Уезжая 4 августа 1972 года из Петрищева в Москву, я и не представлял, что назавтра встречусь с матерью двух Героев Советского Союза Зои и Александра Космодемьянских, хотя в душе теплилась надежда и мечта о встрече. Побывать у Любови Тимофеевны Космодемьянской мне посоветовал Сергей Алексеевич Шаров – директор Петрищевского музея.
Приехав в Москву, ночь я провел на Казанском вокзале. Отдыхать не пришлось, это была беспокойная ночь. И всё равно это была прекрасная ночь! Кругом сверкающие огни, высокие здания, поток машин, шум людских голосов – без умолку.
Наступило утро 5 августа. Я встал в очередь у «Справочного бюро» у входа в здание вокзала. Подошла моя очередь, и я спросил, как добраться до Звездного бульвара. Мне ответили: на автобусе № 85.Через час 85-й автобус довез меня до памятника «Покорителям космоса». Сойдя с автобуса, я стал расспрашивать прохожих, в какую сторону держать путь. И вот я на Звездном бульваре, около дома № 5. В этом доме в 46-й квартире живет Любовь Тимофеевна Космодемьянская. Я подхожу к двери, на которой выбит номер 46. Представьте, как волновалось мое сердце и билась мысль: как-то меня встретят и что я скажу?
Постоял и наконец нажал на звонок. Раз, другой… В ответ услышал звон ключей. Дверь открылась, и меня встретила стройная, худенькая, высокая женщина. В глаза бросились белоснежные седые волосы, аккуратно собранные на затылке. Я произнес: «Здравствуйте». Она ответила, и затем я передал привет от С.А.Шарова. Любовь Тимофеевна сказала: «Я знаю не одного Шарова…». Я повторил и добавил, что из Петрищева. Она кивнула и ушла в кухоньку вымыть руки. Видно было, что я оторвал хозяйку от дел. Любовь Тимофеевна была в неярком халатике и комнатных мягких тапочках, и ходила она тихо.
Я вошел в большую комнату, где за круглым столом сидел мужчина и читал газету. Мы разговорились, он посетовал на жаркое лето. Я отвечал, что у нас на Алтае каждый год такая жара. Вошла Любовь Тимофеевна, а мужчина ушел на кухню. Мы сели за стол. Любовь Тимофеевна сказала: «Мне скоро будет 72 года, и я давно была бы в Крыму на слете в Артеке, ребята приглашали. Да вот заболела – воспаление легких…» Я растерянно молчал, и снова она сказала: «Я бы Вам не открыла, если бы не племянник, он приезжает ко мне по субботам (а была как раз суббота), чтобы помочь сходить за продуктами и лекарствами». Любовь Тимофеевна объяснила мне, что она плохо слышит, и попросила говорить громче. Поэтому во время нашей беседы я громко кричал ей в ухо, а она кивала и отвечала.
В подарок матери героев я привез книгу Голенковой и Иохимовича «Подвиг Киры Баева», но Любовь Тимофеевна предупредила, что ее не возьмет, так как девать некуда: «Смотрите, сколько их у меня!» Действительно, у стены глухо друг к другу стояли книжные шкафы, уставленные книгами. Она посмотрела обложку и саму книгу и, отдав ее мне, взяла со стола набор открыток «Легендарные герои Великой Отечественной войны», новый, мне бросилось в глаза: издательство «Изобразительное искусство», 1972 год. Среди открыток был цветной портрет Зои Космодемьянской работы художника Л.С.Котлярова. Любови Тимофеевне эта открытка не понравилась, она сказала, что Зоя, как деревенская, в платке, а уходила ведь в шапке, значит, неправильно…
Возникла пауза, и я попросил: «Любовь Тимофеевна, покажите, пожалуйста, альбом». (Об этом альбоме мне говорил С.А.Шаров). Она вынула из кармана халата ключи, подошла к шкафу и открыла нижнюю дверцу. Достала альбом и положила его передо мной, заранее сказав, что фотографии приклеены и она никому их не дает.
Перелистывая страницы фотоальбома, Любовь Тимофеевна объясняла, что изображено на снимках и добавляла то, чего не знает никто, кроме матери.
В альбом были старательно вклеены фотографии, среди них и не очень качественные, но оттого не менее дорогие. Были такие, которых я не видел ни разу. В памяти живут многие из них. Я увидел 5 фотоснимков, на которых отчетливо видны мерзкие лица палачей и юное лицо измученной Зои. Казнь Зои снимали немецкие фотографы. У одного из них, Курта Овельца, нашли в сумке 5 фотоснимков, когда он был убит в 1943 году под Смоленском при взятии 240-й высоты у деревни Потапово.
…Снег Петрищева. Снег того дня. Виселица. На виселице стройная, как тростиночка, девушка восемнадцати лет, петля надломила ее тонкую шею, голова девушки бессильно свесилась набок, к груди казненной прикреплена доска, на ней русскими буквами выведено неумелой рукой чужестранца: «Поджигатель домов». Ниже перевод по-немецки: «Брандштифтерин». Страшная фотография.
Любовь Тимофеевна объяснила, показывая рукой, что эти 5 фотографий были маленькими в виде открыток, это потом у нас их увеличили.
Сижу не шелохнувшись. Снег на голове матери. Сердце леденеет...
Целиком воспоминания Николая Павловича Рымаранса можно прочитать здесь.
Материал взят с сайта "Как Зоя".
