Ключевые слова: история экономических учений, история коммунистических учений, капитализм, коммунизм.
Эволюционный цикл создания и накопления необходимых знаний для теоретического и практического обоснования следующей общественно-экономической формации завершен. Дальнейшее завершение формационных экономических преобразований и развитие производительных сил экономики зависит от результатов переработки знаний, усовершенствования факторов и способа производства, насыщения производственными мощностями и рационализации условий распределения производимых благ.
В экономической теории наиболее доходчиво общественно-экономические формации в исторической ретроспективе рассматривались Марксом в его сочинениях. Как до него, так и после должным образом постулированных теорий экономического будущего не сформулировано. Попытки описания экономики в следующей фазе самой формации сводились к противоречивым вопросам обобществления собственности и уравнивания людей, рассказам о морально-этических и политических аспектах, а также производственных технологиях, сопровождающих человеческую деятельность, либо просто растворялись в прогнозно-аналитических или мистических сведениях в общем потоке информации.
Поскольку экономика является определенно одним из самых значимых факторов человеческой эволюции, прежде всего остановимся на соответствующих направлениях развития экономической мысли с учетом существования коммунистической идеи, попыток ее воплощения и результатов осуществления, которые были достигнуты. Также попробуем выделить отдельные острые противоречия, присущие капитализму, противостоящей ему коммунистической идее и ее утопических теорий, а также приблизится к отысканию и формированию более пригодных форм для новой концепции коммунизма.
Итак, генезис экономической мысли включил в себя появление, развитие и преобразование нескольких направлений и школ. Попытки осмысления экономики базировались на религиозных верованиях вследствие отношений различных общественных классов и подчиненности определенным условиям. При этом до нашего времени не сохранилось явных аналитических работ древности, связанных с экономическими отношениями.
Зачатки регулирования экономических отношений были зафиксированы в вавилонских законах Хаммурапи, считающимися древнейшим известным источником права, в которых, помимо прочего были изложены базовые регуляторные условия для отношений собственности, обмена имуществом и товарами, рентные отношения, ссудного процента, долгового рабства, а также предусматривалась регламентация классового неравенства. Несколько позже появились философские трактаты: в Китае – Куань Цзы, в Индии – Артхашастра, связанные с политикой и экономикой, а индийская история также оставила Законы Ману.
После фазы, так называемого, скалывающегося из догадок и предположений, первобытного коммунизма, при котором члены племенных сообществ существовали в равных условиях, вели совместный быт и обладали общностью имущества, в формирующемся цивилизованном мире коммунистические идеи появились в мифологической форме, как упоминания об исчезнувших или не существовавших цивилизациях, которым были подчинены законы идеального устройства и господства коммунизма. При этом религиозные жрецы античного мира, еврейские пророки и буддийские монахи вели свой быт на принципах равенства, братства и общности имущества, а в некоторых случаях жен и детей, и пропагандировали такие зачаточные формы коммунистического быта в нравственно-религиозном контексте, соответствующем своему времени.
В период античности экономические категории были выведены из общефилософских знаний в отдельную область – экономику, как науку для целей ведения и обогащения хозяйства, первые постулаты которой были сформулированы древнегреческими учеными и впоследствии легли в основу критериальных понятий экономики, как нечто целого и обособленного и имеющего внутренние свойства и связи.
Греческая научная мысль идеализировала коммунистический образ жизни других племен и предложила идею полного равенства и общего обладания землей, критикуя собственнические отношения. В диалогах Платона «О государстве» модель идеального устройства предполагала различные классы, в котором один ведут полноценный коммунистический быт и не имеют собственности, а другие располагают возможностью удовлетворения лишь необходимых потребностей и в их общность попадали предметы быта. Такие идеи отказа от имущества и передачи вырученного в пользу членов общины по нуждам каждого даже стали частью Новозаветного Библейского писания (Деян. 2:44-45).
