Столько уже лет прошло со дня смерти Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пимена в 1990 году. Но 9 сентября[1] — по-прежнему день нашего патриарха. Которого мы любили.
Он не был образован, совсем уж не был златоустом, ничего не делал за гранью тогда дозволенного, подписывал послания, которые по молодости не хотелось и слышать (вольнолюбцы, мы выходили воздухом подышать, когда читали то из них, которое к 60-летию советской власти), никакими внешними действиями не защищал тогдашних властителей наших горячих сердец и скорых на суд голов.
Но было то, что становится дороже из года в год, что мы чувствовали и тогда. Шила в мешке не утаишь.
Довольно долго можно прятать немолитвенность разными путями, но если человек молится, этого не спрячешь. Патриарх Пимен молился.
Первый раз я был на его богослужении в Обыденском храме. Пятничный акафист. Что-то немного было в вечерне по-другому, какое-то песнопение по-гречески, незнакомый священник в митре читает первым.
Удивительный голос, молодой и сильный, безупречная артикуляция — это можно сказать о внешнем.
И молится, это чувствуешь, как на тебе отзывается.
Он бывал в Обыденском часто и очень просто. Приезжал, входил боковыми дверями, без россыпи орлецов и толпы иподиаконов, без ковровых дорожек от края и до края, чаще всего с архимандритом Никитой и кем-нибудь из Соколовых[2]. Молился на вечерне в алтаре, читал акафист, всегда вместе с отцами, иногда говорил несколько слов, на последнем акафисте перед постом всегда просил прощения, благословлял и так же боковыми дверями уходил. И это все было настоящее.
Бывал он и на престол, и на дни памяти «Нечаянной Радости», но тут уж столпотворение, и с этих служб я больше помню архидиакона Стефана[3] с его потрясающим уходом куда-то за пределы того, что слышит ухо, но от чего трепещет все внутри тебя. «…Благую часть избра-а-а…» — и кровь медленнее течет в жилах. Отче Стефане, и ты неотделим от этого дня.
А еще, конечно, Троица и особенно дни памяти преподобного в лавре. Мы старались ездить с друзьями.
Успенский собор (в Троицкий не попасть) с ломающей ребра толпой. Но мы ведь любили эту толпу, это нигде больше не собирающееся множество православных людей. После молебна мы довольно долго ждали, он — наш патриарх — выходил на балкон покоев и благословлял народ, что-то очень простое говорил. И был праздник.
Еще помнится: за год, наверное, до смерти. Покров, Академия. На этот праздник он к нам приезжал всегда. Тут он был уже очень болен. Служить не мог, но к торжественному акту прибыл. И его, почти недвижимого, на кресле, поставленном на носилки, через актовый зал несли до президиума. Патриарх нашей юности, Пимен. Вечная память.
Из книги протоиерея Максима Козлова «Промысл – штука нелинейная»
[1] Память преподобного Пимена Великого, день тезоименитства патриарха Пимена.
[2] Соколовы — известная священническая династия.
[3] Стефан Гавшев — архидиакон Патриарха Московского и всея Руси Пимена.