В третьем классе нас принимали в пионеры. Пионерская организация позиционировалась в те годы как передовой отряд советских школьников, младший брат комсомола и юный помощник Коммунистической партии Советского Союза, единственной в те годы политической партии в стране. Быть принятым в ряды пионеров считалось за честь. В нашей школе были ребята, которых в пионеры не приняли из-за плохой успеваемости, неподобающей дисциплины либо каких-то проступков. В день рождения Ленина, 22 апреля, на торжественной линейке, нам повязали красные галстуки. Учились мы в старом деревянном здании школы на втором этаже. Линейка проходила в школьном коридоре около нашего класса.
На переменах в этом же коридоре мы часто играли в разные игры. Обычно инициатива поиграть исходила от самих детей. Однажды стала популярной игра «А мы просо сеяли». Она состояла в следующем. Мы становились в две сплочённые колонны одна напротив другой. Расстояние между колоннами примерно шесть шагов. Одна колонна идет маршем в сторону другой и поёт на шесть шагов вперёд:
А мы просо сеяли, сеяли, - подходя лицом к лицу колонны визави.
И на шесть шагов назад:
Ходим ладом, сеяли, сеяли
Вторая колонна под такие же шаги:
А мы просо вытопчем, вытопчем
Ходим ладом, вытопчем, вытопчем
А чем же вам вытоптать, вытоптать?
Ходим ладом, вытоптать, вытоптать
А мы коней выпустим, выпустим
Ходим ладом, выпустим, выпустим
А мы коней в плен возьмём, в плен возьмём
Ходим ладом, в плен возьмём, в плен возьмём
А мы коней выкупим, выкупим
Ходим ладом, выкупим, выкупим
А чем же вам выкупить, выкупить
Ходим ладом, выкупить, выкупить
Мы дадим вам сто рублей, сто рублей
Ходим ладом, сто рублей, сто рублей
Нам не надо тысячи, тысячи
Ходим ладом, тысячи, тысячи
А чего ж вам надобно, надобно?
Ходим ладом, надобно, надобно?
А нам надо девицу, девицу
Ходим ладом, девицу, девицу
А каку ж вам девицу, девицу
Ходим ладом, девицу, девицу
А нам надо Олечку, Олечку
Ходим ладом, Олечку, Олечку
Ряд размыкает руки, и девица Олечка переходит в другую колонну.
В нашем полку прибыло, прибыло
Ходим ладом, прибыло, прибыло
В нашем полку убыло, убыло
Ходим ладом, убыло, убыло
В нашем полку пиво пьют, пиво пьют
Ходим ладом, пиво пьют, пиво пьют
В нашем полку слёзы льют, слёзы льют
Ходим ладом, слёзы льют, слёзы льют
Когда мы пели про пиво, вряд ли кто-либо из нас представлял, что это за напиток; я думала, что это что-то вроде кваса. Пиво в нашем городке тогда не продавалось. Позже мама, когда ездила в командировку в Иркутск, привозила папе на гостинец несколько стеклянных бутылок «Жигулёвского», которые он смаковал, растягивая на неделю.
Потом колонны меняются ролями, и «просо сеет», и «коней выпускает» уже противоположная команда. Судя по всему, это была русская обрядовая песня, которая исполнялась на Руси, когда девушек выдавали замуж в чужую семью. А мы использовали её как массовую игру. В этом был свой резон. Мы двигались, разминаясь после сидячей работы на уроке. Пение хором под коллективную маршировку плечом к плечу вдохновляло и давало заряд энергии.
Но вот однажды появилась другая игра. Принцип её был тот же, выбор девицы, но слов было очень мало, и они сводились к двум строчкам, которые вся колонна декламировала хором на семь шагов вперёд и семь шагов назад:
Красное знамя есть у нас одно!
Нам надо Ирочку, больше никого!
После этого Ирочка должна была без всяких предисловий покинуть свой строй и перейти в другую колонну, которая её выбрала.
Потом другая команда, посовещавшись, кого она выбирает, так же идёт строем и декламирует:
Красное знамя есть у нас одно!
Нам надо Танечку, больше никого!
И так до самого звонка на урок. Мы декламировали эти две строки, даже не вдумываясь в их смысловое содержание. Однажды наша добрейшая Любовь Тимофеевна не выдержала такого цинизма по отношению к знамени. Как только мы, поиграв в «Красное знамя», сели по звонку за парты, она завела с нами воспитательную беседу. Говорила она тихим голосом, почти никогда не повышая его.