В период римской империи философы пытались обосновать причины и следствия экономических отношений, а также их развитие и желаемое состояние. Вместе с тем, существование рабовладельческих отношений свидетельствовало о наличии кризиса в самой идее создания свободного общества. С ростом народонаселения и углублением классовой дифференциации знания о практике существования становились доступными все более узкому кругу лиц, а понятия справедливого мироустройства идеализировались, что привело к смещению этих знаний в область религиозного мышления в период осевого переворота. Для сохранения рабовладельческих отношений все знания сакрализовались высшим классом, общественный доступ к таким знаниям был ограничен, а коммунистические идеи сохранялись в сектантских сообществах и в монастырской среде.
Опираясь на религиозные догматы древнееврейские проповедники коммунизма вели аскетичный образ жизни, оперировали философскими категориями при описании устройства быта людей и размышляли, какими должны быть общности и у кого какое место в обществе и в царствии Божьем. Эти учения получили свое распространение в ряде коммунистических сект и общин, действовавших на основе идей о необходимости взаимопомощи, о равенстве имущества, уничтожении социального неравенства, а в некоторых случаях призывавших к насильственному достижению всеобщего равенства.
Религиозная власть, претендующая на монополию веры, действуя по принципу разделяй и властвуй, в свою очередь, поспособствовала установлению границ феодального деления территорий, оправдала существование сословного деления и концентрацию политической и экономической власти высшего класса – феодалов, имея определенный материальный и политический интерес от такого положения.
Различные монашеские братства, отказавшиеся от распущенности монастырской жизни, проповедовали отказ от частной собственности, практиковали общинный коммунизм, жили на пожертвования, а в некоторых случаях организовывали в свою пользу выполнение работ. При этом существовали религиозные сообщества, проповедовавшие аскетичность и общинность на примере апостольского служения согласно священным писаниям. Коммунистические идеи того времени и их представители преследовались вплоть до позднего средневековья.
В начале эпохи Возрождения по мере развития государственности и необходимости обоснования появляющихся экономических явлений в период развития мануфактурного производства в средние века произошло становление меркантилизма, как системы доктрин, обосновывающих вмешательство государства в экономическую деятельность и сводивших свои протекционистские постулаты к росту богатства и накопления.
В ответ на такой вызов была рождена романическая Утопия, в которой идеальное гуманистическое коммунистическое общество торговли не ведёт и денег не имеет, но получает всё необходимое от государства в обмен на обязательный труд. Был сделан посыл, что порабощение людей является следствием частной собственности, а самый совершенный общественный порядок такой, при котором удовлетворены все потребности наибольшего количества людей.
В следующих произведениях утописты провозглашали имущественное неравенство корнем всяческого зла. Звучали призывы, чтобы распределение продуктов имело своим основанием соответствие не труду, а потребностям людей.
Позже были сформулированы основы эгалитарного коммунизма и предложены правила реорганизации общества при которых собственность отменяется, всякий человек рассматривается как должностное лицо, как чиновник, каждый гражданин обязан содействовать общему благу, а навстречу этому сформулировано, что получать от государства пропитание – это право, работать – это обязанность граждан.
На закате феодальной эпохи в британских мелкобуржуазных кругах появились идеи левеллеров (уравнителей), которые выступали за отмену церковной десятины и акцизов, снижение налогов, ликвидацию долговых тюрем, провозглашение свободы торговли и уничтожение монополий. Некоторые их положения нашли свое более радикальное выражение в движении отколовшихся от левеллеров диггеров, чьи идеи олицетворял Дж.Уинстэнли. Он проповедовал равенство и настаивал на историческом приоритете общинной собственности на землю над частной, которую он полагал причиной рабства, призывал бедные слои к коллективному труду и общему быту, отказываться от покупки или аренды земель лордов, работы по найму. Его проект будущего общества предусматривал сохранение личного имущества, централизованный оборот сырья и продукции, надзор администрации за производством и управлением продукцией, поощрение изобретательства, наказание за тунеядство, обязательность обучения ремеслу и сельскому хозяйству, сохранение рабства для преступников. Инструментом реализации данных мер им предложен парламент, который должен был, отменив старое законодательство, освободить народ: запретить наемный труд, чеканку монеты, всякую куплю-продажу, частную торговлю с иностранцами, а также пересмотреть сделки с конфискованными ранее землями.
