То тут, то там группа москвичей ждала на обочине дороги, чтобы помахать рукой проносящемуся мимо ЗИЛу. Эти люди все еще носили старую одежду, мало чем отличающуюся от бесформенных туник и мешковатых штанов, которые Леонид носил в детстве. Путешествие от окраины до города было похоже на следование линии времени, старые пути эволюционировали к современности.
По мере того как ЗИЛ въезжал на улицы старой Москвы, толпа росла, хотя ничего похожего на Надин крестный ход много лет назад не было. Тогда ей казалось, что все пять миллионов жителей города собрались на Красной площади, затопляя улицы, замедляя движение ее машины до ползания. Мужчины прижались к окну и сделали ей предложение. Родители, по щекам которых текли слезы, протягивали младенцев, как будто Надя могла благословить их. Дети следовали за машиной, иногда целыми кварталами, конечно, вне поля зрения их семей. Но Надя была первой,и толпа уменьшалась с каждым последующим запуском. Леонид, будучи пятым, сомневался, что кто-нибудь вообще появится.
К "ЗИЛу" присоединились две полицейские машины, одна впереди, другая сзади, их синие огни мигали, но были слабы в полуденном солнце. Игнациус опустил боковое стекло.
- Поприветствуйте своих поклонников, - сказала она Леониду.
Ему не очень-то хотелось махать рукой, но как только окно опустилось, его рука метрономом метнулась туда-сюда, и ему даже не пришлось об этом думать, как будто ее приводил в движение пронизывающий воздух. Его обучение включало в себя целые классы о том, как проявлять эмоции. Он мог пожимать руки, кланяться и обниматься с профессиональной проницательностью. Он все махал и махал рукой. Он вообразил, что его рука на самом деле принадлежит брату.
Колонна прошла за Кремлем, до короткой дороги, которая вела на Красную площадь с северо-востока. Полицейский эскорт отъехал, по одной машине в каждую сторону. ЗИЛ остановился возле могилы Ленина, где вооруженный солдат открыл дверь снаружи. Игнатий вышел, Леонид последовал за ним. Однако к тому времени, как он встал, Игнациус уже слился с толпой, которая со всех сторон теснилась к машине. Вся Красная площадь была вымощена или выложена кирпичом, и звуки стольких людей отдавались эхом, усиливая каждый хлопок, крик и топот ног. Полукруг солдат сдерживал толпу, но Леониду казалось, что его вот-вот раздавят. В детстве он видел, как с гор неудержимо падали оползни. Потом Надя подошла к нему, взяла за руку и потащила за собой. Они поднялись на возвышение перед Мавзолеем.
Хрущев ждал там с небольшим антуражем, политиками и военными, все прижались к задней стене, где их не было видно снизу. Леонид узнал в одном из офицеров Маршала Неделина. Ему пришлось узнать лицо Неделина по фотографиям, но он не мог вспомнить, почему Неделин был так важен. Леонид отдал честь, и Надя последовала его примеру чуть позже. Вместо того чтобы ответить тем же, Неделин шагнул вперед и схватил Леонида за плечи. Наклонившись к уху Леонида, Неделин сказал: - хорошее шоу, сынок. Доброе шоу, действительно. Он отпустил Леонида и подошел к Наде, так же сжимая ее плечи. Она слегка улыбнулась, и Леонид не был уверен, но ему показалось, что он заметил легкий румянец.
Хрущев лучезарно улыбнулся Леониду, щербатая усмешка скривила его гибкие щеки. Леонид никогда раньше не встречал этого человека и был удивлен его невысоким ростом. Космонавты и сами были не такими высокими, но Леонид все равно смотрел на макушку Хрущева, на макушке которого торчали последние пряди седых волос. Хрущев обнял сначала Надю, а потом Леонида, крепко и по-настоящему нежно. Леонид поднял руки, но, несмотря на то, что он много раз был вынужден практиковаться в объятиях, не смог вернуть объятия. Вместо этого он похлопал Хрущева по спине.
- Они ждут, - крикнул Хрущев, указывая в сторону толпы. Он подтолкнул Леонида вперед. - Сначала ты.”
Рев усилился, когда показался козырек фуражки Леонида. К тому времени, когда вся его верхняя половина стала видна, началось какое-то столпотворение. Леонид был уверен, что люди с такими криками ломают себе горло. От ярости, с которой они размахивали руками, плечи, казалось, вот-вот вывихнутся.