- Красное знамя – это не просто кусок ткани... Во время войны бойцы рисковали жизнью, проливали кровь, чтобы сохранить знамя полка. Сохранить знамя – значило сохранить честь. А вы? И она, подражая нашей интонации, произнесла:
- Крас-ное зна-мя есть у нас одно!
И тут её взгляд упал на меня:
-Нам надо Ле-ночку, больше ни-кого!
-Ну что это такое? Как вы можете? Играйте уж лучше в «просо сеяли».
Кажется, мы впервые осознали всю нелепость произносимого нами текста, и нам стало неудобно. Жаль было отказываться от игры, но мы не могли ослушаться нашу первую учительницу, которую очень уважали. Больше мы эту тему не трогали.
Помню ещё один воспитательный момент на уроке. Он был обращён ко мне, но стал показательным для всего класса. Любовь Тимофеевна задала на дом выучить известный отрывок Некрасова про деда Мазая и зайцев. Обычно, когда учитель на уроке знакомил нас с программным стихотворением, я почти всегда знала его наизусть. Мой старший брат Андрей дома, готовясь к урокам, всегда учил стихи вслух, а потом мама проверяла, как он запомнил. Я, находясь рядом, невольно всё запоминала, и мне уже не приходилось корпеть над заучиванием стихов.
На уроке Любовь Тимофеевна вызвала меня к доске. Прекрасно зная текст, я, стоя лицом к классу, стала уверенно читать. В этот момент Паша Келлер, сидевший за первой партой, начал корчить рожицы, и я, продолжая читать отрывок, успевала наблюдать за этим лицедейством.
Любовь Тимофеевна, разрешив мне сесть на место, тихо сказала:
- С зайцами беда. Они тонут, гибнут. Такое печальное стихотворение. А Лена прочла его с улыбкой на лице, без малейшего сострадания к бедным животным. Поэтому я ставлю ей тройку.
Класс тихо ахнул, потому что отрывок был прочитан без единой запинки, а тройку обычно ставили, когда ученик не единожды спотыкался, забыв текст. Для меня это стало хорошим уроком. Получить тройку, отлично зная отрывок.… До этого случая мне не приходилось задумываться, что при чтении стихов имеет значение не только знание текста.
Помню, как Любовь Тимофеевна разучивала с нами песню о петушке:
Утром только зорька над землёй встаёт
Громко на дворе наш петушок поёт
Петушок, погромче пой!
Разбуди меня с зарёй!
Утром мы решили всех пораньше встать
В день такой от взрослых нам нельзя отстать
Петушок, погромче пой!
Разбуди меня с зарёй!
А однажды к нам в класс пришёл новый преподаватель пения, который провёл с нами всего один урок. Он был лет тридцати пяти, невысокого роста, коренаст и широк в плечах. Имел интеллигентное лицо с умными карими глазами. Его тёмные волнистые волосы были аккуратно пострижены по моде тех лет и зачёсаны назад. Был одет в элегантный тёмный костюм и белую рубашку с галстуком. Прекрасно владел голосом, предметом разговора и баяном. С нами он разучил только одну песню. Показал, как петь, какая должна быть интонация и скорость исполнения. Он напевал нам куплеты песенки очень эмоционально, с настроением, и это передавалось нам. Мы не записывали в тетрадь текст песни, он разучивал её с нами на слух. И за каждой строкой перед глазами возникали зримые картинки того, о чём пелось. Эту песенку я помню до сих пор. И слова, и мелодию, и ритм, и настроение. И класс на первом этаже старого здания школы, в котором мы разучивали эту песню. И первую зелень на кустах черёмух за окном класса.
Раз студёною зимой вдоль опушки лесной
Шёл медведь к себе домой в тёплой шубе меховой.
Шёл он, шёл к своей берлоге по просёлочной дороге
И, шагая через мост, наступил лисе на хвост.
Подняла лисица крик, зашумел тёмный лес,
И медведь с испугу вмиг на сосну большую влез.
На сосне весёлый дятел белке домик конопатил
И промолвил: «Ты, медведь, должен под ноги смотреть!»
С той поры медведь решил, что зимой нужно спать,
По тропинкам не гулять, на хвосты не наступать.
Он в берлоге безмятежно спит зимой под крышей снежной
И доволен неспроста, что родился без хвоста.