В развитие дальнейших французских утопических идей Г. Бабёф выдвинул свою концепцию «общества совершенного равенства», указав, что социальное неравенство — результат концентрации собственности; требовал равного распределения земли между крестьянами, критиковал торговлю, предлагал организацию и регулирование централизованного производства через общественные склады через определенный порядок продуктообмена. Он полагал, что исчезнет тунеядство, поскольку равное распределение будет основано на обязательном равенстве вкладов, а по закону будет объявлено тяжким преступлением посягательство на равенство. Под его руководством был подготовлен проект переустройства капиталистического общества, который может привести к равенству людей. Было предложено создание национальной общины, состоящей из коммун, в которую попадали те, кто передал ей собственность и готов был работать наравне с другими. Трудоспособные члены коммуны могли использовать имущество только сообща, а коммуна должна обеспечивать ее членам по нуждам равный и честный средний достаток.
Однако в большей мере данные работы были нацелены на политику, мораль и право, а экономика излагалась только обобщенными категориями, капиталистические отношения оставались преобладающими.
Поскольку доктрины меркантилистов перестали соответствовать росту социальной осведомленности, а идеи о лучшем обществе продолжали будоражить умы, зародилась еще одна экономическая школа – физиократов, которые возвели подчинение капитала естественному развитию хозяйства.
Именно на работах физиократов впоследствии стала базироваться классическая экономическая теория или буржуазная политическая экономия, в которую были включены либеральные экономические идеи, в том числе невмешательства государства в экономическую жизнь общества и расширения рыночных отношений, обосновывающие подобие развития экономических отношений законам природы. К тому времени получили развитие капиталистические отношения, которые характеризовались смещением от мануфактурного производства к промышленному и создали предпосылки отказа от рабовладения, при которых непроизводительный труд раба, как средства производства, был заменен эксплуатацией труда, как предмета договора, а отношения собственности обрели новую форму через движение ценных бумаг на собственность – акций, первой формой выражения коллективного частного капитала.
Коммунистические идеи были использованы в философских и социологических трудах европейских социалистов-утопистов, которые также приобретали вдохновение от политэкономических классиков по отдельным вопросам экономического устройства и рассматривали вопросы эксплуатации, равенства труда, критиковали наличные деньги и постулировали многое другое из категорий морали и нравственности, что больше связано с их философским представлением о будущем обществе.
Поскольку развитие классической политической экономии вело к неотъемлемому выявлению противоречий между трудом и капиталом, что стало вторить идеям социалистов-утопистов, выделилось еще одно направление – вульгарной буржуазной политической экономии, в которой ретушировались острые противоречия капитализма, как естественного и единственно возможного строя и оправдывалось классовое устройство общества.
При этом социалистические идеи также получили свое развитие в теориях политэкономии так называемого вульгарного социализма П. Прудона и К. Родбертуса, в научной полемике с которыми Маркс впоследствии вырастил нечто большее и значимое. Прудон исследовал категории стоимости, производства и потребления, трудовые отношения, деньги и бедность, влияние конкуренции и земельной ренты, и многое другое, а также отстаивал уничтожение собственности, процента и прибыли посредством государства. Родбертус также исследовал вопросы стоимости, оценки труда, рентные отношения; занимался исследованием экономической эволюции и выдвигал свои тезисы о коммунизме, в частности о коллективно-групповой собственности. Прудон заявлял, что преобразование общества должно произойти мирным путем, в ходе уничтожения государства и при сотрудничестве классов, в том числе пролетариата и буржуазии, а Родбертус указывал основные социальные проблемы общества будут решены в процессе эволюционного перехода от эпохи капиталистической собственности к эпохе трудовой собственности, ибо в ходе революции социальный вопрос не может быть решен. За эти, так называемые, реформистские идеи они были откритикованы Марксом и Энгельсом, которые видели разрешение противоречий лишь вследствие активной политический революции.
