорке холма, где поровнее и не близ леса, были пляски и музыка у костра. Солнечного заката отражения блистали переливом в речке, текущей с земель северных, у подножия холма, да так что тот, кто не в пляске был видел и закат, и блики его на воде, а лёгкий ветерок что у груди казался свежим, поскольку спиной чувствовался жар кострища.
Гусляр разливал свои мелодии, люди резвились и начинали подле костра кружить, да расходились, за тем быстро, с бега, прыгали через него и не горели.
От ветра ли али нет шишка кедровая упала, да не в костёр, а подальше. Кто-то поднял её, осмотрел и решил попробовать докинуть до речки. В полёте ветер поспособствовал тому, что шишка, докатившаяся до воды, им же передана была воде.
Пришло утро и вдали, на землях, что теплее, девица у ручья, задумавшись сидела. На коленках сидела, солнце спину грело, по правую руку водопад, в левой флейта. Красивые птицы летали неподалёку, шелест листьев, лёгкий шум водопада. Рядом были красивые арки и колонны светлые. Обстановка безмятежья и спокойствия была вокруг. Думала она о бытие, поглядывая на противоположный берег, вдаль. Закрыла глаза и поднесла флейту к губам и тихо заиграла недолго и посреди мелодии, что наиграна была, остановилась и глаза открыла. Взор упал на шишку, что в речке была, с водопада принесённая. Она наклонилась и, протянув ладонями кверху, взяла шишку, зачерпнув и воды с ней. Флейта лежала у воды, а девица встала, поднесла её ближе к лицу и мудро улыбнулась знаку.