Именно в то время Маркс и Энгельс опубликовали их «Коммунистический манифест», в котором были изложены основы их коммунистического видения, где в качестве экономико-политических мер предусматривались экспроприация земельной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов; высокий прогрессивный налог; монопольная централизация кредита в государственном национальном банке; государственная централизация транспорта; увеличение числа государственных фабрик, орудий производства; обязательность труда и многое другое. Впоследствии, подвергнув критическому анализу предыдущие работы в области экономики и развития социальной теории в своей прогрессивной работе «Капитал», К. Маркс стал основоположником самостоятельного направления на базе классической политической экономии — марксизма, которое впоследствии обросло рядом последователей, критиков и противников теории. В данном труде Маркс последовательно и фундаментально подошел к рассмотрению накопленного к тому времени философами и экономистами материала по проблемам развития экономики и общества, и предоставил новую на тот момент упорядоченную систему знаний.
В дальнейшем марксизм привел к развилке мировой экономической цивилизации на два пути развития, один из которых сохранил в себе естественное течение существовавшего капиталистического развития, а второй – радикальный путь, в теории сформулированный как предвестник коммунизма – социализм, был спродуцирован через политическую революцию в России.
На стороне капитализма продолжила свое развитие неоклассическая экономическая теория, занимавшаяся вопросами поведения экономического человека, конкуренции, рациональных ожиданий, экономического равновесия и благосостояния, а также ряд других ответвлений, заслуживающих внимания при обосновании справедливого, на их взгляд, распределения продукта и роли государства в таком распределении. Эта теория рассматривает отношения с точки зрения макроэкономики, как взаимосвязанной системы определенных экономических показателей в государстве и опирается на статистические методы исследования, а также микроэкономики, формализующей отношения между экономическими агентами, такими как предприятия, домашние хозяйства, потребители и другое.
Во многих этих неоклассических теориях заложены идеи маржинализма, то есть предельных значений различных экономических показателей. В рамках данного направления были сформированы несколько школ, идеи которых перетекали из одной в другую, а авторы переосмысливали, дополняли, доказывали или опровергали те постулаты, которые были изложены в политэкономической теории.
В начале 20 века в западной экономической науке на базе исторической школы выделилось новое направление – институционализм, который включил в себя помимо непосредственного анализа чисто экономических категорий, также и отдельные институты, учитывающие в том числе и внеэкономические факторы.
Очередной капиталистический кризис 30-ых годов 20 века положил в основу переосмысления экономического развития актуальную на тот момент кейнсианскую теорию, обосновавшую новые возможности экономического роста, простимулированного воздействием на совокупный спрос мультипликатором расходов через инвестиционную деятельность посредством государственных капвложений, снижением процентных ставок и увеличением денежной массы.
С середины 20 века серьезную роль в развитии западной экономической мысли стал играть монетаризм, выросший из меркантилизма, который свел суть своей концепции до регулирования номинального количества денег в обороте для влияния на развитие экономики. Представители данного течения стали широко оперировать такими понятиями как инфляция, спрос на деньги и их предложение, покупательная способность, курсы валют, денежные агрегаты и прочее, а также исследовали потенциальное влияние денежной массы на безработицу, регулируемость экономических систем, политику в области денежного обращения и т.д..
В ответ монетаризму неокейнсианство прибегло к эконометрическому анализу макроэкономики через призму микроэкономических институтов, что сделало значительный вклад в новый неоклассический синтез, который теперь лежит в основе современной экономической теории, исследующей, наряду с прочим, спрос и предложение, и соответствующую гибкость зарплат и цен, и многое другое, но со смещенными от общечеловеческих проблем акцентами.
Тем самым на Западе был сформирован мейнстрим, включающий в себя следующие доминирующие теории: неоклассику, новое кейнсианство, новый институционализм и новый монетаризм. Также на Западе в качестве альтернативы мейнстриму применяется неортодоксальная теория, которая использует элементы схоластики в противовес идеям марксизма, а также актуализируются направления классического институционализма, посткейнсианства, критического марксизма. Поскольку марксизм давал противоречивые взгляды на существование капитализма, развитие экономической части данного учения в теориях западных марксистов фактически было переключено в социальную, историческую и философскую область, а левые идеи марксизма, хоть и наполнялись учеными новой интерпретацией, практически всегда встречали отпор капиталистической власти. За исключением собственно самих стран соцлагеря, обладающих однопартийным политическим устройством, лишь в некоторых странах в политическую жизнь были внедрены прокуммунистические политические партии, которые однако никогда сильного влияния не имели, экономическую подоплеку своей идеологии формировали на основе давних конфронтационных тезисов и стремились лишь к наращиванию своего политического имиджа, оперируя высокими лозунгами.
С другой стороны экономической цивилизации, где активно продвигалась идея социализма, изначально был осуществлен качественный рывок в развитии, поскольку вся экономическая динамика в короткий промежуток времени была централизована. На фоне радикального толкования идей марксизма и пропаганды коммунистических ценностей, произошло обобществление собственности и отвержение частной собственности.
Социалистическая идея с точки зрения экономики основана на жесткой централизации хозяйства в руках государства. Была проведена национализация предприятий. В возникших социалистических системах как зарплаты, так и цены регулировались государством. Уравнительное распределение благ и обязательный труд стали основой функционирования экономики. Волевые навязанные меры военного коммунизма и последовавшей со смягчением новой экономической политики были недостаточными для подкрепления идеологического базиса новой власти.
В СССР была развита мощная экономико-математическая школа, в рамках которой были разработаны методики расчета баланса народного хозяйства, различные модели экономического роста, эмиссии денег и ряд других. Однако в силу политического влияния внутри страны развитие экономико-математической науки периодически пересматривалось, ее представители подвергались не только критике ортодоксальных марксистов, но и репрессиям за включение маржиналистских принципов в свои теории, однако результаты тех исследований впоследствии легли в основу работ в послевоенное время.
По завершении сталинской эпохи стали всерьез рассматриваться возможности научного управления народным хозяйством, выстраивании оптимальных показателей экономики, а возрождение кибернетики способствовало выстраиванию экономической политики оптимизации использования ресурсов, а также решению некоторых задач экономического планирования.
В эпоху застоя советскими учеными были разработаны система оптимального функционирования социалистической экономики, позволяющая моделировать многие макроэкономические процессы; а также программа построения общегосударственной автоматизированной системы управления, основанная на полной централизации управления экономикой, которые так и не были применены на практике.
Коммунистическая социалистическая идеология, построенная на противоречивых тезисах, утратила запас прочности своего базиса, не получила новой экономической основы для устранения провала идеи социализма, как переходного периода. Уравнительное обеднение населения, производственное однообразие, формализм экономических планов и фикция их результатов, фактическое отсутствие здоровой экономической конкуренции, кризис «одинаковых людей», а также хитроумная, на первый взгляд, глобализационная политика запада, привели к крушению коммунистического идеала в СССР.
Последовавшие реформы, внедренные и продвинутые неолиберальной экономической «тусовкой» через механизм «вашингтонского согласия», пропаганда свободного рынка, а затем развал Союза фактически остановили развитие соответствующих направлений советской экономической науки, и система перешла на копирование западных ценностных установок для экономики и не только, лишь с незначительным адаптационным инструментарием для восстановления отношений собственности и гарантий ее защиты, при этом с подтекстом – для заранее определенного ограниченного круга лиц; а эти реформы создали слишком много противоречий. Навязывание демократических ценностей извне на самом деле стало ничем иным, как способом формального подчинения народа под «законные правила», окружаемые аурой голосовательного участия в их принятии, которые не всегда соответствуют естественным человеческим законам, и уж тем более не всегда исполняются.
Однако не все социалистические страны использовали модель экономических преобразований по типу России и ряда европейских стран бывшего соцлагеря. Китай использовал иной путь. Сохранив политическую подоплеку социалистической идеологии, китайская экономическая модель стала мягко вбирать в себя капиталистические идеи, допустив собственность, а также позволив разместить на своей территории множество зарубежных корпораций, став сборочным цехом мировой экономики. За счет этой комбинации Китай в короткий промежуток времени смог занять одно из лидирующих мест в мировом развитии. Китайская марксистская парадигма претерпела существенные изменения: от философской и отчасти религиозной концепции перешла в прагматическую область, в которой идея должна подкрепляться практикой. За Китаем на аналогичный путь обновления стали Вьетнам и Лаос, принявшие политическое решение и включившиеся в свободный рынок. Последний оплот социалистического строительства – Куба – все еще покоится на теории нового коммунизма, но только в официальном идеологическом плане, а экономика находятся в упадке.
Разработанный на западе научный экономический инструментарий фактически монополизировал научную мысль. «Мастерское» использование аналитического метода в деловом администрировании с умением расчета всевозможных коэффициентов для формализации оценочных значений и изображения их в графиках, на самом деле отдаляет фундаментальное назначение экономического знания. Менторский тон капиталистической научной ереси зашкаливает своими меркантилистскими идеями о максимизации прибыли, а монетаристские воззрения со своим менеджерским патернализмом, разделяют людей, уводят от самой теории идеального единого общества, в котором каждому воздается должное и по заслугам его.
В свою очередь капиталистический экономический рост попросту увеличивает имущественное неравенство и расслоение общества, а бизнес, прикрываясь социальной ответственностью под палкой рекомендательной политической воли, делает ничтожные подачки в адрес простого народа. Научный консенсус кейнсианства и монетаризма по поводу наблюдаемых последствий сокращения денежной массы, приводящей к сокращению расходов и, как следствие, сокращению производства и рабочих мест, не предусматривает явных возможностей разрешения такой проблемы при обратном развитии событий, поскольку само по себе планово-аналитическое наращивание денежной массы ведет как раз к росту накопления и инфляции.
За пределами научных исследований монетаристская концепция широко используется правительствами в обоснование ими своих не всегда полезных решений. Вместе с тем, этот расклад вступает в противоречие с состоянием самой экономики, подвергнутой такому внешнему управлению, денежному и нормативному регулированию, при котором все развитие спускается на тормозах.
Все монетарные ухищрения в конечном итоге используются политиками и международными финансовыми организациями для того, чтобы оправдать выкачивание денежных средств из реального сектора экономики, обеспечить переток капитала из одной страны в другую и концентрацию богатства у незначительного круга лиц – «новых олигархов, сменивших лапти на яхты», подконтрольных им забюрократизированных чиновников, получающих свои «черные подати за подписи», и действующих в угоду мировому финансовому хозяину, их близких, без зазрения принимающих на себя теневую собственность и живущих не по средствам, а также обслуживающего их аппарата принуждения, действующего без оглядки по указке своих начальников не во имя, а вопреки общественному развитию, и средств массовой информации, продавших свое молчание.
В настоящее время в цивилизованном мире выстроилась эксплуататорская, в терминах марксистско-ленинской философии, империалистическая система с единым центром финансовой власти и остальным населением, рабски подчиненным такой власти. Ядро этой капиталистической империалистической системы – организации мирового правительства, сконцентрировавшие политическую и экономическую мощь посредством банковских учреждений с их кредитами и транснациональных монополистских корпораций, отстаивают враждебность коммунистической идеи и вред ее постулатов, и продолжают распространять свою эксплуататорскую политику периферийного капитализма, пропаганду денег и одержимость товарным фетишем как цели существования, идя по пути нравственного и духовного вырождения общества, и мечтая о сокращении роста населения.
Хоть и есть примеры, когда и капиталистические государства стали реализовывать дарение для своего населения, но в целом неоколониальная политика развитых стран со своим монетарным инструментарием, эксплуатирующая экономики периферии, привела к тому, что уровень экономического развития государств чрезвычайно дифференцирован, мировой долг уже давно превысил мировое валовое производство, уровень бедности в мире достаточно высок, и случилось так, что все должны всем.
Последняя утопия про идеальное общество, к практической реализации которой приступили энтузиасты, – проект Венера – представляется целостной социально-экономической системой на базе ресурсо-ориентированного подхода, построенной на интегрированных гуманистических и экологических основах, отвергает прибыль, как самоцель своей экономики и расценивает существующие проблемы общества как следствие условий жизни в денежной среде. Поскольку средства решения экономических проблем, в том числе и оговоренного уничтожения денежной системы, авторами проекта не предложены, то этот проект даже по мнению некоторых марксистов называется «утопическим социализмом 21 века», поскольку, по их мнению, сознательный отказ от использования денег в экономике может быть лишь одним из альтернативных вариантов действий.
Раздающиеся возгласы по поводу идеи электронного или цифрового коммунизма вещают от том, какое мы создали технологичное настоящее и какое нас ждет будущее, но уверенного оптимизма не внушают, поскольку в своей сути далеки от последовательного пути практического воплощения социальной идеи, и тем самым встречают надменную усмешку со стороны капиталистического монстра, покоящегося на своих константах влияния и скрывающего свою истинную личину под масками благовидных деятелей и их деяний.
Общественное внимание отвлечено от действительного состояния экономических проблем и источников их происхождения, гражданское общество разобщено, а коммунистическая идея по большей части сохраняется в критическом секторе социального мышления. Религиозные течения вообще перестали исповедовать идеальное устройство общества в широком плане и предназначены только для сдерживания и идеологического контроля масс, а толкователи священных писаний лишь диктуют правила поведения раболепным и плутоватым приверженцам. Коммунистические партии в капиталистическом мире находятся на стороне тех идей, которые были придуманы в прошлом, и предлагают противоречивые условия смены формации через революционное изменение. При этом основательного сценария не предложено, и какой будет такая сингулярная революция, политической или технологической, из их программ не ясно, а в этой связи требуется серьезная ревизия экономико-коммунистических знаний.
Для основы будущих исследований мы предполагаем, что следующая – коммунистическая формация – уже существует, но пока не имеет достаточных теоретических обоснований. С нашей точки зрения, коммунизм – общественно-экономическая формация, исторически существующая наряду с другими формациями с начала человеческой цивилизации, основанная на удовлетворении человеческих потребностей, и развивающаяся в направлении всеобщности и общедоступности пользования общественным благом.
Скорость возрастания коммунизма в формационной эволюции зависит от скорости насыщения потребностей человеческого сообщества, освобождения людей от тяжелых и рутинных трудовых функций, замещенных использованием автоматизированных средств производства, и устранения критических проблем общественного развития. И даже учетом этого я придерживаюсь точки зрения, что идеалы на противоречиях не строятся, а все движение коммунистической экономической эволюции должно быть подчинено единой экономической функции, устраняющей противоречия, обеспечивающей равные условия доступности благ.
С учетом того, что большинство противоречивых для теории коммунизма экономических категорий: собственность, прибыль, долг, потребности, распределение и т. д., могут быть сведены к единому эквиваленту, то судя по всему такая единая универсальная новая функция будет происходить из денег, пожалуй самого неоднозначного института экономики, которые в некоторых случаях отрицаются сторонниками коммунистических идей, либо их значение минимизируется до примитивных форм, или, напротив, сторонники капитализма представляют деньги своим символом счастья и единственной мерой возможностей. Однако, тем не менее, деньги реализуют свои важные функции, прежде всего меру стоимости, средство платежа и средство обращения, и наряду с ними средство накопления и мировые деньги, как справедливо определил их Маркс. И выполнение этой новой единой функции поставлено в зависимость лишь от технологии, которая ее обеспечивает. Какой будет эта технология, покажет опыт и время.
"02" октября 2018 года
М.Л. Филипповский ©